— Это должно было заставить меня чувствовать себя лучше?
— Зависит от того, перестанешь ли ты думать, что мы разобьемся. Это не так уж часто случается.
— Но случается.
—ТТогда считай, что это твой последний боевой клич. Хочешь напоследок потрахаться?
— Ты не смешной. — Она сглатывает. — Полеты действительно заставляют меня нервничать. Поэтому я заставляю Сесили и Аву ехать со мной всю дорогу от Лондона до острова.
— Это потому, что твоя голова находится не в том месте. Вместо того чтобы сосредоточиться на аварии и самолете, тебе нужно занять свое время чем-то другим.
— Например?
— Сядь ко мне на колени.
— Я не в настроении для секса, Киллиан.
— Я не буду тебя трахать.
— Правда?
— Правда. Гарет мог бы услышать твои громкие стоны, и тогда мне пришлось бы выбросить его из самолета. Так что иди сюда.
Она колеблется какое-то время, прежде чем встать, потом останавливается.
— Ты только что сказал это. А Гарет прямо там.
— Но это не значит, что я не могу тебя трогать. — Я хватаю ее за запястье и тяну так, что ее ноги раздвинуты на моих бедрах.
Затем я обхватываю руками ее талию, поглаживая кожу под ее топом медленными круговыми движениями.
Она смотрит на меня минуту, ее дыхание медленно успокаивается. Тогда я целую ее лоб, наслаждаясь дрожью, которая проходит по ее телу.
— Лучше?
— Да. — Она дуется. — Но я все еще не хочу с тобой разговаривать.
— Ты все еще можешь использовать тепло моего тела, чтобы успокоиться.
— Ты позволишь использовать себя?
— Тебе? Абсолютно.
И я серьезно. Если эта женщина попросит меня вскрыть мою грудь и показать ей орган, который она просила, я вырву его из сухожилий и положу к ее ногам.
Хотя всей остальной херни, которую она попросила, не будет.
Это просто невозможно.
Ее шея краснеет, и я клянусь, она краснеет, возможно, от умиления, но затем она позволяет своему отвратительному рту взять верх.
— Это все равно не дает тебе права похищать меня.
— Разве ты не хотела от меня большего? Я веду тебя знакомиться с моими родителями.
Ее взгляд уходит в сторону, и я ненавижу, когда она разрывает зрительный контакт. Мне приходится видеть ее постоянно, и она никогда не уклонялась от меня, поэтому, когда она разрывает нашу связь, я чувствую странное чувство потери.
Словно почувствовав перемену, ее взгляд снова медленно встречается с моим.
— На скольких ты пробовал этот трюк?
— Ты первая.
— Я должна чувствовать себя особенной, потому что победила всех девочек и, по-видимому, мальчиков?
— Пять из пяти, но настоятельно рекомендую, и не будь гомофобом. Это плохо сочетается с остальной твоей моралью.
— Гомофобия не имеет к этому никакого отношения. Я просто думаю, может быть, в будущем я застану тебя в постели с мужчиной или женщиной.
— Возможно, с обоими одновременно. — Когда она бледнеет, я добавляю. — Это была шутка.
— Я думала, ты не шутишь.
— С тобой — да.
Она кладет руку мне на плечо, вероятно, для равновесия, но я предпочитаю думать, что она также хочет каким-то образом прикоснуться ко мне — так же, как я к ней.
— Ты бисексуал?
— Николай — да.
— А ты? Тебя привлекают мужчины?
— Не совсем. Меня привлекали любые доступные отверстия. Пол не имел имеет значения.
— А сейчас?
— Прошло несколько месяцев с тех пор, как я не заботился о сексе в целом, будь то с мужчинами или женщинами. Все они становились повторяющимися, безвкусными и болезненно скучными
— Пока ты не нашел меня, — шепчет она.
— Пока я не нашёл тебя. На вершине того утеса ты выглядела такой невинной и наивной, что мне захотелось как-то запятнать тебя, разрушить эту кажущуюся невинность и посмотреть, что за ней скрывается.
— Разве ты не романтик?
— Ты думаешь?
— Я сдаюсь. — Она испустила вздох. — Я явно не могу выиграть у тебя.
Если бы она только знала, насколько неверно это утверждение. Это больше похоже на то, что я не не могу победить с тех пор, как она появилась в моей жизни.
Мои пальцы запутались в ее волосах, и она закрыла глаза, не желая наслаждаться поглаживаниями, но все равно делает это.
— Ты больше не куришь, — неожиданно объявляет она.
— Я сказала, что брошу, если ты займешь мои губы и руки, и я сдержала свое слово, детка.
— Ты... действительно бросила из-за меня?
— Конечно. Пассивное курение — серьезная угроза для твоего здоровья.
— Ты представляешь серьезную угрозу для моего здоровья.
— Жаль, что ты не можешь бросить меня.
— Никогда не знаешь. Может быть, однажды я найду мужчину получше.
— Я единственный мужчина, который у тебя будет, так что привыкай к этому и перестань меня провоцировать. — Я глажу ее по волосам. — Спи, маленький кролик. До посадки осталось около семи часов.
Еще одна причина, почему я не возвращаюсь домой.
Я жду, что она будет бороться, но она сгибает ноги так, что они оказываются у меня на коленях, и кладет голову мне на грудь.
