Но это сознавать – горько, больно, иногда просто ужасно!
Зачем я иду в Церковь? Ой, как же медленно, словно в страшном сне, словно в замедленной съемке! – иду я в Церковь, для того, чтобы… Чем объяснить?
Когда обнаружили опухоль, я пошёл на операцию; мне страшно было ложиться на стол, но опухоль носить в себе – словно растягивать смерть как резину – еще страшнее. И после операции, когда знал, что опухоль вырезали, появляется надежда: а вдруг я еще смогу жить? И стало немножко легче при этой мысли. А дальше еще химиотерапия, чтобы попытаться убить эту онкологическую дрянь в лимфе, в крови… Такие сильные лекарства, что тошнит и волосы выпадают… Но когда лекарства подействовали, и мне сообщили, что анализы пришли в норму и появился шанс – я уже благодарил, благословлял врачей за всё, что они для меня сделали. Хотя бы и за один только шанс выздороветь…
Я иду в Церковь за своим шансом.
Мне хочется избавиться от того страшного сознания, которое хуже опухоли – что Бога во мне нет, что я не умею и не могу жить так, как только и нужно жить, если хочешь, чтобы Бог…
Ничтожная, дрянная жизнь, которую я веду – что тут можно говорить о Боге в душе?! – И я иду в Церковь.
Она – и больница, и родина, и место, где тебя по-настоящему любят и где ты учишься любить. Христос, все Таинства, вся традиция, порожденная любовью и стремлением к Нему, – я в Церкви словно просыпаюсь и оттаиваю, она дает силы и поддержку, чтобы стать лучше, дает надежду, что Бог будет и в моей душе.
Может и непонятны эти «устаревшие» церковные правила, но что мне предлагают взамен? Модные теорийки от чудо-голодания до психоанализа, которые претендуют, что могут все изменить, хотя на самом-то деле решить главную мою проблему они неспособны?..
Бога нет в моем сердце, и психоаналитик мне Его туда не «вправит». Бога нужно искать именно в Церкви.
Я понимаю, что тут посыплются вопросы: это в Церкви-то, где на тебя накричать могут, деньги потребовать, обзывают друг друга еретиками и еще чего только не делают?..
Да, в Церкви. Потому так и оглушительна брань, так ужасно зловоние гноящихся, вскрытых и смердящих, наших израненных душ, оттого так абсурдна наша патологическая нелюбовь, что она – в Церкви! Что Церковь светом своим обнаруживает эти болезни. Я вижу свою жизнь в зеркале иной, святой жизни – и понимаю, что должен быть не таким, совершенно не таким, каков я есть!
Как у Бориса Гребенщикова:
«Что ж я пьян, как архангел с картонной трубой;
Как на черном – так чистый, как на белом – рябой…»
Если уберете «белое» – я буду считать себя чистым, и это будет страшная неправда обо мне. Но я-то уже не могу жить во лжи…
«Придите ко мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас», – говорит Христос. И тянутся к Нему толпы тех, кто почувствовал, что болен, что нет Бога в душе, что душа страдает. Так раненые тянутся в лазарет. Страшная, почти неприличная в своей наготе толпа искалеченных людей, единственное отличие которых – осознание своей увечности и поиск Врача – Бога для души.
Отсюда и крик, и грязь – на фоне Красоты. Но Церковь не солярий, не санаторий, а скорее уж фронтовой лазарет. Тут и боль, но тут и надежда…
Может быть, кто-то считает себя вполне здоровым, а другие не знают, что в Церкви лечат.
Может, у многих действительно Бог в душе – говорю это без иронии: что я знаю о Боге и о других людях?..
Гребенщиков спел:
«Мне не нужно награды, не нужно венца,
Только стыдно всем стадом прямо в царство Отца…»
– Господи, если бы речь шла о венце, о награде!.. Мне не стыдно, пусть «в стаде», в толпе. Не стыдно. Только бы Бог и вправду оказался у меня в душе, и я был бы жив…
Вера всегда действенна
– Считается ли верующим человек, если он верит в душе, но не посещает Церковь и не соблюдает посты?
– По формальным признакам, конечно, такой человек верующим не считается. Представьте, сейчас сюда кто-то вбежит и закричит: «Горим! Пожар!» Если я ему поверю, то тут же выскочу отсюда через дверь или окно, а если не поверю, то и с места не двинусь. Как я могу в душе верить и не иду в храм, где я единственно могу прийти в себя, помолиться, услышать Евангелие и объяснение его? Если веришь, то нужно исповедаться, очистить свою душу, ведь не безгрешные мы существа, не Ангелы.
Вера всегда действенна. Если я не делаю, то я и не верую. Неверие подобно компьютеру, в нем много всяких программ, но он не живой, компьютер остается компьютером. Так и в моей памяти есть нечто подобное вере, но это не дает никакого реального толчка моей жизни, остается абстрактной идеей. Как в геометрии – точка не обладает размерами. Поэтому я сомневаюсь, что вера только в душе может принести пользу человеку. Хотя категорически сказать не могу, потому что вера подобна зерну (Мф. 13, 31). Зернышку, которое может дать малый росток, затем прорасти больше, даже стать деревом и принести плоды. Все зависит от человека. Одно дело – начинающаяся вера, и тогда понятны эти рассуждения насчет храма, но если человек десятки лет верит в Бога и ничего церковного не признает, в храм не ходит, то здесь я сомневаюсь в его вере. Наш философ А. Хомяков подобрал для этого хорошее русское слово: «Это не вера, а веренье»[1].
