Я не болен раком. Сейчас у меня все в порядке. Так же думал и один мой знакомый, но неожиданно у него что-то нашли, что-то такое, о чем он даже не знал, что оно существует. И все изменилось. Поэтому необходимо посещать врачей, быть смиренными, скромными, а главное — не быть сильно эгоистичными. Надо помнить, что если мы эгоистичны, то обязательно что-то случится и сломает наш большой эгоизм (или большое эго), и нам все равно придется понять, что в конечном итоге эта жизнь является великой школой, где мы многому учимся, и болезнь является одним из самых мощных уроков, который Бог допускает познать.
Сегодня я попытался быть с теми, кто болен и одинок. Я соединил твои слезы с моими слезами, а теперь давай отдадим их Богу и превратим их в молитву. Я знаю, что ты не можешь все время плакать, потому что твои глаза пересохли, ты плакал слишком много. Знай, что все мы испытываем боль. Ты чувствуешь телесную боль, другой испытывает огромную душевную боль, а кто-то — и ту, и другую. Это всего лишь доказательство того, что существует большое разнообразие проблем, и Бог рассматривает каждого человека по-разному и каждому дает свое. Одна женщина говорила мне: «У нас было так много денег, но мы не смогли вылечить своего ребенка…» Кажется, что от этого можно сойти с ума: можешь поехать в самые дорогие больницы в мире, к самым лучшим врачам в мире, в Америку, в Европу, повсюду, и нигде не получишь исцеления. Разве это не трагедия?
Желаю тебе, чтобы дни твоей жизни проходили спокойно, а если ты испытываешь боль, желаю тебе в ней помнить Христа, Который испытал боль вместе с тобой, помнить Пресвятую Богородицу, святых, помнить и нас, которые тебя любят и сопереживают тебе. Возможно, ты ответишь: «Утешаешь больного словами!» Да, именно это я и делаю, это слова, могут появиться и слезы на глазах, но знаешь ли ты, сколько людей сейчас плачут, сколько людей сейчас молятся о тебе, больном? Я сильно надеюсь на эти молитвы, столько в них будет любви! Неужели Бог ничего не сделает? Надеюсь, что Он даст тебе утешение, поцелуй, обнимет тебя крепко, и ты ощутишь тепло в твоем сердце, а еще я надеюсь, что Он пошлет тебе чудо — ради многих слез тех, кто слушает нас сейчас, ради твоих слез!
Молись обо мне и о всех нас, которые не больны раком телесно, но больны раком нашего эгоизма, что является нашей большой проблемой и большим страданием. Спасибо тебе, что позволил мне войти в твою боль, поговорить о ней и чуть-чуть прикоснуться к твоей палате, к твоим простыням, капельницам, катетерам, лекарствам… К твоим страданиям. Хочу поблагодарить тебя за то, что разрешил войти в пространство твоей боли, которое является священным, поцеловать твою руку и лоб, попросить и получить немного силы от твоей огромной силы и от твоего терпения с помощью благодати Христовой!
(Пер. с новогреч. В. Чеботара)
Когда ты распят, то чувствуешь всемирную боль
Не знаю, известно ли тебе, что английское слово kiss означает целовать. Оно происходит от греческого глагола κυνέω (inf. κύσσαι), который имеет такое же значение. А προσκυνώ означает идти вперед и целовать, поэтому мы и говорим, что поклоняемся иконам, — то есть делаем шаг вперед, наклоняемся и целуем икону.
Теперь я отведу тебя на другое место — ко Кресту.
Мы говорим, что поклоняемся Кресту, который заставляет нас чувствовать боль, — то есть подступаем к нему, наклоняемся и целуем. И вот там, у Креста, я кое-что осознал. Как же его целовать, если он заставляет меня чувствовать боль? Но в этом-то все и дело: ты находишься возле Христа и чувствуешь любовь к Нему, а затем смотришь на Крест, и в то время, когда он вызывает у тебя сильную боль, ты не отворачиваешься от него, а лобызаешь его.
Крест заставляет тебя чувствовать сильную боль. И ведь странно и противоречиво целовать то, что вызывает слезы, боль, но, вместо того чтобы отвернуться от него, ты хочешь его обнять. Приходишь в храм на какой-то праздник, например на Воздвижение Креста Господня, хочешь облобызать его, но кто-то говорит: «Но ведь это же больно! Крест и означает боль!»
Ты целуешь крест, потому что думаешь, что другого пути нет. Или взбунтоваться, воспротивиться, уйти, разозлиться, разочароваться, сказать себе: «Что я имею общего со всем этим?»
И что же тогда произойдет? Что изменится?
Если оставишь крест, то понесешь его с другим намерением, но все равно понесешь. И если даже попытаешься сбежать, то все равно не сможешь — что бы ты ни делал, тебе все равно придется нести крест. Все равно ты его понесешь. Ты сказал мне, что все остальные живут припеваючи и только ты испытываешь сильную боль, и вот спрашиваешь: «Что это происходит со мною, почему все это обрушилось на меня?» Плохое здоровье, обследования, больницы, душевная боль, трудные взаимоотношения, недостаток денег, врачи и лекарства… Столько проблем!
В другой раз ты сказал, что завидуешь другим людям, — они живут обычной жизнью, счастливы, радостны и не страдают, как ты. Помнишь ли ты, о чем я спросил тебя тогда? «Что же это за жизнерадостные и счастливые люди, у которых не случается ничего, подобного тому, что случилось у тебя? Которые не страдают? Кого ты имеешь в виду?» — «Тех, у кого все прекрасно», — ответил ты.
