Кажется, что дорожные строители работали по единому заказу: все дороги вымощены дробленой скальной породой, на которую нанесено светлое, устойчивое к атмосферным воздействиям покрытие. Участок Коба — Яксуна имеет ширину 10 м и вполне подошел бы для церемониальной дороги — там могли бы маршировать в ряд 15 человек.
Стокилометровая дорога разделена на семь прямых, словно по линейке проведенных, участков, самый длинный из которых составляет 36 км; в конце каждого отрезка дорога немного поворачивает.
Ориентировали ли они трассу по сигнальным кострам или столбам дыма? Местность здесь ровная, как дно сковородки, к тому же поросшая густым девственным лесом; гор, с которых можно было бы подавать знаки, не имеется. Костры, полыхающие в темно-зеленой чаще, пожалуй, были бы видны на пару километров. Во время дискуссии один из участников сказал, что речь идет о легко решаемой проблеме: люди по прямой линии протягивали канаты и обозначали участки кольями.
Все подобные варианты решений предполагают, что в девственном лесу уже прорублены просеки! Лишь тогда можно расставлять знаки, видеть сигнальные костры и протягивать канаты. Но для этого заранее нужно было поставить четкие цели и определить точные направления к ним.
Чтобы дополнить список попыток нелепых объяснений, следует упомянуть и об аргументе, что майя якобы ориентировали дороги по звездам. Однако звезды светят лишь ночью, меняют свое местоположение и в такой влажной тропической местности две трети года вообще не видны. Их нельзя даже наблюдать, не говоря уже о том, чтобы производить по ним дорожную геодезическую съемку.
Для моих критиков-буквоедов я вношу поправку: в ровном дне сковородки то тут, то там есть небольшие ложбины — возле ручьев или болот имеются небольшие просадки грунта. Майя их сровняли, построили в нужных местах сводчатые мосты и подняли участки дороги на высоту до 5 м. Церемониальные дороги не требовали бы таких затрат: паломники безропотно шли бы и через ложбины. Однако дорогу выровняли и спланировали!
Когда нас сегодня в длительной поездке останавливают возле стройплощадок, мы имеем возможность наблюдать огромные катки, которые утрамбовывают основание.
На участке Коба — Яксуна вблизи города Экаль найден разбитый на две части пятитонный каток! Каток четырехметровой длины в центре не имеет втулки, для корректности его можно сравнить с массивным валом. Абсолютная бессмыслица! Люди каменного века отломали от скалы неотесанную глыбу и высекли из нее четырехметровый вал, а колесо — оно им было известно — не использовали!
Зачем, собственно говоря, майя выравнивали дороги, если по ним не ездили колесные повозки? Зачем в болотистой местности они создавали для дорог настолько мощные фундаменты, что они не провалились до сих пор? Если по столь мастерски построенным дорогам не двигались транспортные средства на колесах, то на чем по ним ездили? На салазках с деревянными полозьями? Они оставили бы канавки в покрытии. Или они скользили по ним на своеобразных парусниках пустыни? Едва ли, потому что им тоже потребовались бы полозья либо колеса. Или же по дорогам гоняли вьючных и упряжных животных, ездили на них верхом? Согласно теории таких животных майя не знали. Они что, взлетели и полетели? Но для этого им не нужны были бы никакие дороги. Или я не заметил полезного применения дорожной сети? Неужели я — как и все археологи — упустил что-то из виду?
Мы сидели на верху пирамиды. Солнце палило нещадно, обжигая незакрытые тканью части тела, несмотря на масло для защиты от солнечных ожогов, которое спасало меня на леднике. На Большой площади толпились группы туристов, от объективов камер отражался солнечный свет, видимо, снимки будут неудачными.
— Как вы думаете, Хулио, зачем майя строили дороги?
Почти возмущенно, так, словно вопрос уже нарушил табу, гватемалец Хулио Чавес ответил:
— Для богов!
— Во славу какой-то религии?..
— Для богов! — упорствовал Хулио. — У них были транспортные средства! Они показали правителям майя, как строить дороги, и всемогущие правители согнали толпы рабов, чтобы осуществить планы.
— Но никто нигде не нашел остатков транспортных средств богов, нет даже их изображений!
— Мы зачастую совсем не знаем, что изображено на рельефах. В Паленке, на крышке саркофага, вполне может быть изображено транспортное средство богов. Знаете глифы с богом, от которого исходит дым, он тоже сидит в не соответствующем времени экипаже. Из того факта, что в сохранившихся произведениях искусства майя не показано ни одного колеса, я могу лишь заключить, что колесо было священным объектом.
— Дороги появились в разное время, а боги были здесь, пожалуй, лишь в начале эпохи майя, а возможно даже и раньше, у их предшественников.