– Как разум человека может прийти к уверению в собственном спасении и жизни после смерти?
– Разум может помочь человеку прийти к вере в Бога, затем к вере во Христа, затем к вере в Православную Церковь. Для этого есть основания и аргументы. А чтобы спастись, требуется не только разум, а соответствующая христианская жизнь. Если я себя не удерживаю от осуждения, зависти, лицемерия и лжи, то каким бы ни был у меня разум, я останусь прежним, и ни в каком спасении не уверюсь.
Что касается уверения во спасении, то в отличие от протестантов, утверждающих: «Мы убежденно знаем и верим, что спасемся», православные говорят: «Мы искренне надеемся на то, что Господь поможет спастись».
– Насколько велика роль самого человека в его приходе к вере, если принять во внимание, что вера есть дар Божий?
– Не надо смешивать человеческую сторону наших исканий, когда я умом убеждаюсь и прихожу к истинной вере, с состоянием души, когда человек не только умом убеждается, но всем сердцем своим переживает Бога и знает, что Бог есть. Вот это уже дар Божий. Об этом вам могут сказать многие люди, которые обращались из неверия в веру. Они готовы были в это время все раздать и отдать, само слово «Господи» приводило их в необычайную радость. Некоторым людям Господь в начале пути дает это переживание, когда они словно на небесах находятся, а потом это отнимает. Потому что добытое без труда скоро теряет свою ценность. Господь показывает: «Видишь истину и благо? Вот они где. А теперь добудь их».
Вера как дар Божий есть состояние, охватывающее существо человека, и Господь дает его по мере нашего смирения или необходимости в начале пути. А со стороны человека должно быть искание, разумное, серьезное отношение к поиску того, где есть вера истинная.
– На каком уровне человек участвует в своем спасении: на уровне делания, произволения или чего-то другого?
– Основной характеристикой Православия является то, что можно выразить одним словом – богочеловечество. Человек спасется не только Богом, человек спасется не сам, он спасается двуединым, совместным деланием Бога и человека.
Приведу пример. У меня поражено лицо болезнью, которую могут излечить только солнечные лучи. От меня зависит, поверну ли я свое лицо к солнцу, но исцеляет-то солнце. Поэтому святые Отцы говорят: «Бог спасает нас не без нас». Поэтому требуется и произволение, и расположение, и усилие. Бог не может меня исцелить до тех пор, пока я не повернусь к Нему с мольбой. «Дай мне, сыне, твое сердце», – говорит Господь. Макарий Великий сказал: «Дай мне полушку, я отсыплю тебе десятки тысяч талантов»[2].
– Известно, что при Крещении человеку прощаются прошлые грехи. Есть такое мнение, что чем позже примет человек святое Крещение, тем ему это выгоднее. Верна ли такая позиция?
– Нужно понять простую вещь. Мы можем лукавить и лицемерить друг перед другом, но этого невозможно сделать перед Богом. И когда Бог видит, что мы не крестимся только по этой лукавой причине, Он может нам послать неожиданную смерть. Креститься человек должен, когда он видит, что верит во Христа и хотел бы начать правильную духовную жизнь. Ведь Крещение является тем начальным даром благодати Божией, которая воспомоществует в его духовной жизни. Без Крещения невозможно достигнуть духовного совершенства.
В то же время мы видим в истории Церкви две практики. В первом случае крестились во взрослом состоянии, то есть поступали по Евангелию: «Кто имеет веру и крестится», то есть крестились тогда, когда могли разумно принять христианство и креститься во Христа. Но была и практика крещения детей, которая стала распространяться все более активно, и сейчас она повсеместна. Обе практики имеют место и сегодня, и каждый может поступать по своему убеждению. А вот рассчитывать на то, что лучше креститься попозже, чтобы Бог простил побольше, – очень опасно. Нельзя так лицемерить. Крещение – это не магия.
– Глядя на образ спасенного разбойника, человек может впасть в соблазн спастись через предсмертное покаяние, то есть всю свою сознательную жизнь идти по пути греха, чтобы только в конце сознательно и искренне покаяться?
– В лукавую душу не войдет премудрость и не будет обитать в теле, порабощенном греху. Тот, кто сознательно грешит, надеясь: «Поживу, а потом покаюсь», – не получает этой возможности. Потому что лукавство само является раной на душе, которая закрывает двери покаяния. Это не так просто, как кажется. Теоретически – да, можно надеяться, но это только чисто теоретически. Каждому из нас, кто сознательно совершает грех, очень трудно потом каяться. Ведь покаяние состоит не в том, чтобы сказать священнику: «Батюшка, исповедуйте меня» – и назвать грех. Покаяние – это не отчет о проделанных грехах. Если бы это был отчет, то все бесы с восторгом ринулись бы отчитываться в грехах, и бедные батюшки не знали бы, куда от них деться. Нет, покаяние – это сокрушение сердца, отвержение греха, ненависть к тому злу, что я совершил. Там, где нет стыда о своих дурных поступках, там нет покаяния.