Бог вроде бы отдыхал, но не мог отвлечься от мыслей о своих подопечных. Тем предстояла первая самостоятельная ночь в Эдеме, и хотя Яхве уговаривал себя, что с ними ничего не случится, у него нет-нет да мелькала мысль, что какое-нибудь им же сотворенное ночное чудовище жадно раздирает сейчас Лилит (ох, уж эта Лилит) в клочья. Он повернулся на своем ложе и лег поудобнее. Надо придумать для них какое-нибудь оружие, догадался бог.
Боги вообще-то любили подраться, но, хотя могли трансформироваться во что угодно, сражаться друг с другом были обязаны только в человеческом обличии. Поединки между ними были не редки, в них участвовали как мужчины, так и женщины. И, естественно, сложился определенный кодекс поведения и правила боя. Его основой было то, что бог не мог выйти за пределы сил, данных ему человеческой ипостасью и, скажем, испепелить противника, а должен был победить или признать поражение именно в том виде, в каком был. Поэтому все в большей или меньшей степени старались поддерживать хорошую физическую форму, ибо проигрывать и становиться предметом насмешек никто не любил.
Понятно, что смерть, а они даже не знали, что это такое, им не грозила, и целью поединка было доведение противника до физически беспомощного состояния. В этом никаких ограничений не было. Важен был результат. Один соперник любым способом должен был лишить другого физической возможности сопротивляться. Никакое метательное оружие для этого не подходило. Богов можно было истыкать стрелами или дротиками, но это только бы их разозлило. Конечно, можно было бы попробовать проткнуть голову копьем и на время лишить противника возможности соображать, чтобы успеть связать его и обездвижить, но у богов была хорошая реакция, а целиться в голову было не просто.
В практическом использовании в дуэлях были мечи и сети. Сеть позволяла поймать противника, а дальше в ход шел меч. Им сражающиеся старались отрубить друг другу конечности или голову. Бой длился до тех пор, пока рука продолжала угрожающе размахивать мечом. От побежденного частенько оставалась груда разбросанных шевелящихся кусков. Хорошим тоном для победителя было после поединка собрать их в одну кучу и традиционно пожелать скорейшего восстановления. Оно занимало иногда довольно длительное время, за которое у врагов часто проходила обида. А если нет, то все начиналось сначала.
Но случалось, чтобы избежать позора поражения, боги жульничали. И устраивали каверзы заведомо более сильным противникам. Их трудно было за это упрекать. Они в человеческом обличии сильно отличались друг от друга во всем, в том числе и по физическим данным. И хотя «нечестные» действия осуждались, многие смотрели на них сквозь пальцы. Умение ловко расставлять тайные ловушки ценилось в кругу знатоков не меньше, чем честный выигрыш на дуэли. Более того, помимо общепризнанного дуэльного, существовал еще и тайный тотализатор. В нем ставили на то, сумеет ли более слабый, но хитрый нейтрализовать более сильного.
После нежданного исчезновения бога люди почувствовали себя потерянными. До этого все было ново, интересно и нестрашно, ведь рядом находился кто-то более сильный и умный. Тот, кто утверждал, что сотворил этот мир и их самих. Теперь же в головах и мужчины, и женщины всплывала картинка увиденного ими льва с его мощной фигурой, когтями и клыками. Они ведь уже узнали, что в этом мире сильный побеждает слабого и съедает его. Об этом напоминал им и козленок, приятной тяжестью лежащий в животах. Им начало казаться, что из кустов кто-то смотрит на них. Они невольно оглядывались, а потом безрадостно смотрели на самих себя. Было странным, что Саваоф сотворил их, властителей Эдема, такими беззащитными. Ни тебе ни мощных когтей, ни острых зубов.
Лилит, поддавшись бессознательному импульсу, прижалась к Адаму. Прикосновение женщины было приятно и непонятно будоражило. Мужчина почувствовал, что ему хочется ее защитить, сделать так, чтобы та перестала бояться. Он не без удивления понял, что Лилит вовсе не будет против того, если он захочет стать вожаком, и не станет пытаться им командовать. Он взял ее за руку и повел в заросли, где предложил, стараясь не шуметь, отдохнуть. Нельзя было исключить, что неизвестные им звери предпочитают охотиться и кушать именно в наступившей, незнакомой и пугающей темноте.
Они тихо улеглись рядом, и через некоторое время непонятно почему их сознание стало затуманиваться. Они пытались противостоять этому, но какая-то сила лишила их воли к сопротивлению. Люди погрузились в первый в их жизни сон.
Утром Адам испуганно открыл глаза: ему привиделось, что кто-то лохматый и сильный собирается прыгнуть на него с дерева. Но все было спокойно. Пробивающиеся сквозь листву лучи солнца ласково грели кожу. Рядом спокойно с закрытыми глазами лежала Лилит. Глаза Адама скользнули по ее телу. И все его существо охватило какое-то непонятное, но очень приятное томление, сконцентрировавшееся в низу живота. С некоторой опаской Адам погладил женщину по плечу. Это было удивительно приятно. Томление усиливалось с каждой минутой. Тут Лилит приоткрыла глаза и увидела хищный мужской взгляд. Она испуганно отпрянула. Взгляд Адама тут же изменился, в нем появилось виноватое выражение.
