В кухне был установлен телефон. Я приложил трубку к уху и с удовлетворением убедился, что связь еще не отключили. Набрал номер коммутатора и попросил соединить меня с шарашкиной конторой У. Батлера.
— Приемная Уоррена Батлера, — промурлыкала на том конце провода рыженькая киска.
— Эйлин, огнь моих чресел, сообщи шефу, что с ним желает побеседовать Джек Ливайн.
— О, мистер Ливайн! Мистер Батлер отдал мне распоряжение как только вы появитесь, сообщить ему. Еще он просил предупредить, что по телефону разговаривать с вами не станет.
— Тогда передай, что, если он немедленно не возьмет трубку, я в его приемной больше не появлюсь.
— Не сердитесь на меня, мистер Ливайн, я только выполняю распоряжение мистера Батлера.
— Я не сержусь, любимая. Соедини меня с ним поживее.
Довольно долго слышалось лишь потрескивание и жужжание, но покуда мне капали денежки, отпущенные на поиски «любителя настоящего искусства», я был согласен ждать.
Наконец раздался голос Батлера, суровый такой голос:
— Джек, я же предупреждал, что по телефону…
— Мистер Батлер, не горячитесь, вы не на сцене. И вообще, может, хватит играть в шпионов?
— Вы все смеетесь, мистер Ливайн, но мне не до шуток. Я считаю, что это очень серьезное дело.
— А вот Ол Рубин так не думает.
— Черт побери, кто это такой?
— Тот самый «любитель настоящего искусства», которого все мы так любим и ценим. Жаль, что его перестало интересовать наше о нем мнение.
Снова в трубке возникли щелчки, шипение, хрюкание — это избавило меня от необходимости выслушивать истерические вопли Батлера. Когда стало слышно лучше, он говорил уже гораздо спокойнее:
— Джек, извините, тут Эйлин принесла срочную телеграмму. Так что там у вас стряслось? Еще раз извините, сегодня сумасшедший день, я был с вами излишне резок…
— Ничего, ничего, мистер Батлер, вы только не забывайте записывать все это в счет моих моральных издержек. А дело обстоит следующим образом: сейчас я в Смит-тауне, и это такая дыра, хуже которой, особенно в полуденную жару, и представить трудно. Дом четырнадцать по Эджфилд-роуд пуст, поэтому пришлось познакомиться с соседкой из дома двенадцать.
— Как ее зовут?
— Это неважно. Она подтвердила, что два подозрительных субъекта изредка обретались по этому адресу. С понедельника по среду один из них снова здесь засветился, а вчера погрузил в багажник «форда» какие-то картонные коробки и исчез в неизвестном направлении. Соседка обратила внимание, что он очень спешил. В доме я ничего не обнаружил за исключением огромного количества газет, раскиданных по всем комнатам.
— А фильмы?
— Я же сказал.
— Джек, я вынужден прервать разговор, — вдруг заторопился Батлер. — Если успеете добраться к шести, я выплачу вам остаток. Заодно поговорим подробнее. Извините.
Снова зашипело, зажужжало, засипело. Этот Батлер был мастер разговаривать по телефону. Я положил трубку.
VI
Путешествие обратно было ничуть не веселее: те же лопухи, ржавые бензиновые баки, раскаленная солнцем бетонка. Я вообще ненавижу жару, а сегодня было градусов девяносто. Еще я ненавижу такие вот дурацкие ситуации, когда вопросов столько, что, если их записывать, получится целая библиотека. Если «любитель настоящего искусства» переключился на более крупную добычу, тогда ничего не остается, кроме как ждать. А может, ждать как раз и не стоит? Может быть, убедить Керри Лэйн или Батлера все-таки обратиться в полицию? Но какой от этого толк? Да никакого.
А вот предупредить девчонку о том, что Батлера уже шантажируют, следовало бы. Но интуитивно я чувствовал, что и это ничего не изменит. Интуитивно я чувствовал, что самое интересное впереди. И не за горами.
Добрался до дома в начале пятого, принял холодный душ, подкрепился сандвичем с мясом. Хлебнул, разумеется, пивка, прилег на кушетку и уставился в потолок, представляя, как вечером буду играть с соседями в покер. Ну да, я уже говорил где-то ранее, что запросы у мистера Ливайна минимальные. Такой типичный средний американец образца сорок четвертого года: пиво, сигареты, симпатичная подруга жизни, возможность проявить умеренный патриотизм и в конце недели сыграть партию в покер — вот и все, что нужно мистеру Ливайну для счастья. Согласен, незамысловатый человечек. Но как славно мне было лежать на кушетке и мысленно раскладывать на потолке картишки! Тут я вспомнил, что к шести должен быть у Батлера. Знаете это ощущение — просыпаешься и замечаешь, что описался в постели? Не знаете? И слава Богу.
Еще и телефон зазвонил. Со спущенными штанами я запрыгал к нему, уверенный, что это Керри Лэйн по мне заскучала, и не ошибся.
— Мистер Ливайн, я вам не помешала?
— Ничуть. Я ничем серьезным не занят. Просто прыгаю по квартире без штанов.
— Понимаю, — протянула она с сомнением. — Голос у вас веселый. Я надеюсь, что это означает…
— Это не означает ровным счетом ничего, мисс Лэйн. Приятель Фентона смотался из Смит-тауна вчера днем.
— И конечно, с фильмами?
