Подобно всем прочим элементам традиционной культуры, будь то одежда, утварь или обряд, былина жила и живет в обилии разновидностей общего типа. Это означает, что все былинные образы – фигуры собирательные, и потому бесполезно сопоставлять былинных богатырей с конкретными историческими личностями – в одном варианте былины, например, мог действовать Алеша Попович, а в другом, с тем же сюжетом, появлялся Илья Муромец.
Столь же бесполезно и пытаться выстроить единый сквозной сюжет – даже там, где былины по главному герою объединяются в циклы, как это наблюдается в былинах об Илье Муромце и Добрыне Никитиче.
Каждая былина – вполне самостоятельное, законченное произведение со своей темой, своим сюжетом и своими героями. Известно, что на Русском Севере отдельные сказители, бывало, объединяли несколько былин при исполнении, как бы рассказывая историю жизни одного героя – скажем, былины о женитьбе Добрыни, его бое со змеем, отъезде и возвращении на свадьбу жены и о поединке с колдуньей, – но все равно получалось не последовательное жизнеописание, а перечисление эпизодов (в науке такие искусственные соединения текстов называются контаминациями). Нередко объединялись и былины об исцелении Ильи Муромца и его поединке с Соловьем-разбойником – с тем же результатом.
Все доступные нам сегодня сведения об отдельных богатырях и их подвигах аккуратно извлечены исследователями из разнообразия былинных вариантов и представляют собой фактически реконструкции богатырских судеб.
Сколько всего богатырей?
Несмотря на отсутствие в былинах сквозных сюжетов, при изучении этих песен не так уж трудно выделить отдельные «кирпичики», или сюжетные темы (мотивы), которые раскрывают те или иные подробности устройства былинного мира. К примеру, из былин о Вольге и Василии Буслаеве выводится сюжетная тема чудесного рождения и богатырского детства, а из былин о Святогоре, Илье Муромце и Микуле Селяниновиче – сюжетная тема смены богатырских поколений.
Опираясь на мотив смены поколений, этнографы и фольклористы еще в XIX столетии предположили, что правомерно разделять русских богатырей на два поколения – старшее и младшее; в современной науке это деление с оговорками принимается, хотя относительно того, кто именно принадлежит к старшему поколению, согласия среди ученых не наблюдается.
Позднее было предложено выделять группу богатырей, которые выезжают свататься, – этот мотив признается едва ли не древнейшим среди прочих, несомненным отголоском отношений в родовом обществе, когда брак подразумевал переход в другой род и потому воображался как крайне опасное событие.
Также были попытки разделить богатырей на «подлинных» (тех, кто бьется с чудовищами и прогоняет врагов) и «мнимых» – купцов, как Садко или Ставр Годинович, или придворных, как Чурило Пленкович. Кроме того, «исконные» русские богатыри – тот же Илья, Добрыня, Алеша и другие – противопоставлялись богатырям иноземным, «заезжим», к числу которых принадлежат Дюк Степанович, Чурило и Суровец-суздалец.
Вдобавок имеется и разделение географического свойства – богатыри киевские и богатыри новгородские, когда героев объединяют по тому месту, где они совершают свои богатырские деяния или откуда отправляются на подвиги: Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович – это богатыри так называемого киевского цикла, как и почти все прочие герои, поименованные в былинах, а новгородских богатырей известно всего трое – Садко, Василий Буслаев и Гаврило Алексич (промежуточное положение занимает Хотен Блудович, былины о котором связаны и с Киевом, и с Новгородом).
Все эти попытки выделить из состава богатырства русского типические разряды – или «чины», как говорили в старину, – объясняются стремлением сделать былинный мир понятнее для читателя и слушателя и полнее его описать. В самом деле, без распределения богатырей по «чинам» в соответствии с каким-либо принципом классификации никак не обойтись, ведь иначе придется рассказывать о каждом герое былин по отдельности, упуская из вида немаловажные общие черты и превращая изложение в «сумбур любопытных частностей и диковинок», как сказал однажды, пусть и по другому поводу, один русский бытописатель XIX столетия. Поэтому в нашей книге богатыри тоже делятся на типы, и к этому делению мы вернемся чуть ниже, но сначала попробуем охарактеризовать целое и ответить на вопрос, а сколько всего богатырей знает русский эпос.
Слово «богатырь» по своему происхождению – скорее всего, тюркское; ему родственны монгольское «багатур» и известное народам Средней Азии слово «батыр». В XIII–XV веках в войсках монголов почетным титулом «бахадур» награждали за военные заслуги или личную доблесть, а сегодня это распространенное мужское имя в Центральной Азии.
Считается, что на Руси слово Богатырь вошло в употребление с XV столетия.
Исконно славянское обозначение богатыря – слово «храбр», то есть отважный воин. Слово «витязь» как синоним слова «богатырь», будучи славянским по происхождению (от «вит» – добыча), вошло в употребление тоже не ранее XV столетия.
