— Прекратите! — кричал Ода. — Остановитесь!
Гербрухт схватил Гутфрита и поставил на ноги. Король сумел подхватить свой упавший меч, но я оттолкнул его руку и приставил к горлу окровавленный Вздох змея.
— Хватит, — крикнул я всадникам так громко, что засаднило горло. — Хватит!
Гутфрит попытался проткнуть мне ногу, но я прижал меч к его горлу еще сильнее. Он заскулил, и я слегка провел Вздохом змея по горлу.
— Брось меч, ублюдок, — прошептал я.
Он послушался.
— Ты меня задушишь, — прохрипел он.
— Вот и прекрасно, — сказал я, но немного ослабил нажим.
Какой-то всадник с кабаном Гутфрита на щите пришпорил коня в нашу сторону, нацелив копье прямо в меня, но заметил Гутфрита, мой меч у его горла, и осадил коня всего в паре шагов. Копье по-прежнему нацелилось в меня, я видел, как всадник смотрит то на меня, то на испуганного Гутфрита, оценивая, сможет ли пронзить мое плечо так, чтобы я не успел перерезать королю горло.
— Не будь дураком, парень, — произнес я, но только его разозлил.
Противник уставился на меня и слегка поднял копье. Жеребец тяжело дышал, закатывая глаза, и тут вдруг всадник выгнулся дугой и запрокинул голову, а у него из груди вылез еще один наконечник копья.
Второе копье вошло ему в спину, перебив позвоночник, прошло сквозь кишки, горбом вспучило кольчугу спереди, порвав потом и ее, и воткнулось в луку седла. Это Берг вогнал в юнца копье и теперь отпустил древко, парень заскулил, хватаясь за копье, пришпилившее его к седлу, а Берг обнажил меч и развернул коня навстречу остальным всадникам, но схватка уже почти закончилась. Берг посмотрел на меня.
— В ублюдках нет ни капли боевого духа, господин! — Он подъехал к умирающему юнцу и рубанул по древку копья, чтобы освободить всадника, который соскользнул с седла и рухнул на землю.
Боевой дух в них был, но не много. Они устали, а атака Финана оказалась столь стремительной и яростной, что многие постарались уклониться от схватки, а те, кто жаждал подраться или вынужденно оказался вовлечен в схватку, потерпели поражение. Финан возвращался. С его кольчуги стекали потоки крови.
— Спешиться! Оружие на землю! — крикнул он людям Гутфрита и повернулся в седле, замахнувшись на какого-то глупца, не желавшего подчиниться. — На землю, жалкий кусок дерьма! Брось меч на землю!
Меч полетел на землю. Враги часто теряли весь запас смелости, когда Финан пребывал в таком кровожадном настроении.
Пинком я отбросил меч Гутфрита подальше и отпустил короля.
— Можешь теперь поговорить с этим сволочным королем, — сказал я Оде.
Ода колебался, поскольку Финан скакал к нам. Ирландец кивнул мне.
— Юного Иммара ранили в плечо, но все остальные целы, господин. Не могу сказать того же об этом говнюке. — Он что-то швырнул Гутфриту. — Это один из твоих псов, король, — прорычал Финан, и я увидел, что он бросил отрубленную голову, которая неуклюже подкатилась к ногам Гутфрита и остановилась. — Он решил забрать ребенка ради развлечения, — объяснил мне Финан. — Сейчас женщины и дети в безопасности. Твой сын их охраняет.
— И ты, король, в безопасности, — сказал Ода, поклонившись Гутфриту. — Уверен, ты жаждешь встретиться с королем Этельстаном. — Он говорил так, будто ничего не произошло, будто на камнях не валяется окровавленная голова, а молодой воин не корчится с обломком копья в животе. — Король жаждет встречи с тобой! — бодро продолжал Ода. — Он ждет с нетерпением!
Гутфрит ничего не ответил. Он дрожал, но я не мог понять, от гнева или от страха. Я подобрал его меч и бросил Гербрухту.
— Он ему пока не понадобится, — сказал я, и Гутфрит ощерился.
— Мы должны отправиться в Эофервик, король Гутфрит, — гнул свое Ода.
— Хвала Господу, — пробормотал Хротверд.
— У нас есть корабль, — радостно сообщил Ода. — Мы можем быть в Эофервике дня через два-три.
— В Йорвике, — буркнул Гутфрит, называя Эофервик по-датски.
— Да, конечно, в Йорвике.
Я заметил среди побежденных всадников Болдара Гуннарсона. Пожилой, седобородый, одноглазый, с искалеченной копьем сакса ногой. Он был одним из самых верных людей Сигтрюгра, опытный и умный воин, и я очень удивился тому, что он принес клятву Гутфриту.
— А какой у меня был выбор, господин? — заметил он, когда я подозвал его. — Я стар, моя семья в Йорвике, куда мне было идти?
— Но не к Гутфриту же?
Болдар пожал плечами
— Он не такой, как брат, — согласился он. Братом Гутфрита был Сигтрюгр, мой зять, человек, которого я любил и которому доверял.
— Ты мог бы прийти ко мне после смерти Сигтрюгра.
— Я думал об этом, господин, но мой дом в Йорвике.
— Тогда возвращайся туда и возьми с собой людей Гутфрита.
— Так и сделаю, — кивнул он.
— И никаких неожиданностей, Болдар! — предупредил я. — Оставьте мои деревни в покое! Если услышу о воровстве или изнасиловании, сделаю то же самое с твоей семьей.