Это один из немногих случаев, когда она отпускает, не начиная драму из-за того, что находится в моей компании. Она говорит, что хочет большего, но как она может не видеть, что с тех пор, как она появилась, я веду больше сражений, чем раньше?
— Это несправедливо, что ты чувствуешь себя в безопасности, — ворчит она, когда ее тело расслабляется в моих руках, и ее дыхание выравнивается, когда она погружается в дрему. Мой нос гладит ее волосы, вдыхая аромат малины, смешанный с алкоголем, и я тоже позволяю себе заснуть.
Потому что она тоже чувствует себя в безопасности.
Эхо голосов кружится вокруг моей головы, как жужжание пчёл.
— Господи Иисусе, Глиндон. Ты не так должна это делать.
Мои глаза распахиваются, и первое, что я замечаю, это то, что вес, лежащий на мне исчез, и вместо него я обнимаю подушку. Очень гладко.
Наверное, кролик положил подушку, чтобы я не почувствовал пустоту и не проснулся сразу.
Но дело не в этом. Это Гарет стонет, называя имя Глиндон.
Я поднимаю голову и понятия не имею, как назвать это гребаное чувство, когда обнаруживаю, что они сидят за столом на несколько мест впереди и играют в гребаное «Уно».
Но я знаю, что оно слишком похоже на чертово облегчение.
Это уже даже не смешно. Я постоянно нахожусь на грани убийства из-за этой девушки, и самое ужасное, что именно она не дает моим демонам вырваться наружу.
Экран над моим креслом показывает, что до посадки осталось еще около трех часов.
— Ты не рассказывал мне об этом правиле раньше. — Она прижимает карты к груди. — Ты не можешь просто придумывать новые.
— Я не придумываю. — Он показывает ей карточку с правилами. — Оно прямо здесь.
— А как насчет «нет»? Ты жульничаешь!
— Потому что ты проигрываешь?
— Я могла бы выиграть, если бы ты не начал изобретать правила направо и налево.
— В миллионный раз повторяю, они здесь. Просто признай поражение и двигайся дальше. Где твой спортивный дух?
— Не в здании. Извини, я имею в виду чертовом самолете . Давай, просто забудем, ладно?
Он улыбается, а я сжимаю кулаки, и это происходит по многим причинам. Первая — это то, что я подумал, что он забыл, как на самом деле улыбаться, не притворяясь. О, и как чертовски комфортно Глиндон в его присутствии.
Он, как никто другой, должен был понять, что она теперь моя слабость, место по которому он может ударить, чтобы добраться до меня, и, зная Гарета, он так и сделает. Без пощады.
Не то, чтобы я винил его, но я бы проткнул его, прежде чем он смог бы даже пальцем к ней прикоснуться.
Подавив свое волнение, я иду к ним с беспечностью скучающего демона.
Я сажусь на подлокотник Глиндон и кладу руку ей на плечо.
— Во что мы играем?
Гарет начинает опускать свои карты.
— Я оставлю вас, ребята.
Правильно, старший брат. Иди нахуй.
— О, не будь глупцом, — говорит она ему. — Тебе не нужно уходить только потому что Киллиан здесь. Давай продолжим. — Этот маленький... — А ты иди сядь на стул и не подглядывай за моими картами. — Она прячет их у себя на груди и смотрит на меня, как мама-медведица.
Хм... Теперь я думаю, почему я не пристегнул ее к себе раньше.
Гарет держит свои карты, и у меня нет выбора, кроме как занять место рядом с Глин, потому что я, черт возьми, уверен, что буду играть и обыграю этих двоих.
В итоге они набрасываются на меня, жульничают и используют все возможные уловки, чтобы я проиграл.
Но я основатель школы этически черных, в которую они пытались поступить, так что в итоге я все равно выигрываю. Три раза подряд.
Глиндон бросает свои карты на маленький столик.
— Фу, это не весело. Тебе обязательно выигрывать каждый раз?
— А как еще он может быть мудаком?
— Не будьте неудачниками, это выглядит некрасиво. — Я ухмыляюсь.
— О, да пошел ты. — Она выпускает вздох.
— Мы должны сыграть раунд только вдвоем, Гарет.
— Просьба отклонена, — говорю я.
— Ну, ты просто продолжаешь выигрывать. Так игра становится скучной.
— Не обращай на него внимания. Киллер просто физически не понимает, что такое сдерживаться, особенно когда он ревнует. Это его территориальное поведение, чтобы доказать свою точку зрения.
— Я собираюсь убить тебя, — говорю я, а он только улыбается, фальшиво.
— Серьезно? — Глиндон смотрит на меня. — Ты ведешь себя как полный чертов придурок из-за беспочвенной ревности?
— Мы увидим, насколько она беспочвенна, когда мой дорогой старший брат будет парить в воздухе.
— Хватит угрожать жизни людей только потому, что ты можешь, Киллиан. И это твой брат, так как насчет того, чтобы относиться к нему как к таковому, а не как к какому-то врагу? — Она показывает пальцем на меня. — И еще, либо ты играешь нормально, либо ты потеряешь все привилегии, чтобы когда-либо играть с нами.
Я раздумываю, хочу ли я поцеловать ее в задницу или задушить прямо сейчас. Возможно, и то, и другое одновременно.