как она была в только что открывшемся ресторане, и официант с лицом, на котором отпечатались многочисленные пороки его характера и профессии, лично своими тонкими пальчиками с холеными ногтями чистил посетителям апельсин, а потом уносил кожуру и оставлял на столе только сам плод.
По этому поводу Сергей сострил, что был в ресторане, где официант, даже не успев очистить апельсин, относил его обратно, откуда принес. Шутка, конечно, была глупой, но парни смеялись от души. Потом снова пошли танцевать.
Сергей не был большим любителем танцев и поэтому утащил Валю в ее комнату, чтобы насладиться ее обществом в одиночку. Набитые желудки уложили обоих на кровать, а хмель в голове создал прекрасную почву для романтического настроя. Но только губы влюбленных встретились в сладостном поцелуе, как вошел, нет, ворвался подобно оккупанту Димка и стал умолять Сергея сходить с ним в ванную, чтобы попускать кораблики. Меньше всего сейчас хотелось Сергею заниматься подобным делом. Так он и сказал племяннику своей девушки и без церемоний вытолкал его из комнаты. Но целоваться больше не хотелось, и Валя с Сергеем решили просто поболтать. Они очень любили сплетничать, как и все влюбленные, и стали мыть кости тем, кто сейчас прыгал в зале. Шум оттуда даже здесь заставлял морщиться, словно от зубной боли.
– Они кричат так, словно занимаются флагелляцией, – сказал Сергей девушке, стараясь вложить в свои слова как можно больше пренебрежения.
Валя хотя и имела высшее техническое образование, не была настолько эрудированна, чтобы понимать все умные словечки друга.
– А что это такое? – спросила она.
– О, это интереснейшее занятие! – протянул Сергей, словно старый капитан, который вспоминает свои приключения. – Ты знаешь, что такое групповуха?
– Конечно, знаю.
– Гм, откуда это, интересно знать? Ты что занималась этим?
Валя даже не стала отвечать на подобный вздор. Она просто засмеялась. Сергей тоже весело улыбнулся и покрепче прижал подругу к себе, устраиваясь в кровати поудобнее.
– Так вот, это почти то же самое, но на более высоком интеллектуальном уровне. Чтобы возбудить свою угасшую в вечных совокуплениях плоть, флагеллянты бьют друг друга розгами или ремнями, после чего занимаются любовью с удесятеренной силой. В прошлом веке это было дьявольски популярно – сечь своих любовников или любовниц розгами.
Валя с обожанием смотрела на Сергея. Она очень любила, когда он напускал на себя умный вид и с учительской интонацией рассказывал ей что-то очень интересное и умное. Она никогда не считала себя глупой и невежественной особой, но рядом с Сергеем она понимала, что ей никогда не обладать таким огромным количеством знаний, как он, и нисколько не стеснялась говорить об этом. «Я по сравнению с Сережей – Здравствуй, дерево», – говорила она своим подругам, и сердце ее сжималось в груди от счастья. Несколько парней, с которыми она дружила до встречи с Сергеем, были невероятно глупы, и это было главной причиной, по которой она расставалась с ними без особого сожаления.
Это было сенсацией, когда они познакомились. Она уже целый год проработала в школе набитой вздорными старухами, старыми девами и неврастеничками, которыми руководил пьяница директор, толстый, похожий на таракана и с большими рыжими усами. И вдруг появился Сергей. Он пришел сразу после института, красивый и молодой. Слишком даже молодой. Похожий на десятиклассника. Валя и в самом деле вначале приняла его за десятиклассника, потом увидела в его руке диплом и поняла, что это новый учитель.
Их роман развивался бурно и на глазах у всей школы. Сергей не обращал внимания ни на детей, ни на учителей, поэтому проработал в школе только полгода, и за эти полгода поругался с каждым человеком в школе. Но самый сильный конфликт вышел у Сергея с директором. Он сразу понял, что это самое весомое лицо в школе не обладает большим умом, и совершенно не смог скрыть своего открытия от директора. Они ругались полгода. Чудо, что дело не обернулось дракой. Директор к счастью оказался трусоват, и к тому же всегда находил путь к отступлению. Валя еще вначале поняла, что Сергею с его характером не место в школе. И этим именно все и кончилось. Сергей нашел работу в институте и ушел из школы. В школе все облегченно вздохнули. Но с Валей Сергей продолжал встречаться и любил ее с каждым днем все сильнее и сильнее…
– Флагелляция имеет значительное место в сексуальной культуре европейцев и азиатов, – продолжал умничать Сергей. – Другое дело, что в последние десятилетия прошлого века она была признана сексуальным извращением, и заниматься ею стало постыдно.
Докончить мысль ему опять не дал Димка. Когда он вошел в комнату, Валя и Сергей увидели, что и без того большие синие глаза мальчика были каждый величиной с чайное блюдце.
– Вааля, – протянул он вечно канючим голосом, который Сергей особенно не любил, – а что будет, если ребенок выпьет водку?
– Что будет? – недовольным голосом сказала Валя. Она уже была готова рассердиться, что ей опять помешали. – Ничего не будет. Дети от водки помирают. Достаточно чайной ложки. Я знаю один случай… Постой, постой, а почему ты спрашиваешь?
