— Вихо, разреши добить врагов, — попросил Большой Медведь.
Я поразмыслил и, надеясь на то, что вторая группа французов, увидев, что добивают первую, поскачет на выручку, разрешил.
— По сигналу сразу назад, — сказал я и крикнул. — Орудиям «товсь»!
Но французский офицер не рискнул подставить свой отряд под пушечную картечь. Он развернулся и отряд стал медленно отходить к реке.
— По коням! — Крикнул я. — Того в солнечной одежде не трогать. Он мой.
Лис и его всадники высыпались из конюшни, как горох и в полном молчании погнались за французами. Те не сразу поняли, что произошло, и только когда в них полетели стрелы, пускаемые индейцами на скаку с дистанции до ста метров, сделали попытку встретить их выстрелами из короткоствольных пистолей.
Однако расстояние не позволяло французам не только навредить индейцам, но даже попасть хотя бы в лошадей. Короткоствольное оружие предназначалось для ближнего боя.
Я сбежал со стены и, вскочив на коня, погнал его в схватку. Мой короткий лук, собранный из разных пород дерева, был очень удобен для перехвата его в правую руку, при необходимости, а его изгиб позволял вкладывать длинные стрелы.
Индейцы с моей помощью за три месяца освоили езду на лошади. А может это было у них в крови? Некоторые из них отказались от седла и стремян. Держась исключительно ногами, они прекрасно попадали стрелами в цель.
У индейцев, как и у других «диких» народов были распространены борьба и выведение из равновесия, вроде выталкивания за круг. Вероятно, эти упражнения, позволили им в короткий срок научиться филигранно управлять лошадью одними ногами.
Французы попытались догнать первых, приблизившихся к ним, смельчаков, однако те, описав дугу, сблизились с нашей крепостью. Пришельцы не рискнули пересечь условную линию в триста метров. Они знали о возможностях орудий и мушкетов. Я в очередной раз мысленно поаплодировал их командиру.
По его команде несколько всадников спешились и зарядив мушкеты, установив их на подставки, разрядили их в сторону атакующих.
Услышав просвистевшую рядом пулю, я издал боевой клич и помчался на врага. Сблизившись, я выпустил около десятка стрел одну за другой, целясь в мушкетёров. Выбив их, мы переключились на остальных, не позволяя им перевооружиться.
Французы спешились и, прикрываясь лошадьми, пытались достать свои мушкеты, но мы не давали им этой возможности, постоянно кружась и посылая стрелы в их сторону.
Лошади или падали утыканные многими стрелами, или вырывались из рук бывших седоков и убегали.
В конце концов французские солдаты сбились в группу из, примерно, двадцати человек, прикрыв своими телами командира. Это мне понравилось, и я дал сигнал к прекращению избиения.
Мы кружили, медленно двигаясь на расстоянии около пятидесяти метров.
— У меня не осталось людей, знающих ваш язык. Вы убили всех проводников! — Крикнул офицер по-французски.
Я выехал чуть вперёд и остановился.
— Подойди ко мне жёлтый, — приказал я по-английски. — Я не убью тебя сейчас, не бойся.
Офицер, раздвинув руками закрывавших его от стрел солдат и, переступая через трупы и лежащих раненых, стал, хромая, приближаться. Когда он приблизился, я увидел, что у него в ноге торчит обломок стрелы.
— Мы не хотели вам зла, — сказал офицер.
— Да? А ваши подарки со злобными духами? — Спросил я, усмехаясь.
Мои воины нас слышали, и я хотел, чтобы они нас понимали, поэтому я повторял свои вопросы на языке сиу. Офицер опустил голову.
— Я был против.
— И против собак, которые загрызли наших людей?
— Да.
Он понурился ещё больше.
— Ты кто? — Спросил я.
— Я вице-губернатор французской колонии Луизиана лейтенант Жан-Батист Ле-Муан де Бьенвиль.
— Луизиана? Это где?
— Это здесь.
— О как! — Рассмеялся я. — Без меня, меня женили. Не спрося. А мы кто, по-твоему? Французы? Ваши подданные?
Я развернулся к индейцам.
— Они забрали все земли до Большой Воды себе и не спросили нас.
Индейцы зароптали.
— Как это? Земля ничья! — Крикнул шаман, успевший приковылять от городища.
— Никому этого не говори, — сказал я. — Раз ничья, значит, кто-то может присвоить себе. Земля наша. Вся земля наша. Запомните и передайте всем.
Я снова посмотрел на француза.
— Ты не прав, человек. Эта земля: отсюда и до Большой Воды наша. И то, что нас там нет, ничего не значит. Мы ходим туда-сюда и нас много. Очень много. Если мы все соберёмся, вам мало не будет. Тебе понятно?
— Понятно. Вы нас отпустите?
— В вас живут злые духи, и злые духи могут перейти на нас. Поэтому вас нужно убить. Не потому, что мы вас не любим, а потому, что мы можем сами стать злыми духами и, умерев, уйти не к Песчаным Холмам, а к… злым Богам. Так уже было.
— Я научу тебя как не заболеть. То есть, как отпугнуть злых духов. У меня есть волшебная жидкость, — сказал француз.
Я удивился. Неужели у него уже есть вакцина от оспы?
— Ты не сможешь. Мы слишком разные, и у нас разные боги. Вы должны умереть.
— Мы готовы стать вашими рабами, — сказал Жан-Батист тихо.
