Амелия проигнорировала ее — ну еще бы; то, что Клер прошла через все это, не наделяло ее правом задавать вопросы — и зашагала в направлении входа в туннель. Клер решила обратиться к более отзывчивому собеседнику.
— Анна? Как ты себя чувствуешь?
Анна неопределенно помахала рукой.
— Она чувствует себя прекрасно, — ответил за нее Джерард. Конечно, он мог говорить — у него всего лишь рука прогорела до кости; наверное, он и свое состояние определил бы как «прекрасное». — Поддерживай ее, — распорядился он, подтолкнул Анну в сторону Клер и устремился вслед за Амелией.
Второй телохранитель — как его зовут? — последовал за ним; чувствовалось, что они привыкли работать вместе.
Анна, хоть и с трудом, спустя какое-то время сумела обрести равновесие и начала передвигаться самостоятельно.
— Все отлично, — пробормотала она и даже улыбнулась, — Черт! Это была далеко не прогулка.
— Вам нужно познакомиться с моим бойфрендом, — заметила Клер. — Его послушать, у него тоже всегда все отлично.
Клер думала, что Анна рассмеется, но та лишь похлопала ее по плечу.
— Смотри по сторонам, — сказала она. — Все еще только начинается.
Это оказалось нетрудно — по сторонам попросту ничего не было. В конце концов они добрались до входа в туннель. Анне, по-видимому, отводилась роль замыкающей, и она отнеслась к этому со всей ответственностью, хотя Амелия и захлопнула за ними портал.
«Надеюсь, нам не придется возвращаться тем же путем, — подумала Клер и вздрогнула, вспомнив бледную отрубленную руку. — Очень, очень надеюсь, что мы туда не пойдем».
Амелия на мгновение остановилась у входа в туннель, а потом исчезла вместе со своими телохранителями, свернув за угол. Анна и Клер торопливо последовали за ними и оказались в другом коридоре, на сей раз со стенами, обшитыми панелями из ценного темного дерева. Здесь висели картины, старинные, как показалось Клер, изображающие людей в тяжеленных костюмах, в париках и с выбеленными лицами.
При виде одного портрета Клер остановилась и попятилась.
— Что такое? — проворчала Анна.
— Это же Амелия!
Это и впрямь была она, только вместо одеяний в стиле принцессы Грейс, которые она носила сейчас, на ней было изящное небесно-голубое атласное платье с глубоким вырезом, а на голове белокурый парик; а вот что не изменилось, так это выражение глаз.
— Позже будешь восхищаться, Клер. Нужно идти.
Что соответствовало действительности, вне всяких сомнений, однако Клер не могла удержаться и бросала взгляды на картины, мимо которых проходила. С одной, которой было, наверно, лет четыреста, на нее смотрел кто-то, очень похожий на Оливера. На другой, более современной, был изображен человек, напоминающий Мирнина.
«Это музей вампиров, — поняла она. — Здесь запечатлена их история».
Дальше вдоль стен тянулись ряды витрин с книгами, рукописями, драгоценностями, одеждой и музыкальными инструментами — все самые прекрасные, удивительные вещи, которые вампиры собирали на протяжении своей долгой, долгой жизни.
Шедшие впереди вампиры внезапно остановились. Анна схватила Клер за руку и оттащила к стене.
— Что такое? — прошептала Клер.
— Проверка документов.
Клер не совсем понимала, о чем речь. Рискнув слегка продвинуться вперед и посмотреть, что происходит, она увидела множество вампиров, наверное около сотни. Некоторые сидели и выглядели… не слишком хорошо. Были тут и люди; они держались вместе и явно нервничали — ничего удивительного.
Если это приверженцы Бишопа, их маленькую спасательную команду ждут большие неприятности.
Амелия тихо переговорила с вампиром, судя по всему, главным тут, после чего Джерард и его партнер заметно расслабились. По-видимому, вопрос «свой — чужой» больше не возникнет. Амелия повернулась и кивнула Клер; они с Анной осторожно выбрались из-за витрин и присоединились к остальным.
Амелия сделала жест рукой, и несколько вампиров подошли к ним.
— И что теперь? — спросила Клер, оглядываясь.
Многие вампиры все еще были в маскарадных костюмах, но некоторые уже переоделись в одежду военного образца, черную или камуфляжную.
— Это пункт сбора, — объяснила Анна, — Она обсуждает со своими командирами стратегию. Заметила, что среди них нет ни одного человека?
Да, Клер заметила. Это вызвало не слишком приятные ощущения, в душе с новой силой вспыхнули сомнения.
Амелия недолго раздавала приказы. Один за другим вампиры кивали, отходили, подзывали своих помощников — в том числе и людей — и удалялись. Когда последний отряд отбыл, осталось лишь около десяти человек, которых Клер не знала.
Вернувшись к своей команде, Амелия увидела группу стоящих особняком вампиров и людей и кивнула им.
— Клер, это Теодосий Голдмен, хотя он предпочитает, чтобы его называли Тео, — сказала она. — А это его семья.
Семья? Потрясающе — учитывая их количество. На вид Тео был средних лет, с вьющимися седыми волосами и приятным лицом — если не обращать внимания на вампирскую бледность.