Несколько туристов, с трудом переводя дух, взобрались на пирамиду — они карабкались вверх по железной цепи. Хулио не потерял нить беседы:
— Ладно, дон Эрик, пусть боги присутствовали здесь только в самом начале, пусть они исчезли или похоронены под пирамидами. Достаточно уже того, что они заставили приступить к строительству лишь одной дороги. Майя более поздних эпох следовали этому примеру и строили дорогу за дорогой — в память о богах, в возвращении которых они были убеждены. Они готовились к этому дню X: строили дороги, пирамиды и храмы.
Хулио убеждал меня со страстью Абрахама а Санта-Клара, самого красноречивого проповедника эпохи барокко. Мне вспомнились линии на перуанском плато Наска, где индейцы, как я полагаю, на случай возвращения богов, нарисовали на земле знаки, видимые только с большой высоты.
На вершине нашей пирамиды стало тесно. Нас окружали люди, приехавшие со всех концов земли. Американцы, еще больше японцев, европейцы. Экскурсии в центры культуры майя проводятся много лет. В свое время я сопровождал в Месо- или Южную Америку туристические группы, и мне известно, как быстро они комплектуются желающими.
Мы выбрались из толпы, спустились вниз и вновь поехали на «датсуне» по грунтовым дорогам. Все они названы именами знаменитых исследователей, посещавших Тикаль. Здесь есть дорога Модели, названная по имени Альфреда Перси-валя Модели, посетившего Тикаль в 1895 г., дороги Малера и Тоззера — их назвали в честь Теоберта Малера и Альфреда Марстона Тоззера, которые побывали здесь в начале XX в., дорога Мендеса — Модесто Мендес в 1848 г. проводил свои исследования в обширных развалинах Тикаля.
Зрительные впечатления были настолько сильны, что я забыл об ужасной жаре, царившей в машине. Хулио и Ральф сидели, обдуваемые ветерком, в открытом кузове грузовичка. Пирамиды-близнецы, у которых наверху не было храмовых надстроек, оказались сейчас перед остатками пирамид, раскопанные вершины которых виднелись из зеленеющего кустарника. В Тикале находится 151 стела, большинство на площади перед акрополем. На ступеньках здания обосновались лесные гиганты с огромными зелеными кронами, цветы буквально слепили своими красками. С коричневато-серых стел на нас глядели лица правителей и лики богов. Мы частенько останавливались, взбирались на горы камней — остатки зданий, павших жертвой времени. Нам казалось, что Тикаль не имеет границ, он приводил в замешательство своим внушающим благоговение величием. Кусок истории человечества, к которому можно прикоснуться.
Три дня спустя Хулио покинул «Джангл лодж». Он умолял меня непременно посетить финки Лас-Илльюзионес, Лос-Таррос и Бильбао; там, рассказал он, есть камни божественного происхождения, которым индейцы и сегодня поклоняются как камням богов, а еще есть камни такого веса, что их нельзя поместить ни в один музей, — они так и лежат на полях, не привлекая внимания. Причем у местных жителей мне следует спрашивать не про археологические находки, а про piedras antiguas — древние камни. Хулио описал маршрут к достопримечательностям, вызвавшим его восторг, и пометил их крестиками на карте; именно там он и советовал мне поспрашивать о камнях.
Гватемальцы оказались вполне дружелюбными и услужливыми, иногда невольно смешными, но их сведения редко соответствовали действительности.
Мы отправились в путь через провинцию Эскуинтла мимо южных склонов Гватемальского нагорья к Тихому океану, арендовав для поездки «фольксваген-жук». Примерно за 50 км до океана нам следовало начать расспрашивать о piedras antiguas, как советовал Хулио.
В Санта-Лусия мы остановились возле общественной прачечной. Под обычной крышей девушки и женщины терли в тазах постельное белье, черпая воду из родника. Когда машина остановилась, мы повернулись к ним — к сожалению, хорошенькие девушки спрятали свои груди, а женщины постарше смущенно захихикали.
— Скажите, пожалуйста, как нам добраться до древних камней? Лас-Илльюзионес, Лос-Таррос, Бильбао?
Довольный смех, потом бурное обсуждение, а затем деревенские красотки показали направление — каждая свое.
— Дамы, — я мобилизовал весь свой швейцарский шарм, — мы могли бы сойтись на каком-то одном направлении?
Из кружка болтушек к нам вышла решительная брюнетка. Загорелая, в джинсах, вызывающе подчеркивавших пышные ягодицы, она стала, подбоченившись. Ей хотелось знать, откуда мы вообще явились. «Информацией тут делится не всякий», — подумалось мне.