л мимо них незамеченным. Люди в белых халатах все на одно лицо. Затем Виталий прошел по коридору второго этажа, и проник в роддом. В роддоме его также никто не заметил и не остановил. Он прошел мимо детской комнаты и остановился у двери. Толкнул ее и прошел в темный коридор и пошел дальше. Дойдя до середины, он остановился около железной двери покрытой той же побелкой, что и стены. Дверь была закрыта на засов, и Виталий потратил немало времени, чтобы открыть ее. От времени засов буквально слился с дверью.
За дверью была самая настоящая комната. Большая и совершенно пустая. Это было заброшенная котельная, которая обслуживала здание, когда его только что построили. Потом выстроили новую котельную, а эту законсервировали. Хотели снести, но потом как всегда на это не хватило средств, и про здание просто забыли. Тут даже окно было решетчатым только наполовину. Знали бы об этом бомжи! Но к счастью они не знали.
А вот Виталий знал.
И поэтому он запер за собой дверь, тоже на засов, и поселился здесь.
Для начала он выспался. Но потом его начала одолевать скука, и чтобы спастись от нее, Виталий занялся своим временным жилищем. Стал хозяйничать. Тут даже из кранов текла вода, и холодная и горячая. И отопление тоже работало. Бывают же на свете чудеса!
Виталий нашел два старых халата и порвал их на тряпки. Тщательно вымыл полы, которые были покрыты вековой грязью, снял со стен паутину.
Занимался этим два дня, не покладая рук, как хорошая домашняя хозяйка. И вскоре здесь стало совсем прилично. Даже запах сменился. Тем более, что Виталий тщательно все проветрил. Спал он на металлическом столе, который был здесь, придвинув его к горячей отопительной трубе, которая была толщиной в среднее ведро.
Полный комфорт.
Виталий даже выходил гулять по городу. Через окно разумеется. Вниз вела пожарная лестница.
Но прошло только два дня, и он затосковал. Затосковал смертельно. Слишком прошло много времени с тех пор, как он бросил свою любовь.
Он тосковал по моргу и по тем, кто там находился.
Решетников держался еще два дня, а потом не выдержал. Это стало невыносимым, и постепенно ушел и страх и все прочие чувства самосохранения.
На третью ночь он вышел из своего жилища и проник в роддом.
И тут его увидел только один человек.
Это была Маша Александрова. Она ходила в туалет, и на обратном пути увидела того, кто снился ей по ночам. Она замерла и в ужасе прижалась к стене. Она была уверена, что этот человек пришел за ней. Она нисколько в этом не сомневалась, и поэтому крик застрял у нее в горле, ноги подкосились. Она разумом понимала, что должна спасаться, спасать своего еще не родившегося ребенка, но тело не слушалось ее.
Все это длилось долю секунды.
Виталий не заметил ее и прошмыгнул мимо. А потом он исчез.
Через десять минут он был уже в морге.
Ему опять повезло. У входа в морг дежурил оперативник, но в тот самый миг, когда тут прошел Виталий, он вышел покурить с Валерой, который дежурил в морге в эту ночь. Они курили, болтали, потому что успели подружиться, делить досуг вдвоем всегда приятнее, а они оба были на работе. И оба они не видели, что на их территорию проник тот, кого они ждали.
Такое бывает. Очень редко, но бывает. Случилось и в этот раз.
Вот такая цепь совпадений без помех привела Виталия Решетникова в покойницкую. Он шмыгнул туда и запер за собой дверь.
А студент Валера Мельников и молодой оперативник Жора Христофоров выкурили еще по одной и уже собирались пойти выпить кофе, как услышали страшный крик. Они вздрогнули и одновременно поняли, что крик раздается оттуда, где недавно произошло убийство. Не сговариваясь, побежали к покойницкой и беспомощно задергали запертую изнутри дверь.
А крик за ней был все сильнее и громче, было такое впечатление, какое бывает, когда поблизости режут свинью. А потом крик прервался на самой высокой ноте.
Виталий запыхавшийся и донельзя взволнованный огляделся, но на столах никого не было. Он чуть не заплакал от горя и кинулся к холодильникам. Открыл один и вытащил из него мужчину. Нет, это не то. Сейчас он хотел женщину.
Пригодная женщина нашлась не сразу, пришлось открыть не одну дверь. Но все-таки нашлась. Виталий снял с нее простынь, обнял и потащил к столу. Конечно, с этим куском замороженного мяса полный кайф не поймаешь, но на безрыбье говорят и рак рыба.
Он очень спешил.
И тут холодная рука покойницы, лежавшая у него на плече вдруг обняла Виталия и прижала к себе.
Он не сразу понял, что произошло. Но дальше события развивались очень быстро. Женщина открыла глаза, обняла Виталия, который шарахнулся от нее с безумными глазами, так резко, что с него слетели очки, уже двумя руками, а потом приподнялась и впилась в его рот черными холодными губами.
Это был поцелуй смерти.
Виталий задохнулся, чувствуя одновременно и ужас отчаяния, и наслаждение одновременно.
Разве не об этом он мечтал всю жизнь? Чтобы ему ответили.
Краем глаза Решетников увидел, что к нему спешат и другие покойники, покинувшие свои морозильные камеры.
