Причина, по которой его имя так печально известно в обоих наших кампусах, заключается в том, что он — бог, которому нельзя перечить.
Говорят, что он убил того, кто вывел его из себя — привязал к его телу камни и бросил на дно океана. Однажды один студент упал на его машину и уехал со сломанной ногой.
В другой раз кто-то случайно пролил на него воду, а затем, спасаясь от его гнева, ударил себя кулаком.
Конечно, это все слухи, но это жестокие слухи. Такие слухи, которые ясно говорят нам, крестьянам, держаться от него подальше.
Потому что, конечно же, Джереми — лидер Язычников. Ходят слухи, что процесс посвящения в члены клуба начинается с пролития крови.
Ходят также слухи, что остальные Язычники такие же сумасшедшие, как и он. Некоторые даже хуже.
Я не знал их имен раньше, но что-то подсказывает мне, что Киллиан принадлежит этому клубу.
Килл.
Так назвала его Анника, которая сейчас переминается с ноги на ногу. Он из тех, кто «убивает».
Дедушка Генри, мамин отец, говорил мне, что у каждого человека есть доля правды в значении его имени.
Киллиан — он полностью оправдывает значение своего имени.
Анника опускает голову.
— Каковы шансы вернуться к тому времени, когда ты узнала эту часть информации о моем брате?
— Никаких, — говорит Ава. — Не могу поверить, что вы брат и сестра.
— Я имею в виду, он не такой плохой, как говорят слухи. Он самый лучший брат на свете и заботится обо мне.
— Он разрушает жизни людей ради забавы, — говорит Ава совершенно искренне.
— Мы не можем выбирать братьев и сестер? — Анника пытается неловко улыбнуться.
— Могу с тобой согласиться. — Ава вздыхает. — И все же. Это огромная новость. Я удивлена, что он позволил своей сестре учиться в КЭУ. Я думала, он нас ненавидит.
— Наверное, ненавидит, раз он сказал, цитирую: «В КЭУ полно бесхребетных, избалованных сопляков, которые только и знают, как тратить свои трастовые фонды и не имеют ни малейшего представления о том, как их приумножить». И он не имел права голоса, поскольку я получила папино одобрение после долгих упрашиваний и обещаний быть хорошой. Но ни один из этих методов не сработал. Единственное, что помогло, это то, что мама убедила его. К счастью для меня, он не может ей отказать. — Она усмехается, а затем смотрит между нами овечьим взглядом. — Ты меня не ненавидишь?
— С чего бы? — Я придвигаюсь ближе к ней. — Добро пожаловать на борт.
— Да, — вторит Ава. — Твой брат — страшный придурок, но ты — просто куколка.
Она краснеет, и кажется, что комплимент ей очень приятен.
— О, спасибо.
Ава и Анника немного похвалили друг друга, после чего Анника изучила меня, словно в поисках свисающей конечности.
— Я знаю, что мы только что познакомились, но я чувствую необходимость предупредить тебя о Килле. Если ты думаешь, что мой брат плохой, то Киллиан может быть еще хуже. Он всегда был популярен, ему поклонялись, перед ним стелились, как перед Богом на земле, но что-то в нем не так, понимаешь? Как будто вся его светская жизнь — это фасад для того, что на самом деле скрывается внутри. Его улыбка никогда не достигает его глаз, а все его отношения были интрижками и переписками. На самом деле, я не думаю, что у него когда-либо были отношения. Даже его родной брат не слишком заботится о нем. Как будто он живет, но не жив... как будто он...
— Монстр, — закончил я за нее.
— Я хотела сказать психопат. В любом случае, он — плохая новость, и я не хочу, чтобы ты пострадала.
Слишком поздно.
Он уже забрал часть меня, которую я никогда не смогу вернуть.
— Он состоит в тайном клубе твоего брата? — спрашивает Ава, затем наклоняется, чтобы прошептать: — Язычники?
Анника слегка смеется.
— Ха... ха... Я не должна говорить об этом, иначе Джер убьет меня. Но да, неважно. Килл, наверное, вообще главный вдохновитель этого.
— Чем они там занимаются? — спрашивает Ава, приближаясь к ней, как учитель, допрашивающий тихого ученика.
— Не знаю, мне все равно. Я не лезу в их дела, и это позволяет мне летать под их радаром. То есть, я догадываюсь о том, что происходит, потому что я нравлюсь охранникам, но я делаю вид, что ничего не понимаю.
Я потираю ладонью свои шорты, обдумывая ее слова. Значит ли это, что если я останусь неподвижной, то тоже проскочу под их радаром?
Мой телефон пищит, и я вздрагиваю, прежде чем медленно достаю его.
Неизвестный номер: Осторожно, Глиндон. Ты можешь случайно стать следующей мишенью.
Глава 6
Киллиан
Я рано понял, что не вписываюсь в нормализованное, застойное, проповедуемое общество.
Я рожден, чтобы править им.
Без вопросов.
Контроль — это не просто потребность или мимолетное желание. Это такая же насущная необходимость, как дыхание.
