— Меня это и пугает. Долбанут из гаубицы, не разбираясь, мышь там или не мышь…
Ассоль заснула на заднем сиденьи, несмотря на сильную тряску. Пускай… В голове у меня была каша. Где она обучалась? Зачем? Девочка должна радоваться жизни, танцевать, заводить поклонников… Сколько ей лет? Двадцать? Больше? Там, в Москве, она казалась совсем молоденькой, но сейчас…
Долго ехали молча. Отроги становились круче, приходилось уделять всё внимание вождению. Из-под колес летели камни. Местами попадались реки мелкой, удушливой пыли, она лезла из всех щелей, забивала нос и рот, клубилась в кабине, серебрясь на солнце. За нами тянулся густой шлейф…
— Я уже старик. Мне терять нечего. — вдруг произнес Кидальчик. — Но вы… Вам еще жить да жить…
— Вы действительно верите, что получится перебраться на ту сторону?
— Лучше надеяться, правда? Умереть мы всегда успеем. — Кидальчик печально улыбнулся. Губы у него были серые, как у лошади.
Мне стало немного стыдно. Всем, кроме меня, понятно, что нужно делать. Ассоль, например, ни слова не возразила против безумного плана старика…
— Нас догоняют. — она, оказывается, проснулась, и теперь смотрела в пыльное заднее стекло на дорогу.
Я попытался разглядеть что-нибудь в зеркале, но ничего, кроме клубов пыли, не увидел.
— Ты уверена?
И тут в багажник ударили пули. Я чуть не выпустил руль от неожиданности, но справился и вдавил педаль в пол.
— Ассоль! Перелазь вперед!
Она послушно устроилась рядом с Кидальчиком. Я прибавил газу, машина запрыгала. Не разбирая дороги, через мелкие овраги, русла сухих ручьев, подминая редкие кусты каких-то очень жестких растений… По днищу и лобовому стеклу то и дело стучали камни.
Сзади раздалась еще одна очередь. Ассоль повернулась, вглядываясь назад, но из-за пыли ничего не было видно. Кидальчик хотел открыть окно, но механизм не работал, и он просто выбил стекло. Выглянул…
— Сворачивайте сюда! — он указал в узкий проход в скалах. Там было что-то вроде козьей тропы.
— Мы там не проедем, слишком узко. Да и скорость…
Раздался свист и далеко перед машиной вспухла земля. Крышу обдало градом песка и камней.
— Сворачивайте, мать вашу! — завизжал Кидальчик. Я резко выкрутил руль.
Тропа змеилась меж валунов, мы то и дело скребли днищем. Мотор ревел на последнем издыхании.
Какое-то время казалось, что за нами никто не поехал — из-за крутых поворотов и клубов пыли ничего не было видно… А потом снова раздался вой и взрыв где-то сбоку. Я инстинктивно пригнулся и вдавил педаль газа в пол.
— Вы хоть представляете, куда мы теперь едем? — прокричал я старику.
— А тут и представлять не надо. Впереди — минное поле. Это ж Голаны…
Я выругался. Было у меня предчувствие, было… Теперь нам точно хана. Сзади раздалась еще очередь, хотя преследователей не было видно. Я стиснул зубы.
— Были в старину такие люди: лозоходцы. Они… — взялся за своё Кидальчик.
— Причем здесь это?
— Вы же чудесник, Алёша! Нащупайте безопасный путь. Я вам помогу.
Впереди показались столбы с треугольными желтыми знаками. Сзади стреляли непрерывно.
— А если не получится?
— Ну, это дорога, в конце концов… Она не должна быть заминирована. Ездят же как-то друзы…
Вновь пронзительно свистнуло и перед нами загрохотали камни. Обвал… Я вдавил педаль тормоза, машину занесло.
— Что теперь?
Кидальчик высунулся в окно и посмотрел назад.
— Езжайте! — закричал он, показывая, чтобы я съехал с дороги. — Вон, впереди столбы!
— Нас разорвет первая же мина. — в кабине клубилась пыль, мы все хрипло дышали.
— Или пан, или пропал! Поехали!
Зажмурившись, я мысленно подкинул кости. Один шанс. Один шанс на миллион, и он нам нужен. Дайсы в моем воображении были черными, всего по одной точке сверкало на каждом. Ну… Понеслась!
Прорвав колючку, я рулил, не глядя на дорогу, полностью положившись на инстинкты. Ассоль сидела прямо, вцепившись обеими руками в ручку на приборной панели, и не отрываясь смотрела перед собой. Кидальчик вжался в спинку сиденья, зажмурился и громко запел:
Сузы, музы, кукурузы,
Балерузы, малерузы,
Санцы, манцы, дикатель…
— Что вы несете? — я решил, что старик сошел с ума.
— Это детская считалка, помогает сосредоточиться!
И он снова запел:
Камень, ножницы, бумага,
Карандаш, огонь, вода…
Первый из преследующих нас автомобилей не остановился, а рванул за нами. Может, он не заметил знаков? Или решил, что там, где прошли мы, он тоже сможет проехать? Не знаю…
Помпиндоре,
Дринди-янди,
Я кума, кума-куфанди,
Кук-мак, кук-мак,
Убирай один кулак!
Прогремел взрыв. Вокруг забарабанили комья земли, острый осколок проткнул крышу… Я, вжав голову в плечи, продолжал рулить.