Но я знаком с людьми, которые, по твоему мнению, прекрасно живут, и знаю о них больше, чем ты. И я ответил тебе, что ты ошибаешься, что и они испытывают сильную боль, а ты удивился и немного успокоился.
Нет ни одного человека, который бы не нес свой крест. Богатые и бедные, красивые и невзрачные, высокие и низкие, и женщины, и мужчины, и дети, и те люди, безпечной жизни которых ты завидуешь, — у всех есть свой крест. Может быть, они радуются своему здоровью, которого ты, допустим, не имеешь, но при этом испытывают душевную боль или находятся в тяжелых обстоятельствах.
Нет ни одного человека, который бы не имел креста, просто не у всех он такой же, как твой. Естественно, когда человек несет свой крест, то чувствует, что ему достался самый тяжелый: «То, что я испытываю, — самое худшее, что может быть на свете».
Это что-то великое — иметь крест. Это великая тайна, и я не знаю, как мне тебе это объяснить. Когда ты приходишь ко мне, чтобы пожаловаться, я не могу тебе ничего ответить, не могу возразить, не могу притвориться умным.
Это один из тех моментов, когда я чувствую, что мне нечего сказать, — не знаю, не знаю ответа. Я и сам полон недоумения, удивления, изумления, вопрошания, восклицания — как хочешь, так это и назови перед Богом. Соединяя мое недоумение с твоим, я превращаю его в молитву.
Помнишь, как преподобный Антоний Великий задал Богу этот же вопрос:
— Господи, почему же так происходит, что богатые люди хорошо живут, доживают до глубокой старости и умирают, не болея, не страдают, ни о чем не безпокоятся, и все у них хорошо? А бедный, скромный, честный, праведный человек так сильно страдает… Почему же так происходит? Почему один умирает молодым, не успев порадоваться жизни, а другой живет в роскоши, удовольствии, разврате и доживает до девяносто пяти — ста лет, словно забывая уйти в другой мир, и умирает в глубокой старости? Разве это справедливо? Эти кресты, которые даешь, — как их понести? Как на них смотреть?
Этими вопросами задавался святой Антоний, задаются ими и другие, не только ты, — очень многие думают об этом, находясь в тяжелых испытаниях. Но он превратил свои вопросы в молитву — ни в богохульство, негодование и гнев, а именно в молитву — и сказал:
— Господи, скажи мне, поведай эту тайну!
И Господь ответил ему:
— Антоний, следи за своими делами, а не за Моими! Это Мои тайны, которые не могут вместиться в твоем уме. Ты мучаешься этими вопросами, потому что они превыше твоих сил, они тебя не касаются, твои плечи не смогут их понести.
Если тебя научить решать какое-нибудь уравнение, то, научившись, ты тут же, через несколько минут, о нем забудешь. Если ты школьник и тебя вызовут к доске и спросят урок, который тебе преподали неделю назад, ты не сможешь его вспомнить. Ты, у которого такой маленький, скудный, немощный, ограниченный ум, хочешь познать непостижимое, узнать о тайнах, которые не сможешь познать!
Ты их не познаешь, и они тебя не касаются. Единственное, что сможешь познать, — это то, что Бог есть Любовь. Но как признать это, если тебе кажется, что к тебе Он такой жестокий? Как ты признаешь, что Бог есть Любовь, если говоришь, что Он жестокий?
Однажды в школе, где я преподаю, ко мне подошел учитель. В то время на Гаити произошло землетрясение, в результате которого погибли сотни, тысячи людей, маленькие дети оказались под руинами разрушенных домов. Он вошел в учительскую и спросил меня шепотом, чтобы другие не услышали и не возмутились:
— Что мы теперь скажем детям, когда они спросят нас о Боге, — спросят, как Он может быть таким? Что мы им ответим?
— Почему ты говоришь шепотом?
— Чтобы нас не слышали!
— Но ведь это вопрос для всех! Даже для меня!
Несмотря на то, что я священник. Даже великие святые спрашивали об этом у Бога, не понимая, как можно совместить любовь с болью, милосердие со страданием, доброту с кровью, Божий мир и покой с землетрясением, которое все уничтожает! Как все это уживается друг с другом? Как совмещается?
Он сказал мне, что дети шокированы, многие из них спрашивают: «Почему Бог это допустил?»
— И что ты им отвечаешь?
— Пытаюсь обсуждать это, изображаю из себя философа. А что бы сказал ты?
— Что я могу сказать? Говорю честно: я не знаю. Не знаю! Дети, давайте помолимся, давайте превратим нашу боль в молитву и произнесем ее перед Богом. И давайте немного подождем, чтобы позже узнать о большем.
Спустя годы, через несколько десятилетий, когда все будет позади, мы будем более сдержанно смотреть на наши беды. Пережив большие страдания и возвращаясь в прошлое, мы говорим себе: «Я думал, что то, что я переживаю, — самое страшное, но в конце концов это пошло мне на пользу. Сделало меня зрелым. Я стал сильным, моя душа освятилась, очистилась, исчезло бремя, которое я носил в себе, ушли разные болезненные состояния, я избавился от пристрастий и слабости. Моя душа заблестела благодаря этой боли. Тогда я этого не понимал и думал, что не выдержу, что это просто невозможно выдержать, что я рухну, но в конечном итоге я пережил».