Хватка достаточно крепкая, чтобы задержать меня на месте, давая мне достаточно воздуха, чтобы вдохнуть его и безвозвратно упасть в него.
— Тебе не нужно занимать свой хорошенький мозг мыслями о побеге, потому что этого не произойдет. Ты теперь моя, little purple, в прямом и переносном смысле.
Мои ногти впиваются в его запястье.
— Крейтон, прекрати это, пожалуйста...
— Не умоляй, когда мы еще не дошли до этой фазы.
Его пальцы гладят мое горло без единой капли тепла.
— Мне нужно, чтобы ты была очень послушной для меня, ты сможешь это сделать?
Я поджал губы.
— Отвечай на вопрос.
— Я не твоя игрушка.
— Ты нечто большее. Ты предмет моей мести, Анника. Ты стреляла в меня и должна быть наказана за это.
Я не вижу этого, но я слышу звук разбивающегося на куски сердца.
Сердце, которое, как я думала, умерло в тот момент, когда я нажала на курок, очевидно, не совсем умерло. Оно продолжает царапаться, дергаться и пытаться вырваться из моей груди.
Значит, я была права.
У меня была крошечная надежда, что время, которое мы провели вместе, хотя бы что-то значит для Крейтона, но я ошибалась.
Он ослеплен местью и никогда не увидит ничего дальше.
Несмотря на боль, разрывающую меня на части от этого горького осознания, я не останусь, чтобы узнать, что он приготовил для меня.
Я смотрю в его бесстрастные глаза, которые когда-то использовала как якорь, в то время как мой спокойный голос разносится в воздухе.
— Ты похитил Николая и заставил моего брата приехать за ним, а потом заставил его смотреть, как его лучшему другу перерезают горло. Ты заставил меня смотреть, как ты закалываешь моего единственного брата, в то время как я держала пистолет направленным на тебя, пока была ,буквально, под кайфом от эмоций. Я умоляла тебя остановиться, я умоляла тебя, Крейтон, но ты заставил меня нажать на курок.
Напряжение волнами спадает с его тела, его резкие вдохи заполняют пространство, выхватывая мои, удушая их, заставляя меня дышать опьяненным воздухом.
— Я не заставлял тебя ничего делать. Это ты нажала на курок. Это ты выбрала свою семью. Если бы мы вернулись в прошлое, ты бы снова выбрал свою семью, не так ли?
Я бы выбрала застрелиться.
Но я не говорю этого. Потому что мне нужно закончить эту хреновую шараду и заставить его отпустить меня.
Эта ситуация больше не касается ни его, ни меня. Она выходит далеко за рамки нас двоих, и в нее вовлечено слишком много людей, о которых мы заботимся. Например, его отец и мой, которые точно вступят в конфликт, если кто-то из нас пострадает.
— Ты прав. Я уже выстрелила ту пулю и убила ею нас. Мы не можем вернуться в прошлое, но мы можем убрать себя из жизни друг друга.
Его рука крепко сжимает мое горло, пока я не думаю, что он задушит меня до смерти.
— Этого не случится.
Я вижу его решимость, решение, которое он уже принял по этому поводу.
Он удержит меня.
Ничто из того, что я сделаю или скажу, ничего не изменит. Он имел в виду это раньше, когда сказал мне, что я принадлежу ему в прямом и переносном смысле.
Нет.
Нет, все должно быть не так.
Я уже страдаю от последствий своих действий и схожу с ума в своих попытках жить дальше. Я просто не позволю ему разрушить все саморазрушением.
Потому что именно это сейчас и происходит. Он может думать, что это месть, но в процессе он разрушает себя.
Я не думаю об этом, когда поднимаю колено и бью его по яйцам.
Мгновение ошеломленной тишины — это все, что мне нужно. Когда его хватка ослабевает на моем горле, я отталкиваю его, обхожу его и выбегаю на улицу.
Я понятия не имею, куда бегу, но если я найду главную дорогу, машину или человека, то смогу уйти.
Сначала до меня доносится шум волн, а потом, когда бегу, замечаю берег, каменистую тропинку и подъездную дорогу, но нет никаких признаков машин.
Дом находится рядом с пляжем.
Наверняка поблизости есть и другие дома.
Я не прекращаю бежать, не обращая внимания на камешки, царапающие мои ноги.
Если я не уйду, моя семья будет втянута в это, а я не могу...
Я просто не могу снова оказаться перед выбором.
На этот раз это убьет меня.
Тяжелые шаги раздаются позади меня, уверенные и собранные, прежде чем его грубый голос доносится до меня.
— Это бесполезно.
— Я иду домой! — кричу я, не глядя на него.
Если я это сделаю, ситуация может только ухудшиться.
Его шаги становятся все ближе, и я вскрикиваю, когда его грубый голос звучит рядом с моим ухом.
— Тогда тебе лучше бежать. Если я поймаю тебя, все будет кончено.
Я дергаюсь, но не останавливаюсь.
Я не оглядываюсь.
И уж точно не думаю.
Я мчусь в направлении пляжа. Наверняка там кто-то будет, как например пляж Брайтон никогда не пустовал, даже в ветреную, холодную погоду.
Мое сердцебиение учащается, когда пальцы ног утопают в белом песке. Кроме воды и растений, похожих на тропические, никого не видно.