– Прости, Лилит, – сказал он. – Я тебя напугал. Наверно, тебе тоже, как и мне, привиделось, что на тебя хочет кто-то напасть.
Ничего подобного Лилит в голову не приходило, но на всякий случай она кивнула. Мужчина выглядел все-таки немного странно, не так, как вчера, когда только раздражал своей непонятливостью. Сегодня он был другой, не такой безобидный, и она интуитивно чувствовала, что ему что-то от нее надо. А Адам заговорил снова.
– У тебя такая нежная кожа, – сказал он. – Намного нежнее моей.
Он снова погладил Лилит по плечу, а затем для сравнения потрогал свою руку.
– Действительно, – радостно ухмыльнулся он. – Совершенно что-то другое…
Он взял руку Лилит и положил себе на грудь. Вначале она хотела ее отдернуть, но только вначале. Наверно, Адам был все-таки прав, его кожа была не такой нежной, но женщина вовсе не собиралась заниматься сравнением. Она просто почувствовала, что ей нравится трогать этого мужчину с его грубоватой, но теплой и мягкой кожей, покрытой ласковой, щекочущей руку шерстью. Она скользнула ладонью вниз, и мужчину чуть не скрутило от возникшего и тут же исчезнувшего сладкого ощущения. Не удержавшись, он охнул, а затем, вспомнив, как это делал лев, потерся головой о бок Лилит. Это было щекотно, и женщина, рассмеявшись, отпрянула. В ее глазах было какое-то странное зовущее выражение, смысл которого ни она сама, ни тем более Адам не знали.
Мужчина снова подвинулся к женщине и прижался к ней. Его захлестнула какая-то бурная волна восторженного желания чего-то, чего он и сам не понимал. И помочь ему было некому. Лилит была так же невинна, как и он. Снова вспомнив льва, Адам попытался взгромоздиться на Лилит. Теперь их тела полностью соприкасались. Ее глаза выжидательно смотрели на него, но мужчина не знал, что делать. И подождав, Лилит спихнула его с себя. Через какое-то время Адам повторил попытку, но непонятно чем разозленная женщина сердито его оттолкнула.
Боги любили поспать. Им, вечным, это помогало скоротать время. Они вообще жадно хватались за все, что заставляло время идти быстрее, поэтому самым процветающим в их мире был бизнес сновидений, которым руководила бессменная Геката. К ней они выстраивались в очереди с просьбами составить снадобья, вызывающие сны по усмотрению заказчика. Но в ту ночь, даже несмотря на обычную снотворную настойку, Яхве спал плохо. И не только потому, что сны про Лилит ему надоели. Скорее всего, он проснулся раньше обычного потому, что не переставал беспокоиться о людях.
– Зря я их все-таки оставил одних, – думал он. – Нет, все же их необходимо срочно вооружить.
Поразмыслив, Яхве решил, что для обороны им вполне могли подойти кинжалы. А для охоты сгодилось бы копье, хотя у того были и недостатки. Один раз его бросив, вне зависимости от того, попал или нет, человек должен был идти за ним, оставаясь беззащитным. Поэтому идеальным дополнением к нему мог оказаться лук. Мелькнувшую было мысль вооружить человека мечом, Яхве почти сразу же отбросил. Меч – оружие, требующее навыков и предназначенное для нападения, а не защиты. Поэтому вряд ли от него был бы какой-нибудь прок, напади на людей тот же лев. Да и за оленем с ним бегать бесполезно.
Собрав необходимый арсенал, Яхве перенесся на Эдем. На вчерашнем месте людей не было, но из кустов слышалась какая-то перепалка.
– Я больше под тебя никогда не лягу, – раздался отчетливый и сердитый голос Лилит. – Ты сделан из такой же глины, и надо мной тебе не быть.
У Яхве начало вытягиваться лицо. Услышав начало фразы, он подумал, что речь об интимных взаимоотношениях, а Лилит проявляет традиционную для женщин склонность поморочить мужчине голову. Но затем засомневался. Конец предложения его удивил. Похоже, разборки имели куда более принципиальный характер. Лилит не хотела признавать главенство Адама, и, зная их обоих, Яхве не мог не согласиться, что у нее есть для этого основания. Он раздвинул ветки кустов. Возбужденные и красные от негодования люди оглянулись на шум.
– Саваоф! – в голос радостно воскликнули оба. – Как я рад (рада), что ты пришел!
– Создатель, я не могу быть под ним, – опередив Адама, начала Лилит.
Бог был в недоумении. Он продолжал сомневаться и не знал, прямой или иносказательный смысл вкладывает в слова женщина.
– Видишь ли, Лилит, – осторожно начал он, – в нормальной человеческой жизни должны быть моменты, когда мужчина в буквальном смысле находится на женщине.
Яхве хотел продолжить и рассказать о соитии людей с целью продолжения рода, проклиная себя за то, что не удосужился это сделать вчера. Но возмущенная Лилит перебила его. Она вспомнила о том, как Адам, навалившись на нее, возбужденно пыхтел и обжимал своими лапищами.
– Как? – распалившись еще сильнее, воскликнула женщина. – Я должна терпеть на себе этого слюнявого урода?