Вокруг креста обвившись, изумрудный
Прекрасный Змей, короною блестя,
Мне говорил. Я слышал голос чудный.
Змей кроток был и ласков, как дитя.
И речь его мне в душу проникала;
Ласкало взор сиянье чешуи.
Как сладкий сон, с раздвоенного жала
Текли слова пленительной Змеи:
«О, будь светлей и не люби, как звери.
Забудь про страсть. Влюбленность лишь чиста.
Ищи ее!.. Пленительных мистерий
Зовет людей святая красота.
Она спасет остатки поколений»…
Шептали мне змеиные уста,
И я упал внезапно на колени —
Поцеловать подножие креста.
«Черная, многоочитая…»
Черная, многоочитая,
На землю к нам с высоты, –
Млечным Путем перевитая,
Смотришь задумчиво Ты.
Город притих засыпающий.
Бледны огни фонарей.
Ярче на ризе сверкающей
Образы грозных зверей.
Грезишь Ты, нежно-жестокая,
Жизни храня и губя.
Хаоса Дочь многоокая,
Благословляю Тебя!
«О, привет Тебе, Ночь беспросветная…»
О, привет Тебе, Ночь беспросветная,
Непроглядная, Вечная Ночь,
Ты супруга отцу многодетная,
Старца Хаоса смуглая дочь.
Укрывая пол ризою звездною
Утомленный объятьями стан,
Ты скользишь над бушующей бездною,
Вся — желание, скорбь и обман.
Я взываю к Тебе, Благодатная,
Неземною охвачен тоской:
Обними меня, Ночь Необъятная,
И на лоне Твоем упокой!..
«Этой ночью, чуть слышно крылом шелестя…»
Этой ночью, чуть слышно крылом шелестя,
Милых призраков рой мне явился.
Я к ним рвался, в бессилии бился
И рыдал, как больное дитя.
И так грустно они улыбалися мне,
Кроткий взор на меня устремляя,
Что когда пробудился от сна я —
Мне хотелось рыдать, как во сне…
«Синяя искра во тьме безначальной…»
Синяя искра во тьме безначальной.
Ропот, подобный морскому прибою.
Тихий и ласковый шепот печальный:
«Бедный мой друг, я повсюду с тобою».
Канули в вечность пространство и время,
Ужасом бездны холодные полны.
Силятся сбросить гнетущее бремя
Вечного Хаоса шумные волны.
Птицей во мраке кружася незримой,
Тьмы вековечной подавлен тоскою,
Слышу я шепот: «О, друг мой любимый,
Бедный мой друг, навсегда я с тобою!»
Мадонна(Из путевого альбома)
Сидя на бархатном троне,
В розовый шелк убрана,
Голову в светлой короне
К Сыну склонила Она.
Тих и задумчив Малютка.
К людям Он руки простер.
Смотрит любовно и чутко
Матери благостный взор…
И на коленях старуха
Возле решетки видна.
Губы шевелятся глухо.
Молит о чем-то она.
Выбились пряди седые
Черных когда-то волос.
Ты ль не услышишь, Мария,
Шепота, полного слез?..
Венеция(Из путевого альбома)
Воды канала светло-зеленые
В сладкой истоме и лени
Нежно целуют, словно влюбленные,
Старых палаццо ступени.
Солнце… Гондолы скользят, как видения.
Струйки беззвучные блещут.
Темных старинных дворцов отражения
В зеркале светлом трепещут…
Флоренция(Из путевого альбома)
Там, на Piazza di Mercato Nuovo,
На площадке, где шумит фонтан,
Восседает грозно и сурово
Андерсена бронзовый кабан.
Весь зеленой патиной покрытый
(Только пасть, как золото, горит),
Он сидит, прославленный, забытый,
Посреди базарных грязных плит…
В знойный полдень, в солнце утоппая,
Новый рынок дремлет тих и пуст.
И кабан там грезит, вспоминая
Поцелуи тысяч детских уст.
На развалинах храма Венеры(Из путевого альбома)
Только кучи обломков и сора лежат
На том месте, где некогда Ты,
В блеске славы, под сенью цветных колоннад,
Охраняла свой культ красоты.
Не дрожит ароматов дымок голубой,
И треножников нет и следа;
Нет толпы, распростертой во прах пред Тобой.
Все исчезло, как сон… навсегда!