Я поворачиваюсь спиной к воде, когда Крейтон приближается ко мне. Он выглядит больше, чем Бог, и опасен, как дьявол.
Мы должны были снова стать чужими, даже врагами, но никакие пули не смогут убить воспоминания о нашей счастливой жизни.
Если что и произошло, так это то, что они стали нездоровыми, острыми и полными напряжения.
— Прекрати это, — я поднимаю обе руки. — Или, клянусь, я закричу.
— Сделай это, — его голос понижается, когда он подходит ко мне— Кричи.
— Я не шучу.
— Я тоже.
С каждым его шагом вперед, я делаю один шаг назад.
— Помогите! — кричу я во всю мощь своих легких, пока в горле не начинает першить. — Кто-нибудь, помогите мне!
Крейтон остается невозмутимым, абсолютно отстраненным. Чем больше я кричу, тем ближе он подходит, его холодное лице напоминает лед.
— Тебя никто не слышит, — говорит он, продолжая играть в кошки-мышки, — Это частный остров.
— Что?
— Частный остров. В Богом забытом месте. Никто не сможет спасти тебя от меня.
Я подпрыгиваю, когда что-то холодное ударяет меня по ноге. Вода. Теперь я на берегу, море у меня за спиной и этот безэмоциональный мужчина передо мной.
И я точно знаю, на что готова пойти. Я бросаюсь сторону воды.
— Не надо, — зовет его голос позади меня.
Но я не слушаю, продолжая идти вперед, несмотря на стук зубов и жжение соленой воды.
— Анника, остановись, — власть в его тоне в свое время поставил бы меня на колени.
Сейчас на карту поставлены другие вещи, поэтому я игнорирую его.
Вода доходит мне до пояса, но я продолжаю идти вперед.
— Анника! Здесь глубоко...
Его слова обрываются, когда я делаю еще один шаг и не нахожу песка. Я падаю в воду с внезапным вскриком.
Через несколько секунд я полностью погружаюсь в воду. Пытаюсь всплыть, но словно невидимая рука тянет меня в глубины нигде.
Из моего рта вырываются пузырьки, а под поверхностью поднимается паника. Я никогда не была хорошим плавцом и всегда держалась за поплавок в бассейне, о чем мне следовало подумать, когда выбирала океан.
Дерьмо.
Я бью ногами под водой и поднимаю руки вверх, но чем сильнее я толкаюсь, тем ниже погружаюсь.
Свет, идущий сверху, становится темно-синим, и мое зрение чернеет.
Если бы я знал, что это будет конец, я бы... сделала что-нибудь другое.
Я бы...
Рука хватает меня за локоть и вытаскивает на поверхность. Я кашляю и хриплю, не в силах набрать воздух в легкие достаточно быстро.
Мое размытое зрение наполовину скрыто волосами, но мне удается сфокусироваться на мужчине, который держит меня за талию. Одной рукой и смелыми взмахами он плывет в направлении берега.
Его одежда промокла, волосы прилипли ко лбу, а на челюсти сжался мускул.
Это несправедливо, что он выглядит просто великолепно. От него исходит дикая мужественность, и ему ничего не нужно делать.
Этого нельзя допускать, не тогда, когда я изо всех сил пытаюсь заставить его порвать со мной связь.
Как только мы оказываемся на мелководье, которое доходит нам до колен, я пытаюсь вырваться. Он не только не отпускает меня, но и останавливается посреди воды и прижимает меня к себе.
Дыхание выбивается из моих легких, когда я смотрю в его яростные глаза.
— Крейтон...
— Заткнись, Анника. Я так близок к тому, чтобы полностью сойти с ума. Не испытывай меня.
— Что с тобой сейчас не так?
— Что со мной не так? Я не знаю. Это ты мне скажи. Раз уж ты решила, что это блестящая идея — прыгнуть в глубокие воды.
Карта мурашек покрывает мою кожу, и это не имеет никакого отношения к воздуху, а скорее связано с его голосом, беспокойством в нем, заботой, которую он, вероятно, не хочет показывать.
Мой голос смягчается.
— Я не знала, что здесь так глубоко.
— Я говорил или не говорил тебе остановиться?
— Ну...
— Отвечай на гребаный вопрос.
— Говорил, — шепчу я по привычке, а затем бросаю взгляд. — Но ты загородил мне путь. Мне некуда было идти.
— И никогда не уйдёшь.
Его губы прижимаются к моим, и на секунду я ошеломлена.
На секунду мне кажется, что я снова в лапах того жестокого сна и представляю полные губы Крейтона на своих.
Эта мысль быстро рассеивается, когда он проникает внутрь своим языком. Одна рука вцепилась в мои мокрые волосы, а другая прижала меня к себе за талию.
Крейтон не просто целует меня, он опустошает и пожирает меня. Это столкновение зубов, губ и языков. Это звериный оскал, призванный напомнить мне, что я всегда принадлежала ему.
Я кладу обе ладони ему на грудь, пытаясь оттолкнуть его, пытаясь всеми силами положить конец этому безумию.
Но он проникает глубже, целует меня сильнее, наслаждается мной так, как, как я думала, никогда больше не будет возможно.
И я просто не могу бороться с ним.
Ни физически, ни эмоционально, ни мысленно.
И все же мне удается отстраниться, тяжело дыша.