Действительно, в эти годы Богданов опубликовал ряд статей и рецензий, содержащих критику идеологов движения от «легального марксизма» к религиозному мистицизму. Так, в статье «Отзвуки минувшего», анализируя сборник статей С.Н. Булгакова «От марксизма к идеализму» (1903), Богданов писал: «Между теоретическим убеждением и верою существует глубокое принципиальное различие… Разница тут не просто количественная, а „качественная“, и заключается она в том, что вера есть дело не только познания, но также воли, и даже главным образом воли. Теоретическое убеждение говорит: на основании таких-то фактов и доказательств, я думаю так-то; вера говорит: мне не важны ни факты, ни доказательства – я чувствую, что это так»[39].
В первые годы XX века Богдановым были написаны проникнутые духом эмпириокритицизма статьи: «Что такое идеализм?» (Образование, 1901, XII), «Развитие жизни» (там же, 1902, III, IV, V), «Авторитарное мышление» (там же, 1903, IV, V, VI), «О проблемах идеализма» (там же, 1903, III), «В поле зрения» (там же, 1903, XI), «Отзвуки минувшего» (там же, 1904, I), «О пользе знания» (Правда, 1904, I), «Философский кошмар» (там же, 1904, IV), книга «Из психологии общества» (Спб., 1904).
Именно в это время была создана и первая часть его основного философского труда – «Эмпириомонизм». «Эмпириокритицизм, – писал Богданов, – есть современная форма позитивизма, развившаяся на почве новейших методов естествознания, с одной стороны, новейших форм философской критики – с другой. Это философское течение нашло себе самых видных выразителей в Эрнсте Махе и Рихарде Авенариусе, из которых первый формулировал его с особенной ясностью и прозрачностью, второй – с особенной полнотой и точностью. Оно привлекает к себе все больше сторонников среди молодых представителей науки и философии, как на кафедре, так и вне ее оно оказывает все большее влияние на научное и философское развитие нашего времени. Эту возрастающую силу и это возрастающее влияние признают даже противники эмпириокритицизма»[40]. По Богданову, эмпириокритицизм является «глубоко прогрессивным» течением и представляет собой «мировоззрение, с одной стороны – глубоко обоснованное на приобретениях современной науки, с другой стороны – очень увлекательное по своей простоте и ясности. Оно с трудом укладывается в рамки обычных философских определений»[41].
Важнейшим аргументом русских махистов за эмпириокритицизм явилось их мнение о том, что в ряде принципиальных вопросов марксизм и махизм сходятся. «Там, где Мах обрисовывает связь познания с социально-трудовым процессом, – писал Богданов, – совпадение его взглядов с идеями Маркса становится порой прямо поразительным»[42].
И это не случайное высказывание, а вполне отчетливое убеждение. В 1904 году Богданов писал:
«За последние полвека на сцену выступили две новые философские школы, связанные с именами К. Маркса и Э. Маха. Философы-„специалисты“, с высоты своих сверхгималайских абстракций, просто не замечают этих школ, но здесь внизу они растут и крепнут и завоевывают все больше влияния на умы земных людей, особенно первая. Хотя даже вожди этих школ иногда позволяли себе пококетничать со старой схоластикой, но одна из характернейших черт их обеих заключается в том, что они создали возможность чрезвычайно простой и „популярной“ постановки „трудных“ проблем философии, а некоторые, и притом из самых „труднейших“ проблем, торжественно упразднили за доказанной их бессмысленностью. Естественно, что обе школы вынуждены были объявить жестокую войну всякой схоластической китайщине, каковую войну они и ведут весьма энергично, но пока отдельно одна от другой.
Я имею честь принадлежать к первой из этих философских школ, но, работая в ее направлении, стремлюсь, подобно некоторым моим товарищам, гармонически ввести в идейное содержание этой школы все, что есть жизнеспособного в идеях другой школы»[43].
Широкая пропаганда идей махизма социал-демократами, доказывавшими их совместимость с марксизмом, более того – необходимость дополнения социологии Маркса гносеологией Маха и Авенариуса, все более растущая популярность Богданова[44], Луначарского и других философов-махистов, выступавших как бы от имени революционной социал-демократии, не могли не беспокоить Ленина.
Представляется вполне достоверным свидетельство Л.И. Аксельрод о том, что всего лишь полтора года спустя после описанного случая с нереализованным намерением критики Богданова на страницах «Искры», а именно в первой половине 1903 года, В.И. Ленин говорил ей о необходимости публичной критики философских взглядов Богданова. В ноябре 1904 года Аксельрод писала: «Приблизительно года полтора тому назад Ленин обратился ко мне с предложением выступить против новой „критики“ марксовой теории, выразившейся в сочинениях г. Богданова. Совершенно справедливо усматривая в сочетании эмпириокритицизма с материалистическим объяснением истории новую разновидность буржуазно-„критических“ стремлений, Ленин энергично настаивал на том, чтобы я немедленно занялась оценкой этого течения. Он говорил мне при этом, что он обращался с этим предложением к Плеханову, но что Плеханов, вполне разделяя необходимость такой работы, тем не менее, отказался от нее вследствие более насущных и более неотлагательных партийных занятий»[45].