Кидальчик запел еще громче и воодушевленнее. Он аж подпрыгивал на сиденье, но, мельком увидев его зажмуренные глаза и побелевшую, вцепившуюся в сиденье руку, я вспомнил, как старик объяснял: чтобы перевести свой разум в режим компьютера, он должен собрать все силы, включить все резервы организма…
Вторая машина, после того, как первая взорвалась, дальше не пошла, но двое парней вылезли по пояс из верхнего люка и продолжили стрелять. Одна пуля прошла через кабину навылет, в дырку ударил косой солнечный луч.
Эни, бени,
Рики, факи,
Тарец-бур,
Барики-шмаки,
Цим-цирлим, цим бусля, бусля,
Цим-цирлим, цим бусля-дэ!
Он громко хлопнул в ладоши, и замолчал. Выстрелы стихли.
Перед машиной колыхалось травяное море — мы выехали на плато.
— Теперь медленнее. — старик перевел дух и высунулся в окно, вглядываясь веред. — Расслабляться рано — сплошное минное поле. Здесь несколько десятков лет никто не ходил.
В открытые окна повеяло прохладой и травой. Впереди показались деревья.
— Оливковые рощи. — пояснил Кидальчик. — В них прячутся огневые точки. Простреливается каждая пядь…
Я поежился.
— А что помешает пограничникам нас убить? — тихо спросила Ассоль.
— Мой точный расчет и хромая удача нашего общего друга…
— Я бы так не надеялся. — проворчал я сквозь зубы.
От страха уже мутило. Глядя вперед широко открытыми глазами, боясь даже моргать, я из последних сил давил педаль газа. И всё время ждал, что нас подбросит огненная волна, и на землю упадут только ошметки…
— Может, оставить машину? В нас больше не стреляют. — спросила Ассоль.
Раздался далекий, но быстро нарастающий свист, невдалеке раздался взрыв. Машину подбросило, затем осыпало градом мелких камешков.
— Продолжайте ехать! Ничего не меняйте! — завопил Кидальчик и снова запел, как безумный:
Аз дер реббе Елимелех!
Из геворн зейер фрейлех!
Из геворн нох мер фрейлех…
Мелодия была веселая, праздничная, но выражение лица старика ей не соответствовало.
Упрямо сжав челюсти, я смотрел только на полосу травы перед машиной. Пальцы прикипели к рулю.
Я не чувствовал ничего: ни своего тела, ни воя двигателя, ни толчков жесткого сиденья с вылезшими пружинами…
…Будто заснул наяву, и, вновь став ребенком, играл картонными солдатиками, двигая их по нарисованной карте…
— Когда выберемся — сказал старик, переведя дух, — я отведу вас к озеру Кинерет. Это просто рай на земле… В Карцине мэром мой давний приятель, российский репатриант. Минеральные источники, винодельни… Свежий воздух, как целительный бальзам, омоет исстрадавшиеся груди и мы воспарим к горним высям на крыльях…
— Дядь Саш, что вы несете? Какие горние выси? Какие крылья?
Он посмотрел на меня так, будто только что проснулся.
— Простите, увлекся. Но молчать — выше моих сил. Очень страшно.
— Спасибо, успокоили…
Впереди показалась макушка сторожевой вышки. Солнечные блики отражались от дула пулемета…
— Остановите! Выпустите меня! — вдруг закричал старик.
Я решил, что он совсем повредился умом. Попытался поймать его за руку:
— Осталось совсем немного!
— Вы не понимаете! У них приказ! Стрелять во всё, что шевелится! Я пойду впереди, буду подавать сигналы…
— Давайте выйдем все. — предложила Ассоль.
Оставив машину, мы медленно пошли вперед. А ведь минное поле продолжается… — напомнил я себе.
Кидальчик второпях нарвал цветов и, соорудив огромный букет, стал размахивать им над головой, выкрикивая еврейские слова.
— Опять считалки? — спросил я ему в спину. Старик сердито оглянулся.
— Какие еще считалки? Это Талмуд!
— Вы уверены, что они поймут? — он отмахнулся.
— Не мешайте! Не отвлекайте меня, просто идите следом…
Старик заметно хромал, но шел без посторонней помощи. Острые лопатки двигались под пыльной робой… Ассоль осторожно взяла меня за руку. Я сжал её ладонь, но потом обнял за плечи и поцеловал. Порывистый ветер нес запахи цветов, меда, и сладкой, прохладной воды.
ГЛАВА 26
…Устроившись за столом, Ассоль впилась зубами в желтую, исходящую соком дыню. Я тоже все время что-то жевал. Затем пил и снова жевал. Оливки, козий сыр, финики, белый, пухлый край лепешки, намазанной медом…
— Мне не дает покоя один момент… — вдруг сказал Кидальчик. — Вот когда мы с вами бежали из крепости… Я дал вам кубик. Что вы с ним сделали? Вы же воспользовались им, я так себе понимаю? Что вы сделали, друг мой?
— А почему вас беспокоит именно это? Почему не дрейдл?
— Потому, что я знаю, как бывает, когда запускают дрейдл. Это не то. Вы, мой дорогой — прирожденный жонглер… Как вы бросили кости?
— Я затер одну сторону. Сделал её пустой, как в домино.
— И сколько точек вы убрали?
— Шесть.