Боги ушли, твари остались

Спасибо, что ты у меня есть

Зеркало казалось старинным. Возможно, таким оно и было. Во всяком случае, вглядываясь в него, Аделия ощущала беспокойство, словно приоткрывала дверь в чужую жизнь, откуда на неё в упор смотрели тысячи, а может, и сотни тысяч глаз. Да и само отражение уже принадлежало не ей. Еще несколько месяцев назад, лежа на нарах в сыром бараке, она и представить себе не могла, что в ушах у неё будут искриться бриллианты, а брови изогнутся тонкими дугами, совсем как у Марлен Дитрих. А на все еще впалых щеках появится матовый румянец и глаза приобретут свой привычный блеск.

— У тебя дрожат губы! Снова собираешься плакать? — откуда-то из-за спины раздался голос Франца.

Аделия инстинктивно прикрыла рот рукой. Уже несколько дней, с самого их приезда в Берлин, каждый вечер у неё случалась истерика. Она пыталась сдерживать себя, закрывалась в ванной комнате, но ничего не получалось. Если бы ей позволили по-русски покричать, поплакать, выговориться взахлёб, то, скорее всего, отпустило бы. А так, необходимость всё вдавливать в себя, вырывалась наружу истерическими слезами. Но сегодня нужно собраться с силами и взять себя в руки. Через два часа она должна сиять счастьем в ложе Берлинской оперы по случаю окончания ремонта исторического здания после разрушений, причиненных английской бомбой. В последний раз Аделия слушала оперу в Большом театре дней за десять до ареста.

Читать дальше