И корзины цветов к алтарю Твоему
Не несут. Да и где он, алтарь?!
Я над прахом стою и с печалью смотрю
На места, где царила Ты встарь…
В Saint-Germain-des-Pres(Из путевого альбома)
Сверху дождь шумит неугомонно.
В полутемном храме тишина.
Над престолом бледная Мадонна
Под коринфским портиком видна…
В черной шляпке, в платье сероватом,
Вся тростинки хрупче и стройней,
Полускрыв лицо платком измятым,
Девушка склонилась перед Ней.
Вот еще… Еще одна… Их много.
На prie-Dieu склоняясь там и тут,
Все они о чем-то просят Бога,
Все мольбы Мадонне жарко шлют.
Но о чем молитвы те? — Загадка.
Так беззвучно шепчут их оне…
За решеткой тусклая лампадка
Угасает грустно в тишине…
В небе гром грохочет и играет.
Над Парижем носится гроза.
Кто-то рядом спешно отирает
Черные и влажные глаза…
Низринутый
Я из битвы бежал. Наши рати разбиты.
Я не мог устоять до конца.
От позора и гнева пылают ланиты
Наклоненного долу лица…
Я припомнил упорную, жаркую схватку,
От бессильного гнева рыча,
И до боли десницею сжал рукоятку
Не стяжавшего славы меча.
В блеске яростных молний, под грома раскаты,
Разразилась над нами гроза,
И мы вниз полетели, смятеньем объяты,
Закрывая руками глаза.
Я горю и страдаю, томясь и стеная,
Метеором в эфире скользя.
Скрой в объятиях, тьма, мне отныне родная,
Тех, кому возвратиться нельзя!..
«Темные пропасти ада…»
Темные пропасти ада.
Хаоса волн отголоски.
Грозного вечного Гада.
Тихие всплески.
Пеной покрытые морды
Змей седмиглавый Эреба
Выставил, мощный и гордый,
В сторону Неба.
Фыркая, царь Океана
В высь на святые созвездья
Злобно глядит из тумана,
В жажде возмездья.
Тварей и чад первозданных
Ратью бесчисленной полны,
Ропщут в мелодиях странных
Хаоса волны.
Чьи-то ужасные тени
Встали над бездной уныло.
Слышны укоры и пени:
«Где ж твоя сила?
Скоро ль над адскою бездной
Ты, вознеся твое тело,
В битву со стражею звездной
Ринешься смело?
Скоро ль в лазури безбрежной
Царствовать станешь со славой,
Ночи властитель мятежный,
Змей седмиглавый?!»…
Ночное празднество
Месяц льет свое сиянье, и ликует беснованье
На вершине неприступной гор неведомой страны.
Монотонный бубна грохот и звенящий, сладкий хохот,
С громким пением сливаясь, дикой радости полны…
На вершине неприступной праздник тайный и преступный
Люди, с духами сплотившись, совершают в полумгле.
Трепет неги, стоны счастья, пир безумный сладострастья,
Вопли бешеных проклятий, посылаемых земле…
Оглушительны и дики завывающие крики,
Крики зова раздаются и разносятся кругом:
«Где ты, вождь неустрашимый, где ты, дух неукротимый,
Не согнувший гордой выи перед грозным Божеством?!
Брат наш первый, дух великий! Появись нам, темноликий
Царь наш Люцифер с звездою синеватой над челом!
Появись же метеором, обведи спокойным взором
Всех, собравшихся толпою здесь, на празднике твоем!»
На базальтовой вершине, полон сладостной гордыни ,
С непокрытой головою, с темной думой на челе,
Неподвижным изваяньем перед стихнувшим собраньем ,
Величавый и холодный, он явился в полумгле…
Все кругом едва дышало. Поднял очи он устало,
Упоенные упорством непокинутой борьбы.
И, как мощный плеск прибоя, пронеслось перед толпою:
«Если можете, то сбросьте цепи, гордые рабы!
Я хочу, чтоб в наслажденье вы забыли про паденье
И мятежною душою оторвались от земли.
Я хочу, чтоб гнет неволи, чтоб сознанье горькой доли
В эту ночь, ночь пробужденья, вас тревожить не могли.
Несмотря на все невзгоды, я со светочем свободы
Шел к отторгнутым от брата, в царство грусти и скорбей,