Один из сидящих за Т-образным столом акционеров перебил Воробьева:
-- Лично меня интересуют людские потери, если, разумеется, таковые имеются.
Арефьев раздраженно отреагировал:
-- До этого мы еще дойдем. Есть хоть какая-то версия? -- обратился он к Воробьеву.
-- Милиция на проезжей части дороги подобрала 23 стрелянные гильзы, предположительно от автомата АК чешского производства. Нападение, естественно, было внезапным и об этом говорит тело охранника Димы Орлова, убитого на шоссе.. Видимо, он успел отреагировать на нападение и, открыв заднюю дверцу, выбрался из машины и начал отстреливаться. Во всяком случае, в 13 35 он еще сумел связаться со мной по мобильнику и сказать, что произошло нападение. Но последние его слова были для меня не совсем понятными.
-- Что именно он сказал? -- спросил Арефьев.
-- Орлов произнес только одно слово -- не то "пура", не то "кура"...Что-то очень похожее. Мы сразу же выехали туда, и в Редькино прибыли раньше милиции. Дима почти уже не дышал. Я пощупал у него пульс -нитка. Ни одного отчетливого удара. На обочине дороги лежал еще один неизвестный человек со сквозным прострелом груди. Наш шофер Эдик Стрельченко и двое других охранников тоже погибли.
-- Это как-то не вяжется, -- вслух подумал Арефьев, -- киллеры на месте убийства стараются ничего не оставлять. Тем более трупы своих людей.
-- Возможно, им кто-то помешал, а может, не хотели обременять себя убитым, -- высказал здравую мысль один из акционеров, еще достаточно молодой, с широкими плечами блондин.
-- Просто, прихватив деньги, им надо было как можно быстрее уносить ноги, -- Воробьев потер висок. -- Мы успели забрать из машины своих людей...и Диму, конечно, и все оружие...Словом, все, что могло бы навести милицию на наш след. Труп нападавшего мы тоже привезли с собой...
-- Где он сейчас? -- встрепенулся Арефьев.
-- Здесь, в подвале, в большом морозильнике.
-- Кто его осматривал? -- Арефьев был нетерпелив.
-- Он мертв на двести процентов.
-- Я не об этом, -- Арефьев механическим движением потер рукой поясницу, где сильно тянуло и ныло. -- Я имею в виду его одежду. Возможно, при нем были какие-то документы, визитки, личные письма, записная книжка и так далее...
-- Только сигареты с газовой зажигалкой и две обоймы к пистолету ТТ. Самого оружия при нем не было, -- Воробьев сел на место.
-- Теперь о наших финансовых потерях, -- Голощеков всмотрелся в лица присутствовавших, кое-кто из них сидел, опустив глаза... -- К сожалению, мы понесли колоссальные убытки -- два миллиона долларов. По договору с заказчиком, в случае утраты передаваемых денег по нашей вине, мы обязаны компенсировать потери в течение десяти календарных дней. После этого каждый просроченный день нам будет стоить шести процентов от обозначенной суммы. Вот и считайте...
Заговорил Арефьев:
-- Какие это деньги, не мне вам объяснять. Но как бы там ни было, завтра вся сумма должна быть в Швейцарии, в руках получателя. Мы о нем ничего не знаем и всю ответственность несем перед лицом, передающим валюту. И, как уже сказал Голощеков, если в течение десяти дней не рассчитаемся с клиентом, можем потихоньку отправляться на ближайшее кладбище подыскивать себе вечное место жительства...Кстати, Гриша, -- обратился Арефьев к сидящему в торце стола рыхлому человеку, с большими на выкате глазами, -если понадобится, сколько мы можем собрать налички?
Финансист Григорий Коркин закрыл глаза и беззвучно зашевелил губами. Такая неприятная у него привычка, которая, между прочим, не мешает ему производить бухгалтерские расчеты с быстротой компьютера...
-- Поднатужившись, мы можем собрать от силы 500 тысяч долларов...Ну, может быть, семьсот, но это предел...
-- Все слышали? -- в глазах Арефьева шелохнулись льдинки. -- А кого это волнует -- предел это или не предел...По договору мы отвечаем своей недвижимостью, которая вплоть до пепельницы зафиксирована в этом договоре. Значит, через десять дней все это, -- Арефьев взглядом очертил пространство кабинета, -- может за милую душу пойти с молотка? Мы этого хотим? Думаю, что нет...
Блондин, с атлетическими плечами, по фамилии Смирнов, согласно кивнул. Другие акционеры не проявили никакой реакции.
Арефьев взглянул на Воробьева.
-- Как ты, Вадим, объяснишь, почему именно нас, в определенный час и в определенном месте, с бортом полным денег, так дешево фраернули?
Шеф безопасности, выдержав суровый взгляд своего президента, не стал тянуть с ответом. Он прекрасно понимал, что все, что связано с безопасностью в фирме, лежит на его совести.
-- О том, что касса отправляется в "Домодедово", знали вы, Георгий Иванович -- взгляд в сторону Голощекова -- я, Гриша Коркин и, пожалуй, все... Впрочем, в курсе еще был Дима Орлов, но у него теперь не спросишь.
-- А другие охранники? Водитель?
-- Это исключено на сто процентов! Мы никогда заранее не оповещаем ни о сути задания, ни о маршруте, ни тем более о времени. Ребята тысячу раз проверенные...
-- Но, согласитесь, чудес не бывает, -- у Арефьева на лбу вздулась вена.
