Сколько раз за семнадцать лет службы я думал: «сегодня — последний день»? Не припомню. Но вот чтобы так невыносимо, до слез, хотелось надеяться на лучшее…
Из-за поворота вышел Алекс. Правую руку он держал в кармане, напряженно зыркая по сторонам. Эх, молодо-зелено!
— Держи. — встав боком, он протянул ствол.
— Спасибо. — глянул мельком: старый Макаров.
Пряча тяжелый, хранящий тепло прошлого хозяина пистолет, я снова почувствовал запах цирковой арены… Сейчас артист раскланяется, а затем расскажет, в чем фокус.
Как найти миллиардера? Должен же он где-то жить, чем-то питаться, развлекаться… Если подумать: а зачем вообще Траска потащило в Питер? Что он забыл в городе на Неве? Почему, после сокрушительного поражения в Москве, не вернулся в Лондон, зализывать раны и лелеять обиду? Я вспомнил досье, составленное Максом из сведений, почерпнутых в интернете: обыкновенный воротила. Удачливый — судя по капиталу, напористый и не слишком чистый на руку, иначе столько не заработать… Но чтобы устраивать катастрофы? Зачем ему? То, что мне не нравится его прилизанная физиономия, еще не означает, что Траск — маньяк-убийца…
Я остался один. После гибели Рашида и Кацмана, я остался один с неуправляемым чудесником на руках.
О том, что их убил миллионер по имени Джон Траск, я знаю только со слов Лёшки. Мало ли бывает совпадений… Хотя Макс, например, тоже не сомневается. Это у них молодость, это пройдет. «Цель вижу, в себя верю». Так думают все молодые, кого жизнь еще била недостаточно.
С другой стороны, так ли уж мало им досталось? Лёшка уехал из Штатов в надежде начать новую жизнь. Потому что больше — не мог. Устал ходить по краю, всё время опасаясь, что его действия приведут к чьей-то гибели.
Макс, например, вообще с боку припека, а поди ж ты… Не ушел, не спрятался, сидит с Михалычем в Москве и держит оборону… Может они, молодые, видят то, что недоступно мне, старому вояке?
Я никогда не верил в чудеса. Даже в детстве. Всегда был убежден: любому чуду есть разумное объяснение. На войне твердо знал: пуля — дура, штык — молодец; на Бога надейся, а сам не плошай; и что хороший враг — это мертвый враг…
За поясом чувствовалась привычная, успокаивающая тяжесть пистолета.
ГЛАВА 43
— Соедините с номером Джона Траска… Извините.
— Смотри! Тут написано, где он будет вечером. — Алекс втиснулся в кабинку таксофона и ткнул в лицо свернутым газетным листом.
Я бегло просмотрел заметку: в Мариинском сегодня балет, и Траск назван в числе прочих высоких гостей. Оказывается, он — почетный член…
Заметка крошечная, напечатана в каком-то желтом листке, но я устал спрашивать, как он это делает. Вестимо, в нужный момент объявление просто попалось ему на глаза.
— Я вот что подумал… — на щеках у него горели красные пятна. — Театр, это же очень много народу. Вдруг он снова готовит что-то?
— Он же сам там будет.
— Да, наверное… Но у меня дурное предчувствие.
— Ах, предчувствие… — и я стал набирать следующий номер.
В словах парня есть резон. Нужно перехватить Траска до вечера. Встретиться лицом к лицу. Не знаю, поговорить, что ли…
У меня тоже было предчувствие. Собственно, началось это еще в Москве, когда я нашел Лёшку в той занюханной рюмочной. Я тогда понял: если за ним не присмотреть — случиться может что угодно.
— Ты что делаешь?
— Пытаюсь найти твоего миллионщика. Вот, телефоны самых крутых гостиниц.
— Дай сюда. — Лёшка вырвал у меня справочник и наугад ткнул пальцем в страницу. — Набирай вот этот…
— Соедините с номером Джона Траска, будьте добры… Спасибо.
— Ну что?
— Попал. Только его нет в гостинице, уехал на какой-то брифинг…
— Куда, не сказали?
Я молча покачал головой. Не догадался спросить, садовая голова…
— Ладно… — он так же, как в телефонную книгу, ткнул пальцем в карту города. — Вот сюда!
— Ты уверен?
— А ты нет?
Пожав плечами, я вышел на улицу и поискал глазами стоянку такси. Верю ли я? Находясь в самом эпицентре чудес, я перестал удивляться. Но стал ли верить? Сомневаюсь.
Нам сказали: господин Траск дал интервью и отбыл. Куда — не знаем… Вернувшись в такси, Алекс повторил фокус с картой. Мы мотались за ним целый день, отставая где на тридцать, где на десять минут… Каждый раз, как подбирались к цели, у меня потели ладони. Но его не оказывалось на месте. Да, — был. Но уже уехал…
Лёшка аж посинел весь. Нервничал еще больше, чем я, это было заметно, но он стискивал челюсти, называл следующий адрес, и мы ехали.
— Нужно было караулить у гостиницы. — проворчал он.
— Ага. Чтоб охрану на уши поставить… Слушай, а тебе не кажется, что нас водят за нос? Если всё-таки предположить, что Траск — тоже чудесник…
Он устало откинулся на спинку и прижал ладони к лицу. В такси противно пахло газом и какой-то кислятиной. Открыв форточку, я впустил свежего воздуха.
