Мультик стал нервно оглядываться.
Он знал, что необходимо ждать. Если он подведет Брайана (Клайда?), потом не оправдается.
Достав нож, Мультик стал водить им по ладони. К черту Брайана, решил он в конце концов, Брайан чокнутый, как подзаборный боров.
Забежав за угол дома, он подскочил к разбитому кухонному окну и провыл:
– Угостите, а то напугаю!
Монти с Бекки увидели его. Как он высунул язык из щели, что была у маски вместо рта.
Ларри крался по чаще вдалеке от них.
Торч, все еще не решившийся идти к патрульной машине, чтобы проверить, есть ли выжившие, не глядел по сторонам. Да и маска, которую он все-таки напялил, мало способствовала остроте периферийного зрения.
Ларри, воспитанный отцом, знавшим лес и умевшим охотиться, медленно подкрался к Торчу. Под его ногами не хрустнула ни одна веточка.
– Чудовища из твоего сна, – прошептал Монти. – Маски! Теперь все имеет смысл.
Но прежде чем Бекки успела ответить, раздался звон стекла.
Лезвие ножа скользнуло между подоконником и рамой незащищенного окна, одного из двух фасадных, и задвигалось вверх-вниз, из стороны в сторону, расширяя зазор.
Монти положил гарпун на пол. Забрал топор у Бекки. Дрожа, но стараясь ступать тихо, он пересек комнату и ударил топором по лезвию.
Удар получился сильный, но нож не сломался. Вместо этого из рамы выбился крупный клин дерева, стукнувшись о пол с левой стороны. Мультик, налегая на пробоину, другой рукой колотил по раме и заходился надсадным смехом.
Монти ощутил, как его переполняет редкое, кипящее чувство: злость.
Он страшно закричал, перекрывая звук дебильного смеха. Кровь бросилась ему в голову. Ослепленный порывом, он изо всех сил метнул топор в кривляющуюся за окном ненавистную маску.
Во все стороны брызнуло стекло. Мультик, кажется, успел что-то понять, но не успел уклониться: лезвие топора с хрустом вонзилось ему в лоб, глубоко разворотив череп, и смех перешел в вопль. Еле устояв на ногах, Мультик отшатнулся от оконного проема. Дрожащей рукой он дернул за низ маски – та не слезла. Потянул сильнее – резина лопнула вокруг трещины во лбу, и во все стороны брызнула кровь.
Его глаза закатились. Выронив нож, Мультик плашмя рухнул на спину и больше не шевелился.
– Так тебе! – крикнул, празднуя победу, Монти.
И тут до него донесся звук выстрела.
До снайперской позиции Торча Ларри крался медленно и осторожно. Теперь он видел, что на стрелке – хеллоуинская маска. Ну что, пугалка или угощение? – спросил Ларри про себя, и недобрая улыбка расползлась по его лицу. Он поднял пистолет. Тот был заряжен разрывными пулями – все дорожные патрули снабжали именно такими в расчете на то, что палить им приходится по машинным стеклам, гасящим силу выстрела.
Но здесь стекол не было – лишь недоносок в маске, сидевший на дереве. Да и расстояние для выстрела – пустяковое. Прицеливаясь, Ларри не испытывал ни тени сомнения.
Он выстрелил Торчу в шею. Разрывная пуля сломала парню шейные позвонки и едва не оторвала голову. Хеллоуинская маска слетела, удар пули качнул Торча вперед, и он грузно полетел с дерева на устланную сосновыми иголками землю. Его ноги какое-то время еще дергались, пятка отстучала по земле нервный ритм, но вскоре все функции тела отказали, и бесполезно-молчаливая вредоносная жизнь Торча наконец оборвалась.
Ларри размышлял над удивительным фактом, что бандит оказался белым, когда за его спиной раздался шорох.
Он развернулся, поднимая оружие, – и уставился прямо в дуло револьвера. Дуло ему показалось таким же большим, как туннель метро. И этот туннель изрыгнул огонь. Пуля вошла Ларри в рот, разорвав губы, высадив зубы из десен и пройдя сквозь голову, найдя выход сзади, чуть выше шеи.
Когда Ларри падал, его правая рука дернулась, и палец рефлекторно дернул спусковой крючок пистолета. Он отстрелил сам себе коленную чашечку. Та скатилась со штанины форменных полицейских брюк, будто съемная деталька.
Как жаль, подумал Ларри, что я еще не умер.
Брайан, впрочем, исправил ситуацию. Нагнувшись к полицейскому, он приставил к правому глазу Ларри ствол и выстрелил в упор.
Сделав дело, он подкрался к патрульной машине.
Никого не было. Никто не шевелился и не стрелял в него. Он заглянул в салон. Там, на приборной доске, лежал труп второго копа с дыркой в голове.
Припав на колено, Брайан заглянул под машину. Чисто. И за багажником – никого.
Он побежал вверх по дороге к летнему дому Бомонтов. На валявшуюся под деревом тушу Торча даже время тратить не стал. На его глазах патрульный выстрелил, и шея недоумка разлетелась на куски. А без головы помирает даже самый тупой удав.
Мозес притаился в тени под соснами. Из своего укрытия он слышал, как выстрелил Ларри, и с той же позиции увидел Брайана, появившегося из чащи на его стороне. Через некоторое время после того, как Брайан перешел дорогу, раздался второй выстрел. И снова показался новоприбывший юнец – осторожно обойдя патрульную машину, он проверил у нее под брюхом и побежал обратно к дому Бомонтов.