Двое, угрюмо молчавших акционеров, встали со своих мест и направились к выходу. Арефьев бросил им в спину реплику: "Пока об инциденте прошу не распространяться".
-- Но об этом уже сообщили "Эхо Москвы" и "Маяк", -- сказал Голощеков. -- Правда, информацию подали без деталей, в общих чертах.
-- Это их дело, -- Арефьев вытащил из кейса упаковку "Севредола" и одну таблетку положил под язык. Когда наркотик начал подавлять боль, Арефьев заметно приободрился.
-- Пошли! -- он поднялся из-за стола и направился к двери.
Впятером: Арефьев, Голощеков, Воробьев, Коркин и примкнувший к ним Смирнов, вышли из кабинета и, пройдя два лестничных перехода, спустились в подвал. В квадратной без окон комнате стоял большой морозильник с откидной крышкой. Воробьев поднял ее и подошедшие увидели лежащего в скрюченной позе довольно еще молодого, но уже охваченного холодом смерти человека.
Он был в черных джинсах, кроссовках, в тонкой кожаной куртке, с отчетливыми пятнами крови. В одном месте, возле молнии, с трудом можно было рассмотреть два отверстия, по-видимому, оставленных пулями.
-- Щенок, -- сказал Арефьев, -- на вид больше двадцати пяти не дашь. Вы проверили его карманы?
-- Я вам уже говорил -- сигареты, зажигалка и две запасных обоймы, -негромко сказал Воробьев.
-- Осмотрите еще раз, может, найдете какую-нибудь зацепку.
-- Это лишнее, -- вдруг проговорил стоявший за спиной Арефьева Смирнов, -- вне всякого сомнения, это труп бандита Фуры, из великолукской бригады. Он на своей "хонде" часто бывал на наших бензозаправочных станциях и мои люди хорошо его знают.
Арефьев обернулся к Смирнову.
-- А если это ошибка? -- спросил он.
-- Не думаю... У Фуры на правой кисти наколка...Изображение обнаженной девицы в шляпе, сидящей верхом на пистолете...
Воробьев отвернул манжет куртки, которая была на Фуре. Татуировка, несмотря на то, что покрылась изморозью, хорошо считывалась.
-- Что теперь? -- неизвестно к кому обратился Коркин. Он явно нервничал, очевидно, вид мертвого человека в холодильнике вызвал в нем страх и подкатывающую к горлу дурноту.
В помещении наступила тишина, которую нарушил громкий хлопок -- это Арефьев резко захлопнул крышку холодильника.
-- Но если информация исходила не от нас, то от кого? -- Арефьев по очереди заглянул каждому в глаза.
-- Бортмеханик будет в Москве только послезавтра, -- сказал Воробьев и этим как бы указал направление, в котором надо двигаться в поисках продажного информатора. -- Это не наш человек, его назначили те, кому мы передаем за границей бабки.
-- Однако это не снимает с нас ответственности. Если бы все случилось после того, как мы передали ему деньги...Идемте все ко мне, -- Арефьев быстрым шагом вышел в коридор и направился в сторону лестничной клетки.
В кабинете он вытащил из бара бутылку "Метаксы" и один фужер, который наполнил до половины коньяком. Затем вызвал секретаршу и велел ей принести пять бритвенных лезвий. Вскоре она вернулась и положила на стол несколько конвертиков "Невы".
-- Это все, что я нашла в старых запасах, -- сказала секретарша и вышла из кабинета.
Арефьев снял пиджак, повесил его на спинку кресла. Засучил рукав рубашки.
-- Возьмите каждый себе по лезвию, и делайте, как я, -- и Арефьев незаметным движением чиркнул себя по руке. На коже появилась красная полоска.
Коркин не верил своим глазам. Смирнов, все свое внимание сосредоточил на зажатой в руке сигарете, которая мелко вибрировала. Голощеков и бровью не повел -- взяв со стола лезвие, стал его распечатывать.
-- У меня нет другого способа доказать вам свою непричастность к случившемуся...и вашу, кстати, тоже, -- Арефьев подвинул к себе фужер и сдоил в него несколько капель крови.
Коркин побледнел и не сразу справился с бритвой. Он еще не отошел от увиденного в морозилке.
Арефьев первым пригубил фужер, после него -- Смирнов. За ним Голощеков с Воробьевым. Начальник службы безопасности попытался все свести к шутке "А если у меня СПИД?", но на нее никто не отреагировал. Сделав глоток коньяка, Воробьев нарочито не спеша закурил. Однако Коркин чуть было не испортил процедуру: он не смог справиться с рвотными позывами и после пригубления коньяка побежал в угол, где стояла корзина для мусора. Арефьев пришел ему на помощь: плеснул в большой фужер водки и протянул финансисту.
-- Вот теперь знаем -- мы все чисты друг перед другом...А если нет, во что, правда, мне не хочется верить, каждый будет платить кровью, -- Арефьев был невозмутим. Он наложил на ранку клочок газеты, а саму руку, согнув в локте, прижал к груди...
Дальше разговор пошел по конкретным направлениям. От Воробьева Арефьев потребовал немедленного взятия под контроль квартиры и телефона бортинженера, улетевшего в Женеву. Смирнова попросил выяснить -- на какую сумму тот может рассчитывать от торговли своих бензоколонок. Коркин как можно быстрее должен связаться с банками, при этом Арефьев напомнил, что люди из этих финансовых учреждений тоже пользовались их "черным каналом", по которому уходили на Запада "отстиранные" доллары. Голощекову он назначил встречу через час.