Глубоко внутри меня скрывается серийный убийца с извращенными фетишами и постоянными требованиями насытить свои желания. Иногда это желание достаточно тусклое, чтобы его игнорировать, но иногда оно становится настолько сильным, что красный цвет становится единственным цветом, который я вижу.
Однако я не страдаю низким контролем импульсов, как некоторые другие идиоты. И уж точно я не позволю простому навязчивому желанию, одержимости или фиксации лишить меня контроля.
Именно поэтому необходимо, чтобы этот серийный убийца развлекался, утолял жажду и был абсолютно спокоен.
Если бы моя истинная сущность была раскрыта миру, ситуация осложнилась бы, и на мамином лице появились бы уродливые слезы. Она думает, что я исправился, и так будет до самой ее смерти.
Или моей.
Мой отец гораздо резче и, следовательно, его труднее убедить в моих привычках к общению, но в конце концов он придет в себя.
Либо так, либо он добровольно решит причинить боль моей маме, а это то, что он скорее умрет, чем сделает.
Удобно иметь родителей, которые любят друг друга до безумия. Таким образом, они могут сосредоточиться друг на друге и на своей семье мечты, а не на моих поганых наклонностях.
Ашер и Рейна Карсон — неприкасаемые светские львы Нью-Йорка. Папа — управляющий партнер мега-гигантской юридической фирмы дедушки и использует свое влияние, чтобы спасать стариков от юридического дерьма. Мама, однако, выбрала совершенно иной путь и является основателем бесчисленных благотворительных организаций. Настоящая бессмертная социальная бабочка и клон матери Терезы в ее лучшем исполнении.
А еще есть их золотой ребенок — Гарет. Нейротипичный Гарет. Тот, кто идет по стопам наших родителей, Гарет. Образцовый студент-юрист и доброволец-благотворитель Гарет.
Он определенно тот ребенок, на которого они рассчитывали, когда воскуряли фимиам во время сеансов деторождения. Он не только похож на них по комплекции, но его существование также дает им удовлетворение от того, что они родители.
Это точно не я, и причина довольно проста.
Когда-то давно меня мучило желание заглянуть под кожу животных. Людей тоже, но у меня был доступ только к животным. Я подумывал разрезать ножницами нашего толстого кота Сноу, но мама плакала, когда он заболел, поэтому я оставил его в покое.
Как только я смог вскрыть несколько мышей, которых поймал на помойке, я прибежал домой и принес их маме, радуясь, что наконец-то могу увидеть, что скрывают их красные глаза.
Она чуть не упала в обморок.
Своим семилетним умом я не совсем понимал ее реакцию.
Она должна была гордиться мной. Она гордилась, когда абсолютно ленивый Сноу принес ей насекомых.
— Это потому что я разлил кровь по всему дому? Не волнуйся, мама. Горничная все уберет, — вот что так естественно говорил я, плача в папиных объятиях.
Я никогда не забуду, как они смотрели на меня тогда — мама с ужасом. Папа — с нахмуренными бровями, сжатыми губами и... я думаю, с болью.
В тот момент казалось, что они оплакивают смерть своего второго ребенка.
После этого случая и в подростковом возрасте я прошел через всевозможные тесты, психологов и ля-ля-ля.
Они навешивали на меня ярлык тяжелой формы антисоциального расстройства личности, «различий» в миндалинах и других неврологических областях, форм нарциссизма, макиавеллизма и еще хрен знает чего — а потом отправляли домой с методами лечения.
Слава богу, я преодолел эту скованную версию и адаптировался к их «лечению», к социальным ожиданиям, и в итоге стал тем, кем являюсь сейчас.
Абсолютно собранный, определенно принятый обществом — мне даже поклоняются — и я больше не заставляю свою мать плакать.
На самом деле, я разговаривал с ней по телефону. Она сказала, что любит меня, я сказал, что люблю ее еще больше, и я уверен, что она положила трубку с яркой улыбкой на лице.
Если вы даете людям то, что они хотят, вы им нравитесь, возможно они вас даже обожают.
Все, что вам нужно делать, — это соответствовать стандартам, слегка возвышаясь над нормой, и подавлять свою истинную природу.
По крайней мере, при дневном свете.
Ночное время, однако, — это серая зона.
Я блуждаю взглядом по первому этажу особняка, проникая сквозь пьяных студентов колледжа, купающихся в море, вдыхающих кокаин и тщетно прожигающих жизнь. Их прыжки под громкую музыку ничем не отличаются от кривой версии обезьян на крэке.
Я нахожусь на этой вечеринке уже целых десять минут и до сих пор не заметил ничего, что заслуживало бы моего внимания.
И это происходит в моем гребаном особняке.
Ну, я делю его со своим братом, кузеном и Джереми, и это все благодаря нашему лидерскому статусу в Язычниках — количеству денег, которые наши отцы вливают в вены этого колледжа.
На самом деле, он принадлежит нам. Каждая его часть и каждый человек в нем.
Территория колледжа может быть огромной и иметь достаточно комнат, чтобы открыть бордель, но иногда она кажется такой маленькой.
Весь мир.
Сзади в меня врезается тело, татуированная рука с черепами и воронами обвивается вокруг моего плеча, и на меня нападает вонь алкоголя и травы.