Мозес мог убить его, еще когда впервые увидел, у него были и время, и шанс, но он смертельно боялся промаха. У него – семья и три охотничьи собаки, о которых надо заботиться (для начала хотя бы найти, раз он бросил их в лесу). Если он промахнется, пацан с револьвером может оказаться метким. И что тогда? Лежать ему, Мозесу, с вышибленными мозгами под дурацкой сосной.
Кроме того, он был испуган. Так сильно, что наложил в штаны.
Услышав выстрел, Монти выглянул в окно, но увидел только огни машины. За тем, первым, вскоре последовал второй, и на сей счет у Монти не было предположений. Может, подростки палили наугад, пытаясь нагнать на них страху?
Он посмотрел на руки: ладони дрожали.
Если бы Монти поднял глаза снова, увидел бы Брайана, бегущего с револьвером Троулера к дому. В свете луны двигавшийся скачками Брайан походил на витийствующего дьявола со средневековых гравюр. На гротескной хеллоуинской маске туда-сюда качался воткнутый в лоб резиновый нож, как абсурдная антенна.
Пусть руки тряслись, Монти впервые почувствовал себя способным на решительные действия. Отец был не прав, говоря, что у него нет яиц. Он чувствовал истинно первобытное удовлетворение, вспоминая, что сделал с Мультиком. Да, это было жестоко и неприглядно, но Монти чувствовал себя победителем, не иначе. Ему хотелось, чтобы старый недобрый Билли Сильвестр очутился здесь сегодня. Он бы без проблем заставил того жрать собачье дерьмо и улыбаться.
Монти посмотрел на Бекки. Держа гарпун, та опасливо выглядывала в разбитое окно.
– Он мертв? – спросила она, кивнув на лежащего снаружи Мультика.
– Мертвее некуда.
– Хорошо, – тихо сказала она. – Как думаешь, сколько их еще?
– Я не знаю.
– Я люблю тебя, Монти.
– Я тоже.
– Несмотря ни на что, я люблю тебя. Помни об этом.
– Я никогда не сомневался.
Брайан нашел тело Мультика и разозлился не на шутку. Он же сказал этому идиоту с клеем вместо мозгов стоять и караулить. А что он сделал? Пустился в самоволку.
Брайан пнул труп по ребрам, поднял пистолет и дважды выстрелил ему в разбитую топором голову.
Правильнее сказать, это сделал Клайд.
– Полегче, Клайд, полегче, чувак, – осадил его Брайан.
– Ладно, хорошо, – прохрипел Клайд, восстанавливая дыхание. – Просто добудь мне училку. Мне уже сейчас жуть как надо ее сердце.
– Я сделаю это. Мы сделаем.
– Ты сто лет так говоришь!
– Время пришло, Клайд.
– Хватай нож. Нам нужен нож. Я хочу покромсать ее. Во славу Бога Лезвий и всех его остреньких детей, аминь. Хочу сунуть нож ей в…
Брайан хлопнул рукой по поясу.
– Клайд, друг, нож у меня.
– И чего ты стоишь? Иди и разберись с ней! Сейчас же!
Монти и Бекки слышали его голоса. Два совершенно разных голоса. Сумасшедший юнец снова был рядом и говорил за двоих. Может, дело лишь в его безумии, душевной болезни. Но теперь и Монти не был уверен до конца.
Сбегав на кухню, Монти принес мясницкий нож. Снаружи шел разговор. Диалог.
Заметив Бекки краем глаза, он увидел, что каждый раз, когда вступал голос Клайда, она напрягалась. Ужасные картины изнасилования явно оживали в ее голове благодаря этому ущербному звуку, и Монти снова начал переполнять гнев. В этот раз он даже не хотел его сдерживать, а раскрыл объятия, позволил расти и цвести.
Голоса смолкли. Монти и Бекки затаили дыхание. На короткое мгновение мир, казалось, вернулся к нормальной жизни. Из разбитого окна тянуло ночной прохладой, пахло озером и соснами. Они слышали, как вода плещется о берег и где-то далеко поет ночная птица.
Потом раздался звук около входной двери, словно упало что-то тяжелое. Монти понял, что это: кто-то сбросил с крыльца тело девушки.
Зачем?
Ответ пришел сразу – с треском.
Парень вытянул из тела Мультика топор и возомнил себя Полом Баньяном[14]. Подвешенный труп он убрал, чтобы ничто не мешало замаху.
Лезвие било по двери гулко, звонко, сталь скрежетала о дерево. Удары падали один за другим, без устали, снова и снова.
– Угостите, не то напугаю, придурки! – ревел Клайд, с каждым разом – все громче и исступленнее. – Угостите, не то я вас так напугаю, что мало не покажется!
Топор вывел последнюю ноту, сверкнул серебром в дверном проеме – и пропал.
Воцарилась тишина.
Бекки схватила Монти за руку. Тот покрепче, до боли в пальцах, перехватил нож. Не говоря ни слова, он выскользнул из ее хватки и прошел через комнату к двери. Встал у заколоченного окна и прислушался.
Все еще тихо.
Он стал ждать очередного удара топора, понимая, что много времени на снос двери у Брайана не уйдет. Сквозь многочисленные пробоины в дом проникала ночь, неся с собой далек