Он вздрогнул, но снова кивнул.
— Не будет неожиданностей, господин. — Он помедлил. — Но как же раненые? Мертвые?
— Похороните своих мертвецов или оставьте их воронам. Мне все равно. А раненых забирайте с собой.
— Куда? — спросил Гутфрит. Он начал вспоминать, что он король, и к нему возвращалась надменность. Отодвинув меня в сторону, он обратился к Болдару: — Куда?
— Домой! — зло ответил я, в свою очередь толкнув его. — Болдар забирает твоих людей домой, и не доставит мне никаких проблем.
— Мои воины останутся со мной! — настаивал Гутфрит.
— Ты поплывешь на корабле, жалкий говнюк. — Я подошел ближе, вынудив его попятиться. — На борту нет места. Можешь взять четверых. Не больше!
— Конечно же... — начал Ода, но я оборвал его.
— Он возьмет четверых!
Он взял четверых.
Мы вернулись в Беббанбург с Гутфритом, четырьмя его воинами и архиепископом Хротвердом, скакавшим рядом с Одой. Мой сын сопровождал женщин на юг, дождавшись, пока Болдар со своими людьми уберется восвояси. Корабль, на котором Ода приплыл в Беббанбург, увезет его, архиепископа и пленного короля на юг, в Эофервик.
— Король Этельстан желает видеть и тебя, господин, — напомнил мне Ода, прежде чем они отплыли.
— Он знает, где я живу.
— Он желает, чтобы ты приехал в Эофервик.
— Я останусь здесь, — буркнул я.
— Он повелевает тебе, господин, — спокойно сказал Ода. Я ничего не ответил, и когда молчание слишком затянулось, Ода пожал плечами: — Как пожелаешь, господин.
На другой день мы смотрели, как корабль Оды выходит из гавани. Парус наполнился холодным северо-восточным ветром. Весла убрали, и вода бурлила у бортов, оставляя за кормой белый след, когда корабль проходил мимо островов Фарнеа. Я смотрел ему вслед, пока он не исчез в пелене дождя далеко на юге.
— Так мы не едем в Эофервик? — спросил Финан.
— Мы остаемся здесь.
Этельстан, которого я воспитывал, которому помог взойти на трон, теперь называл себя Monarchus Totius Brittaniae, так что вполне мог разобраться с Британией самостоятельно. Я останусь в Беббанбурге.
Два дня спустя солнечным утром я сидел с Финаном и Бенедеттой. Жара последних дней сменилась необычным холодом. Бенедетта заправила выбившиеся от ветра волосы и поежилась.
— И это называется лето?
— Лучше, чем в последние два дня, — сказал Финан.
Холодный северо-восточный ветер, унесший корабль Оды на юг, принес затяжной хмурый дождь, заставивший меня беспокоиться за урожай, но дождь прошел, выглянуло солнце и, если ветер переменится, вероятно, тепло вернется.
— Ода уже должен быть в Эофервике, — сказал я.
— И сколько времени пройдет, прежде чем Этельстан пришлет за тобой? — иронично спросил Финан.
— Скорее всего, уже послал.
— И ты поедешь? — спросила Бенедетта.
— Если он вежливо попросит? Может быть.
— А может, и нет, — добавил Финан.
Мы смотрели, как молодые воины упражняются с мечом. Их учил Берг.
— Рорик просто никчемен, — прорычал я.
— Он учится.
— И посмотри на Иммара! Он и слизняка не победит!
— У него еще рука не зажила.
— А Алдвин? Он как будто сено косит.
— Он еще мальчишка, научится.
Я наклонился и почесал своего волкодава.
— А Рорик толстеет.
— Он спит с девицей с фермы, — сказал Финан. — С толстухой. Подозреваю, она носит ему масло.
— Подозреваешь? — фыркнул я.
— И сливки, — продолжил Финан. — Я распоряжусь, чтобы за ней присматривали.
— И пусть выпорют, если она крадет.
— Его тоже?
— Конечно, — зевнул я. — А кто выиграл соревнование едоков вчера вечером?
— А ты как думаешь? — ухмыльнулся Финан.
— Гербрухт?
— Жрет, как бык.
— Тем не менее, он хорош.
— Хорош, — согласился Финан. — И состязание по пусканию ветров он тоже выиграл.
— Фу-у-у! — скривилась Бенедетта.
— Их это забавляет, — настаивал я. Вчера, стоя на бастионе, где я смотрел на длинную лунную дорожку на море и думал об Этельстане, я слышал доносившийся из зала смех и размышлял, почему король сейчас в Эофервике. О том, сколько осталось месяцев или лет, пока для меня это имеет хоть какое-то значение.
— Их нетрудно позабавить, — заметил Финан.
— Там корабль, — показал я на север.
— Увидел его десять минут назад, — сказал Финан. У него было ястребиное зрение. — И это не торговец.
Он оказался прав. Приближающийся корабль был длинным, низким и стройным — сделан для войны, а не для торговли. Его корпус был темным, а парус — почти черным.
— Это Трианаид, — сказал я. — Троица.
— Знаешь его? — удивился Финан.
— Это корабль скоттов. Мы видели его у Думнока несколько лет назад.
— Зло приходит с севера, — сказала Бенедетта. — Звезда и дракон! Они не лгут!
— Это всего лишь один корабль, — сказал я, чтобы успокоить ее.
— И он идет сюда, — добавил Финан.
Корабль шел под парусом близко к Линдисфарене и поворачивал украшенный крестом нос ко входу в гавань Беббанбурга.