— Ты так не хочешь умирать?! — Удивлённо спросил я.
— Мне всего двадцать лет.
— Тем мальчишкам, которых вы затравили собаками, было всего двенадцать, но дело не в этом. Сколько вас возле Большой Воды?
— Почти не осталось. Поселенцев вы, я так думаю, убили, раз у вас их лошади. А на Большой Воде стоят два фрегата с неполными командами, много умерло в переходе, и гарнизон из двенадцати человек.
У меня в голове билась мысль, но я не знал, как её воплотить. Я не хотел заражать индейцев, да и самому не хотелось умирать от оспы, или гриппа. Я и так сейчас рисковал.
— Складывайте здесь оружие. Соберите у погибших и сложите тоже здесь. Раненых добить. Трупы вон в тот овражек. Поставьте палатки и ожидайте своей участи.
Жан-Батист с ужасом смотрел на меня. Я смотрел на него.
— Могу повторить, но третьего раза не будет. Или вы рабы, или мертвецы. Да… И тех живых, у кого имеются признаки заболевания вариолой (оспой), тоже в овражек. Там уже наши костры разводят.
— Для чего? — Спросил совсем потерявшийся француз.
— Трупы жечь! — Рявкнул я. — Исполнять! Быстро!
Де Бенвиль спохватился, бросил свои пистолеты и шпагу на землю и быстро похромал к своим солдатам.
Глава двенадцатая
Французы прожили у нас до начала мая. Половина их легкораненых умерло, кто от гангрены, кто от инфекции. У них не имелось нужного им лекарства, а врачевать их раны шаман отказался наотрез. Да я и не настаивал. Кто выжил, тот выжил, как говориться.
Ни в чём другом мы французов не ограничивали: ни в еде, ни в питье.
Жан-Батист объяснил мне, как сделать вакцину для прививки от оспы. Я что-то слышал в свое время, но то, что он рассказал мне, для меня было новостью. Оказывается, в то время прививались жижей, взятой у заболевших коров или лошадей. У него даже была с собой бронзовая насечка, для нанесения «вакцины».
Сначала я испробовал «лекарство» на себе, сделав около десяти уколов насечкой в район левого предплечья. Уже наследующий день рука распухла и возникла шишка. Все мучения пересказывать не стану, но всё обошлось. На месте «вакцинации» образовалась заживающая ранка.
Постепенно привились все индейцы племени. Особенно после того, как некоторые попытались сбежать к соседям, и узнали там, что большая часть соседнего племени уже отправилась к Песчаным Холмам.
Я хотел разгромить поселение французов, но оказалось, что оно находится не в устье Миссисипи, а на побережье залива, чуть восточнее.
— Послушайте Жан, что вы скажете на то, чтобы отдать мне один фрегат, — спросил я.
— Фрегат не мой, и возможно, он уже покинул Форт Морепа. Хотя вряд ли, — поправил он себя. — Если один из них покинул форт, то другой остался. А что вы будете с ним делать, Вихо?
Я плеснул на каменку подогретой воды и пар ударил раскалёнными струями в разные стороны.
— Не я, а мы, Жан-Батист. Неужели вы посвятите свою жизнь убогому существованию на задворках мира?
Жан-Батист удивлённо посмотрел на меня, прищурившись от пара, и почесал небольшую бородку.
— Вы очень странный индеец, Вихо, — несколько растягивая слова, произнёс он. — То, что вы говорите по-английски, хоть и не совсем верно, можно объяснить вашим общением с англами. Но всё остальное: владение огневым оружием, лошадью, интерес к фрегату… Зачем вам фрегат, Вихо? Вы меня убьёте, если скажете, что сможете с ним справиться.
— Нет. Я не знаю кораблевождение.
— Боже! Зато вы знаете такие слова! Раскройте свой секрет.
Я усмехнулся, взял костяной скребок и стал счищать с себя грязь вместе с жиром.
Вообще-то мы сидели не в бане, а в чисто национальном индейском культовом помещении, предназначенном для общения с духами. Под предлогом изгнания из французов злых духов я водил их сюда «очиститься» телом.
Поначалу французов загоняли сюда насильно, едва ли не копьями, но вскоре они привыкли. А я их приучил мыться.
Каждый индеец в полную луну обязан пообщаться с духами предков, настроить свою душу на правильный путь в случае её выхода из тела, снять с себя грязь бытия, а потом натереть себя приготовленным шаманом жиром, настоянном на особых травах и чём-то ещё.
Когда шаман увидел, как я, после сидения под паром, стал хлестать себя берёзовым веником, он не сильно удивился. У него самого были связаны пучки разных трав, которыми он растирал своё тело. И берёзовый веник ему тоже понравился, но он им просто растирался.
Таких «бань», в виде небольших землянок, вдоль ручья стояло около десятка, но я ещё выстроил баню в «подвале замка» рядом с тем, первым, выкопанном нами бассейном, куда сейчас стекала лишняя вода из родникового колодца.
Вот мы и сидели с Жаном в «моей» бане и проходили очищение духа и тела.
— Вы, Жан, всё равно, не поверите. Мы с вами очень разные и верим разным богам. И вам не удастся нас заставить верить в вашего бога, — остановил я очередную попытку Жана. — Не тратьте понапрасну время и моё терпение. Наши боги рассказывают нам о прошлом и будущем. И дают много других способностей. Напр