Есть еще слово «поляница» или «поленица», сегодня им обычно называют женщин-богатырок, но в старину оно не имело строгой грамматической привязки по роду; «поленицей» называли богатыря любого пола, отправлявшегося в «поле» совершать подвиги. Употреблялось и выражение «напольный богатырь» – тот, кто ездит в поле.
Сколько же всего было богатырей? В варианте былины«Илья Муромец и Сокольник» («Застава богатырская»), записанном собирателем Ончуковым на Русском Севере от сказительницы Ф. Е. Чуркиной, говорится, что на богатырской заставе несли дозор 30 богатырей. Правда, поименно сказительница смогла вспомнить всего восемнадцать героев:
Тридцать-то было богатырей со богатырем:
Атаманом-то – стар казак Илья Муромец,
Илья Муромец да сын Иванович,
Податаманьем Самсон да Колыванович,
Добрыня-то Никитич жил во писарях,
Алеша-то Попович жил во поварах,
Мишка Торопанишка жил во конюхах;
Да и жил тут Василий сын Буслаевич,
Да и жил тут Васенька Игнатьевич,
Да и жил тут Дюк да сын Степанович,
Да и жил тут Пермя сын Васильевич,
Да и жил Родивон да Превысокие,
Да и жил тут Микита да Преширокие,
Да и жил тут Потанюшка Хроменький;
Затем Потык Михайло сын Иванович,
Затем жил тут Дунай сын Иванович,
Да и был тут Чурило младый Пленкович,
Да и был тут Скопин сын Иванович,
Тут и жили два брата, два родимые,
Да Лука, да Матвей – дети Петровичи…
По уверению собирателя, Чуркина сказала ему, что «прежде помнила всех».
В других версиях той же былины богатырей оказывается то 12, а то и вовсе трое – Илья, Добрыня и Алеша. Можно предположить, что сказители перечисляли наиболее популярные имена, пренебрегая остальными.
В прозаическом «Сказании о киевских богатырях», ходивших на Царьград и победивших местных воителей (XVII век), перечисляются семь богатырей, причем заодно с былинными Ильей, Добрыней и Алешей упоминаются малопонятные Глапит, Елизынич и даже богатырь Белая Пьяница (он же Белая Палица).
По корпусу русских былин, учитывая публикации разнообразных вариантов вплоть до современного издания «Свод русского фольклора», можно составить следующий список богатырей – пожалуй, он будет полным в той степени, в какой вообще можно говорить о полноте на основании такого богатого и разнородного материала. Всего удалось насчитать 33 богатыря:
Алеша Попович, Василий Буслаев (Богуслаевич), Василий Игнатьевич (Василий Пьяница), Василий Казимирович, Волх Всеславьич (Вольга), Глеб Володьевич (князь, нечто среднее между Садко и Добрыней Никитичем), Данило Игнатьевич, Данило Ловчанин, Добрыня Никитич, Дон Иванович, Дунай Иванович, Дюк Степанович (Долк Стефанович), Никита Залешанин, Иван Годинович, Иван Гостиный сын, Ивашко (Иванище), Илья Муромец, Колыван Иванович, Микула Селянинович, Михаил Данилович (Иван Колыванович), Михаил Козарин, Михайло Потык (Поток), Полкан, Садко Богатый гость, Самсон Самойлович (Саксон Колыванович), Святогор, Соловей Будимирович, Соломан, Ставр Годинович, Суровец-богатырь, Сухман (Сухан) Одихмантьевич, Хотен Блудович, Чурило Пленкович.
Конечно, сразу вспоминаются хрестоматийные пушкинские «тридцать три богатыря» из «Сказки о царе Салтане», прочно вошедшие в русскую культуру. Это количество богатырей как будто восходит к фольклорному источнику. Правда, сам Пушкин неоднократно путался в подсчетах: со слов няни, которая рассказывал ему народные сказки, он записал, что однажды случилось «чудо – из моря выходит 30 отроков, точь-в-точь равны и голосом, и волосом, и лицом, и ростом, а выходят они из моря только на один час… Море всколыхалося, и вышли 30 юношей и с ними старик». В прологе к «Руслану и Людмиле», который был добавлен ко второму изданию поэмы (1828), богатырей тридцать, как и в рассказах няни:
Там о заре прихлынут волны
На брег песчаный и пустой,
И тридцать витязей прекрасных
Чредой из вод выходят ясных,
И с ними дядька их морской.
Зато в «Сказке о царе Салтане», написанной и опубликованной на три года позже пролога к «Руслану и Людмиле», богатырей уже тридцать три, как в былинах:
В чешуе, как жар, горя,
Тридцать три богатыря,
Все красавцы удалые,
Великаны молодые,
Все равны, как на подбор,
С ними дядька Черномор.
Пушкинисты установили, что основными источниками пушкинской сказки о Салтане послужили народная русская сказка «По колена ноги в золоте, по локоть руки в серебре» и две лубочные сказки – «Сказка о трех королевнах родных сестрах»