— Позвольте представить мою жену, Пейтенс, — произнес он в старомодной манере, слегка склонив голову; что-то в этом роде Клер видела только в «Театре мировых шедевров»[6]. — Наши сыновья, Вирджил и Кларенс. Их жены, Ида и Минни. И их дети.
Все вампиры поклонились, только один парень, который лежал на полу, положив голову на колени женщине-вампу, помахал рукой.
Очевидно, внуки и внучки еще не заслужили, чтобы их представляли поименно. Их было четверо, два мальчика и две девочки, по виду моложе Клер; младшей, скорее всего, около двенадцати, старшему примерно пятнадцать.
Старшие мальчик и девочка сердито смотрели на нее, как будто она несла личную ответственность за все творящееся вокруг. Клер, однако, занимало другое — каким образом целую семью, включая внуков, можно было сделать вампирами.
Тео, видимо, понял ее сомнения.
— Вечными нас много лет назад сделал… — он бросил быстрый взгляд на Амелию, и та кивнула, — ее отец, Бишоп, девочка моя. Это он так пошутил — дескать, теперь мы должны быть навсегда вместе. — Тео и впрямь выглядел добрым, и в его улыбке таилась печаль, — Правда, эта шутка обернулась против него же. Мы не можем допустить, чтобы он уничтожил нас. Амелия научила нас выживать, не совершая убийств. Это позволило нам сохранить не только жизнь, но и веру.
— Веру?
— Это очень старая вера, — ответил Тео. — И сегодня у нас Шаббат[7].
— О, вы евреи? — удивилась Клер.
Он кивнул, не сводя с нее взгляда.
— Мы нашли убежище в Морганвилле — здесь мы можем жить в мире и со своей природой, и с Богом.
— Но вы будете сражаться за это, Тео? — мягко спросила Амелия. — За город, который дал вам убежище?
Он вытянул руку, и жена сжала ее холодными белыми пальцами. Она напоминала изящную фарфоровую куклу с блестящими черными волосами, собранными в узел.
— Не сегодня.
— Уверена, Бог поймет, если в сложившихся обстоятельствах вы нарушите Шаббат.
— Конечно поймет. Бог все прощает, а иначе нас уже не было бы на этом свете. Однако, чтобы придерживаться морали, божественное всепрощение не требуется, — Он с сожалением покачал головой, — Сегодня мы не можем сражаться, Амелия. И лично я предпочел бы вообще не сражаться.
— Если ты думаешь, что вы сможете сохранить нейтралитет, то ошибаешься. Я готова уважить ваши желания. Мой отец — нет.
Лицо Тео окаменело.
— Если твой отец снова будет угрожать моей семье, мы, конечно, станем сражаться. Но пока он не нападет на нас, пока не обнажит против нас меч, мы не поднимем на него оружие.
Джерард насмешливо фыркнул, что не удивило Клер — он производил впечатление человека здравомыслящего и скептического.
— Я не могу принудить вас и не стану этого делать, — сказала Амелия. — Но будьте бдительны.
У меня нет возможности выделить кого-нибудь для вашей защиты. Здесь вы будете в относительной безопасности, по крайней мере какое-то время. Если сюда пробьется кто-нибудь еще из наших сторонников, отсылайте их защищать гидроэлектростанцию и кампус, — Ее взгляд переместился на троих людей, сгрудившихся в дальнем углу комнаты, под большой картиной, — Они под твоей Защитой?
— Они сами захотели пойти с нами.
— Тео!
— Я буду защищать их, если кто-нибудь попытается причинить им вред, — ответил он и продолжил, понизив голос: — Они также могут нам пригодиться, поскольку мы не имеем доступа к «пище».
Клер похолодела. Со всей своей добротой и улыбчивостью Тео намекал на возможность использования этих людей как передвижных банков крови.
— Мне не хочется делать этого, но если ситуация для нас станет складываться неблагоприятно, я должен буду подумать о детях. Ты меня понимаешь.
— Понимаю, — Лицо Амелии снова превратилось в лишенную всякого выражения маску. — Я никогда не указывала тебе, что делать, и не собираюсь отступать от этого теперь. Однако по законам нашего города, взяв этих людей под свою защиту, ты несешь за них ответственность, и тебе это известно.
Тео беспомощным жестом вскинул руки.
— Семья на первом месте, я всегда повторял тебе это.
— Некоторым из нас не так повезло с семьей, — заметила Амелия.
Не ожидая ответа Тео, она отвернулась и без промедления ударила кулаком по стеклянной стенке ящика с надписью: «Использовать только в случае крайней необходимости».
Стекло с грохотом разлетелось. Амелия стряхнула с кожи осколки, сунула руку в ящик и достала из него…
— Это пистолет для пейнтбола? — удивилась Клер.
Амелия протянула его Анне, которая взяла пистолет жестом профессионала.
— Он стреляет шариками с серебряным порошком, — объяснила Амелия. — Очень опасно для нас. Целься тщательнее.
— Я всегда целюсь тщательно, — ответила Анна. — Дополнительные магазины есть?
Амелия достала их из того же ящика и отдала ей. Клер заметила, что, защищая себя даже от случайного прикосновения, она использовала ткань рукава.