Глаза мальчика вдруг наполнились слезами. Он заморгал и стал громко всхлипывать.
– Дима, что с тобой? – Валя привлекла ребенка к себе. Димка уже плакал навзрыд, пытаясь сквозь слезы объяснить, что произошло.
– Я, я – прорыдал он, – я думал, что в бутылке лимонад, а там кажется, там кажется, я выпил много. Я хотел пить, я пить хотел, а мама не давала, «Погоди – говорит, – не видишь, я танцую!» Тогда я сам… Я пить хотел, а там, там… Уу!
Валя и Сергей с улыбками переглянулись.
– Ну, все, – сказал с тихим удовлетворением, словно дождался чего-то важного, Сергей, – теперь тебя уже ничего не спасет.
Димка стал белым как мел. Он задрожал.
– Надо вырвать, – сказала Валя с такими же трагическими нотками в голосе, – и вызвать скорую.
– Ну, скорую, – не согласился Сергей. – Вырвать, конечно, надо, а скорую необязательно.
– А если я умру? – с ужасом произнес мальчик.
– Попробуем тебя спасти, – сказала Валя. – А впрочем, стоит ли? Ты так плохо себя вел, а теперь еще испортил маме день рождения. Вот когда бабушка придет, будет жуткий скандал. Марине влетит. Не уследила за ребенком. Может быть все-таки скорую вызовем, а Сереж?
– Сначала пусть вырвет, а потом посмотрим. Как ты себя чувствуешь? – Последние слова были предназначены племяннику.
Дима выглядел так, словно смерть уже расправила крылья у него за спиной. Он тихо плакал и прощался с жизнью.
– У тебя что-нибудь болит? – спросила Валя. – Голова кружится?
– Кружится.
– Пойдем в ванную.
И Валя потащила мальчика, чтобы заставить его вырвать все, что он проглотил в этот день. День рождения был испорчен. Веселье прекратилось. Прискакала Димкина мамаша, за ней остальные гости, и Сергей со скорбным лицом сообщил им, что произошло. Парни засмеялись, Марина удивилась, а ее подруги стали возмущаться Димкой и говорить, что на взрослом дне рождения детям вообще делать нечего, и что Марина дура, а ее сын исчадие ада.
Валя привела мальчика из ванной и уложила его в постель. Димка лег на спину и закрыл глаза. Сергею захотелось расхохотаться, но он сдержался.
– Его надо укрыть потеплее, – сказала Валя и стала закутывать племянника в плед. Затем она сбегала на кухню и вернулась с намоченным в холодной воде полотенцем. Полотенце она положила Димке на лоб, и тот еще больше стал похож на умирающего, да еще при этом сделал такое лицо, которое сделало бы честь старому опытному актеру.
Все понимали комичность ситуации, но не смеялись из педагогических соображений, и стояли с грустными лицами вокруг больного и наперебой обсуждали, что надо предпринять. Единственным человеком, который не принимал участия в беседе, была Марина. Она стояла, и выражение ее лица было наполнено нетерпением. Видно было, что ей больше всего на свете в данную минуту хочется продолжить танцы, а не возиться с ребенком. Ведь это ее день рождения! Валю это даже возмутило, и она набросилась на сестру с упреками, почему та не дала ребенку попить, когда он попросил. Они чуть не поругались. Старшая сестра не чувствовала себя виноватой, но ее лицо заметно побледнело, когда Валя пригрозила ей матерью Настасьей Филипповной.
Наконец все набросились на главного виновника, ему не досталось на орехи только благодаря его умирающему виду. Димка так горько и обреченно вздохнул после первого же слова произнесенного против него, что добивать его не стали и сразу вспомнили, что его надо не ругать, а спасать. Впрочем, от чего спасать?
В дверь позвонили. В доме сразу запахло грозой. Если дело касалось безопасности внука, Настасья Филипповна становилась опасней шаровой молнии. Она поднимала крик даже тогда, когда видела внука со стаканчиком мороженного в руке. Что будет теперь, никто не знал. Но всем заранее стало плохо. Хуже всех стало Марине, но она приготовилась к атаке. В битвах с матерью она никогда не оборонялась, как делают все нормальные люди, она нападала. Теряла самообладание, нападала и конечно проигрывала. Дело кончалось истерикой, а торжествующая мать без жалости добивала дочь своими неопровержимыми аргументами и обвинениями.
Когда бабушка узнала, что произошло, ее и без того не светившееся радостью лицо исказилось прямо-таки сатанинским гневом. Буря началась. Она продолжалась недолго. Первые же порывы ветра заставили замолчать всех участников злополучного дня рождения, естественно кроме Марины и Димки. Первая не собиралась так быстро сдаваться и складывать оружие, а второй пронзал воздушное пространство комнаты и сердца окружающих жалобными стонами, умоляя их не спорить между собой, а заняться непосредственно его Димкиной жизнью. Валя попыталась примирить две непримиримые стихии – сестру и мать, но ничего у нее не получилось.
Сергей со спокойствием сфинкса наблюдал эту сцену. Накал страстей и переизбыток эмоций напомнили ему романы Достоевского. Тут дело может зайти слишком далеко. Подобные ситуации кончаются либо инфарктом, либо самоубийством, в лучшем случае кто-нибудь сходит с ума. Сергей решил взять все в свои руки.