— Со всеми пожитками. Парень играет по-крупному, и мне сдается, что мы в его игре только пешки.
— Я в этом не разбираюсь. А как его зовут?
— Кажется, Ол Рубин. Никогда не слышали это имя?
— Нет. — За время паузы я сумел наконец подтянуть штаны. — Мистер Ливайн, может, мне все-таки заявить в полицию?
— И что же вы там скажете?
— Ну… что у Фентона был сообщник, который, скорее всего, и есть его убийца… и что этот человек вооружен и опасен…
— Мисс Лэйн, как правило, вымогатель не испытывает недостатка в желающих по тем или иным причинам всадить в него пулю. Давайте рассуждать по порядку. Фентон с напарником снимают дом для каких-то там своих нужд. И вдруг Фентона убивают. Самое разумное для напарника — сделать ноги и пока лечь на дно со всеми козырями. Я не отрицаю версию, что Фентона убил напарник, но заявлять в полицию, не располагая доказательствами, глупо. Первое, о чем меня там спросят, — а какое отношение к Фентону имею лично я? А я, вот ведь какая закавыка, затем вами и нанят, чтобы полиция ничего не знала. Нет, если вам не терпится, ради Бога, идите и заявляйте, но я — против.
— Умываете руки?
— Я этого не говорил. Но вам следует учесть, что этот Ол Рубин или как там его на самом деле — весьма темная личность. Давайте подождем пару недель. Поверьте, нам пока ничего другого не остается. Вдруг за это время его собьет грузовик. Всякое, знаете, бывает.
— А если он явится к Батлеру?
Вот это вопрос. Если я не расскажу ей о наших с Батлером отношениях, то вообще нет смысла продолжать расследование. Но ведь я чувствовал, что и она о чем-то умалчивает. Может, и не во вред мне лично, но уж и не на пользу дела.
— Мисс Лэйн, он уже был у Батлера.
Я услышал слабый вскрик, а потом сдавленные рыдания: — Боже милостивый…
— Мисс Лэйн, да не переживайте вы так! Ну да, Батлеру известно, что кто-то из его театра снимался в этих фильмах, но кто именно, он не знает.
— Но узнает!..
— Может, да, а может, и нет. По довольно-таки странному совпадению он обратился ко мне за помощью. Умоляет добыть ему эти пленки хоть из-под земли.
— Вы?… Вы работаете на Батлера?
— Я работаю на себя, мисс Лэйн. Батлер заплатил мне, чтобы я отшил этого парня. Вы хотите того же, не правда ли? Или у вас другие цели?
— Нет, — ответила она еле слышно.
— Вот и прекрасно. Если я найду пленки, можете не беспокоиться, больше их никто никогда не увидит. Хотите, я их уничтожу вместе с негативами или испорчу так основательно, что Батлер при просмотре не отличит вас от Микки Мауса? Одного не возьму в толк: зачем они ему понадобились? Чтобы сохранить репутацию театра, достаточно узнать ваше имя, уволить вас — вот и вся недолга. При чем здесь фильмы?
— Вы такой умный, мистер Ливайн.
— Частные детективы никогда не отличались умением мыслить абстрактно, зато мы немножечко знаем жизнь. Ладно, я попытаюсь что-нибудь придумать и позвоню в понедельник. А вы пока сходите со своим молодым человеком в парк, покатайтесь на лодке, ну и так далее. Главное, не думайте об этом деле. Со временем все образуется.
— Спасибо вам за все, мистер Ливайн.
— Да не за что. До сих пор все мои заслуги заключались в том, что я осматривал пустые помещения. Довольно скучное занятие.
— Нет-нет, — голос у нее все еще дрожал, — вы умеете успокоить.
— Благодарю вас, мисс Лэйн. До скорого.
VII
Эйлин указала мне на дверь кабинета:
— Он ждет вас.
Я постучал и вошел. Батлер стоял перед фотографией Гершвинов.
— Явились за выручкой, Джек?
Я лучезарно улыбнулся:
— Не только за этим, — плюхнулся в кресло и закурил «Лаки». — Мистер Батлер, вы когда-нибудь слышали о некоем банкире из Филадельфии, по имени Эли В. Сэвидж?
Батлер стоял ко мне спиной, по локоть засунув руку в сейф.
— Извините, Джек. Одну минуту. — Он вытащил пачку купюр, запер сейф, поместил фотографию на прежнее место. Когда он подошел к письменному столу, у него подрагивало веко. Странно, что я этого не заметил при нашей первой встрече. — Вы спрашивали о каком-то банкире? — Он сел.
— О Сэвидже из Филадельфии. В доме четырнадцать по Эджфилд-роуд я нашел вот это. — Я протянул Батлеру журнальную вырезку. — Мне почему-то подумалось, что вы можете его знать.
Батлер в течение нескольких секунд рассматривал снимок.
— Да, мы встречались лет пять назад на торжестве, которое филадельфийские власти организовали по случаю наших гастролей. Мы тогда ставили «Охотников за радугой». Там я и перекинулся с ним парой слов, в первый и последний раз. Он весьма влиятельный человек в Филадельфии. Вы считаете, что этот снимок имеет какое-то значение?…
— Ничего я не считаю, мистер Батлер, но снимок вырезан из журнала явно неспроста.
Батлер усмехнулся:
— Неужели наш «любитель настоящего искусства» взялся заодно и за Сэвиджа?