— Я что-то упускаю! Не могу понять, что, и от этого злюсь. — голос его звучал глухо. — Такое чувство, что нас гонят в ловушку…
— Бред собачий! Может, этот Траск о нас и не знает.
— Ты опять за свое? — он посмотрел на меня сквозь пальцы не подозрительно, а устало.
Я вздохнул.
— Считаешь, он затеял очередную игру?
— Всё время думаю: если ему так уж приспичило убить меня, почему просто не нанять киллера? Зачем все эти сложности?
— Может, дело всё-таки не в тебе?
Отвернувшись, я стал смотреть в окно на проплывающий мимо город. Давно я не был в Питере. Считай, с детства. Как-то всё недосуг — то учеба, то война… И сейчас не испытывал никакого удовольствия. С Лилькой вот мечтали съездить: Петергоф, Эрмитаж…
А может, парень прав. Кто я такой, чтобы не верить в Божье провидение?
— Если театр — ловушка, может, не надо в нее лезть?
— А как же люди?
И снова он бьет не в бровь, а в глаз. Если там что-то случится — никогда себе не прощу. А если нет — ну что ж, по крайней мере, быть глупцом не смертельно…
— Сколько времени?
— Начало — через час. Успеваем.
Мы опоздали: не приняли в расчет пробок. Пятница, все куда-то спешат… Последние несколько кварталов пришлось бежать: Лёшка сорвался, как охотничий пес с поводка, не смог усидеть в машине.
Сегодня с утра он в буквальном смысле «летал» на крыльях вдохновения: всё получалось, всё выстраивалось в нужном порядке, как по волшебству. А потом…
Вот говорят: «сглазили» Я — не суеверен. Но, честное слово, хотелось плюнуть через плечо и постучать по дереву. «На каждую хитрую гайку…» Вот и на моё Горе нашлась управа: катастрофически перестало везти. Но я молчал. Если сам не догадывается, что дело швах, то и мне не поверит…
Еле догнал его у входа, схватил за рукав.
— Подожди! Обещай, что не будешь ничего делать, пока не убедишься…
— Убедиться в чем? Слушай, поверь мне уже! Для него сотня людей — тьфу, пустое место!
— Даже если и так, мы — не судьи!
— А кто тогда? Кто?
Он вырвался и шагнул в высокие двери. Я — за ним. Ожидал, даже рассчитывал, что нас завернут прямо от входа: билетов нет, к тому же опоздали… Но, к сожалению, этого не случилось. На это его удачи хватило.
— Для начала — в зал. Надо осмотреться… Траск, если и вправду здесь, будет в ложе.
Вбежав в яму партера, я понял, что так мы ничего не добьемся. Темно, балконы далеко — даже не видно, есть там кто, или нет. Проверять все подряд? Или воспользоваться Лёшкиной удачей? И тут меня осенило. Императорская ложа! Ну конечно! Где ему еще быть?
Лебединое… Уже близка развязка первого действия, оркестр играет всё громче, трагичнее, музыка взлетает под своды театра… Поворачиваюсь к Алексу — никого. Я его всё-таки упустил.
Твою дивизию! Пока я хлопал ушами, он смылся. Не иначе, решил меня не впутывать. Что ж, на его месте я поступил бы так же… «Цель вижу, в себя верю».
Музыка оборвалась и зал накрыло аплодисментами. Сейчас народ двинется к буфетам и начнется черт знает что!
Торопливо вернувшись в фойе, я поискал глазами лестницу, ведущую к ложам. По ней спускался разодетый в пух и прах народ. Лёшки видно не было. Я побежал. Плевать на осторожность. Если он сейчас что-нибудь вытворит… Публика шарахалась в стороны, послышались возмущенные крики — пускают мол, всяких сумасшедших.
Не обращая внимания, я пробирался к балконам. Главное, делать вид, что всё путем. Если меня поймает охрана — без Алекса, я имею в виду, — в лучшем случае выкинут на улицу. А в худшем… В полицию? И что тогда будет делать моё Горе?
Вот и ложи. Вышколенные ливрейные, прямо как в Екатерининские времена. В париках, мать их за ногу! Я сделал несколько глубоких вдохов, пригладил волосы, снял куртку и пристроил на стульчик — здесь же все без верхней одежды… Расправив плечи, нацепил своё самое надменное выражение, прямо как раньше, в Управлении. Главное, делать вид, что ты здесь — на своем месте. Выдох и — вперед!
…Рядом с императорской ложей пусто. Не иначе, Горе моё постаралось. Предчувствуя дурное, я заглянул за тяжелую портьеру. Так и есть! Здоровый мужик в синей ливрее и съехавшем на ухо паричке мирно сопит, прислоненный к стенке. Где-то здесь и второй… Можно даже не искать. Ладно, не убил — и на том спасибо. Но скоро их кто-нибудь обнаружит, так что надо торопиться. Вытащив пистолет, я раздвинул шторы…
Сначала показалось, в темной, просторной ложе, уставленной мягкими креслами, никого нет. Потом я заметил тень, и подумал, что это Траск. Нацелил пистолет, но тут же понял, что ошибся. В голове неслось вихрем: «он не пришел?» «Лёшка его убил, тело спрятал, а теперь сидит и страдает?»
И только приблизившись вплотную понял, что Алекс держит на коленях довольно крупный «дипломат». Удивился было, откуда у него чемодан? Но тут же догадался, что это… В горле пересохло, ладони стали липкими, а спина разом взмокла. Реальность ужалась до узкого тоннеля.