Действительно, весной – летом 1903 года Ленин и Плеханов активно обсуждали вопрос о необходимости выступления против махистского ревизионизма. В письме Горькому от 25 февраля 1908 года Ленин свидетельствовал: «Превосходно помню, что летом 1903 года мы с Плехановым от имени редакции „Зари“ беседовали с делегатом от редакции „Очерков реалистического мировоззрения“ в Женеве, причем согласились сотрудничать, я – по аграрному вопросу, Плеханов по философии против Маха. Выступление свое против Маха Плеханов ставил условием сотрудничества, – каковое условие делегат редакции „Очерков“ вполне принимал» (47, 141 – 142)[46].
Вероятно, об участии в этом же сборнике Плеханов писал Аксельрод в апреле 1903 года: «…мы хотим, чтобы они напечатали в сборнике статью против эмпириокритицизма, и мы надеемся, что эту статью напишете Вы. Если редакция согласится ее напечатать, мы будем участвовать в сборнике, если же нет – мы откажемся. Это условие мы вчера написали в Россию и ждем ответа»[47]. «Для легального сборника надо поскорее написать о Махе»[48], – напоминал Плеханов Аксельрод несколько месяцев спустя.
Как бы то ни было, но ни Плеханов, ни Аксельрод так и не выступили тогда, в 1901 – 1903 годах, с критикой махистского ревизионизма Богданова.
На сессии Института философии Коммунистической академии, посвященной 25-летию со времени выхода в свет «Материализма и эмпириокритицизма», Л.И. Аксельрод вспоминала: «Еще в 1901 г. мне Плеханов прислал книгу Богданова с предложением написать рецензию, но разные обстоятельства мне помешали это сделать. В 1903 г., когда действительно богдановская теория начала распространяться, Ленин и Плеханов волновались по этому поводу. Ленин в 1903 г. перед II съездом был в Берне и прожил там недели две… Мы встречались с ним каждый день, очень много беседовали о значении философии, и Ленин действительно уделял большое внимание философским спорам, понимая всю угрозу, которая идет со стороны философской ревизии, и просил меня тогда написать статью против Богданова. До такой степени был он заинтересован, что я вспоминаю – это сейчас совершенно передо мной, когда я провожала Ленина на вокзал, он, уже стоя на площадке вагона, сказал: „Любовь Исааковна, не забудьте написать о Богданове“. И я написала статью „Новая разновидность ревизионизма“»[49].
Написать-то написала, но лишь года полтора спустя. И опубликовала в меньшевистской «Искре» (№ 77, 1904, 5 ноября), где и сообщила о ленинском предложении дать критику Богданова[50].
Публикация этого свидетельства имела вполне определенную политическую цель: в это время в партии началась борьба между большевистской и меньшевистской фракциями, и Аксельрод, выступившая против Богданова прямо по поручению Плеханова и с его одобрения, своим заявлением о Ленине как противнике идей Богданова стремилась поколебать или даже расколоть ряды большевиков. Плеханов и его сторонники, обращаясь в конце 1904 года к критике Богданова, преследовали прежде всего узкофракционный интерес: его философские воззрения они рассматривали как выражение ревизионизма большевиков.
Как явствует из неопубликованных писем Л.И. Аксельрод того времени, она относилась к Богданову резко отрицательно. В конце 1903 года она писала сестре И.И. Аксельрод из Женевы: «Был здесь литератор, философ, так сказать, Богданов. Я с ним познакомилась у Г.В. [Плеханова]. Проспорили весь вечер о философии Маха. Впрочем, он нам мало давал возможности высказываться. Все время сам говорил, с удовольствием себя слушал, то говорил дерзости, то унижался и никак не мог ни кончить, ни уйти. Произвел впечатление современного сумасшедшего». Не менее критически Л.И. Аксельрод была настроена и к Ленину, но тут играла роль уже не столько личная неприязнь, сколько политические соображения. В одном из писем начала 1904 года она замечает: «Г.В. по-прежнему очень мучается. Он себе, видно, простить не может ошибки, которую сделал на съезде, когда примкнул к Ленину».
Осенью 1904 года Л.И. Аксельрод принимается за статью о Богданове, предполагая поместить ее в «Искре»: «Трудно мне ее писать. Надо объяснить публике все ей неизвестное сразу, произвести критику и все это в одном фельетоне». Вернувшись с собрания редакции меньшевистской «Искры», на котором обсуждался вопрос о том, помещать ли эту статью в газете (ноябрь 1904 года), Аксельрод сообщает сестре: «Мартов, В.И. [Засулич] были против. Старовер [А.Н. Потресов] помалкивал, Дан был против, но не решительно, улыбаясь и посматривая на Г.В., как он, очень ли разозлится. Г.В. волновался страшно, а я, как подобает случаю, философски молчала, только раз ответила Мартову, когда он коснулся моей статьи по существу