Вот тут-то Круглов впервые подумал о том, что у него съезжает крыша.
– Кто, кто мог его трахнуть? – кричал он на подчиненных. Никто ему не отвечал. Оперативники молчали и прятали глаза. – В запертом помещении, где не обнаружено не единой живой души? Может покойники? Вылезли из холодильников, трахнули его и убили, да?
Решетников был найден в морге, жестоко изнасилованный, с разорванным анусом, и от уха до уха ртом, одежда его лежала рядом, сам он был голый, и спину его украшали те самые знаки, что были оставлены и прежде. Они были вырезаны на спине жертвы не очень острым, но прочным предметом. На первый взгляд можно было подумать, что это царапины от лап крупной собаки. Но вот что еще скажут эксперты.
Если прежние убийства еще были более или менее понятны, то это казалось вовсе каким-то сверхъестественным. Голова шла кругом. Одни загадки. Загадки, которые люди были не в силах разгадать.
Вот в голову волей неволей опять полезли мысли, которые никак не должны быть у следователя из отдела по расследованию тяжких преступлений.
А накануне днем у Круглова состоялся внеплановый разговор с фотографом Сергеем, его хорошим приятелем, который работал экспертом и всегда был в курсе всех его дел, насколько это было возможно.
Сергей вошел в кабинет, когда Василий Николаевич рассматривал дело о злостном хулиганстве, которое произошло в Больнице Скорой помощи несколько недель назад. Ему только что его привезли из Районного отдела внутренних дел, и он который уже раз внимательно рассматривал фотографии и перечитывал протокол.
– Смотри, Серега, наш маньяк оказывается с кого начал, с кота, – не вставая со стула и пожимая другу руку, заметил майор. – Не правда ли это было бы смешно, если бы не было так грустно.
Сергей тоже посмотрел пару фотографий и отдал их обратно.
– Похоже, что так.
Круглов глубоко вздохнул.
– Топчемся на месте. Гоняем, как по кругу. Ни одной путной улики, ни одного свидетеля. Зацепиться совершенно не за что. Мне уже два раза втык дали. Вот сижу здесь, как идиот и смотрю на эти художества.
– А Решетников еще не найден?
– Да нет. Мои ребята ищут, где только можно. Все его ищут.
Но пока не нашли. Скрылся. Оказывается, он на даче скрывался. На садовом участке, можно сказать по соседству с моим участком.
– Это в «Заре» что ли?
– В «Заре». Только когда мы туда нагрянули, его уж и след простыл. Ушел.
– Так значит это он?
– Может и он, – без энтузиазма согласился Василий Николаевич.
– Тогда ищи ветра в поле.
– Найдем. Не таких находили. Да и не уйдет он далеко. Не покинет свой морг.
Сергей понимающе хмыкнул. Он уже знал о сексуальных отклонениях главного на данный момент подозреваемого.
Круглов закурил сигарету и дал прикурить фотографу.
– Слушай, – неожиданно спросил Сергей, – а этот твой Решетников не десятую школу окончил?
– Нет.
– Зачем же он тогда директора тамошнего грохнул?
– Кто его знает? Кстати, насчет десятой школы. Ну, нет у Решетникова с ней связи. Никакой. Не учился он в ней никогда. И с директором вряд ли встречался. Их пути никогда не пересекались. Это мы проверили.
– Все не проверишь.
– Это точно. Слушай, Серега, а ведь мы с тобой тоже десятую кончили в семьдесят седьмом. В феврале вечер встречи. Может, сходим?
Сергей пожал плечами.
– Если ты убийцу поймаешь, пойдем. А так, что мы людям скажем. Нас ведь наверняка спросят, кто убил нашего директора.
Круглов расхохотался.
– Ну, до этого мы его найдем. Кстати, тут мне пришлось столько всего перерыть про нашу школу, Серега. Это кошмар какой-то, а не школа. Никогда бы не подумал про нее такое.
– А ты хоть когда-нибудь вспоминал ее?
– Да никогда. Как только аттестат получил, забыл навсегда.
– Ну, это понятно. Ты же отличник. А отличники редко вспоминают школу и учителей.
– А что ее вспоминать? Я в ней работал. Учился жизни, можно сказать. Про это и вспоминать не хочется. Это ты там бездельничал и развлекался, вот и вспоминаешь. Сейчас-то кто тебе даст побалдеть?
– Это точно. Ну и что ты раскопал? Показывай.
Круглов оживился.
– Да мистика какая-то! Если бы ты не был моим другом, я бы тебе этого конечно не сказал. Но ты я думаю, не будешь звонить на Пирогова?
– Не буду.
– Тогда слушай. Начнем с начала.
– От яйца.
– Да, от него. Значит, школа была открыта в шестьдесят втором.
– Хорошенькое начало.
– Не перебивай. Тогда она стояла на окраине города, и была построена прямо на кладбище. Ну, ты то наверно об этом знаешь.
– Конечно. Ты меня не удивил. Это любой знает.
– Тогда жители деревни, что была тут неподалеку, даже пытались протестовать. Ходили в исполком жаловаться. Но их, конечно, не послушали, да и саму деревню потом тоже снесли. Ее теперь даже археологи не найдут. Там все застроили еще тогда. Теперь это вообще центр города.