Герои
Прядь первая. Беовульф
Грендель
Однажды вечером воины, пировавшие в замке конунга Хродгара, послали за сказителем. Он пел о Скьёльде [33] – сыне бога Одина. Отец отправил его к людям, чтобы он жил среди них их жизнью. Ребенком Скьёльда нашли лежащим под златотканым стягом в утлой лодке, что плыла по морским волнам. Со временем божий вестник стал великим воином и могущественным конунгом данов. Сказитель пел о славной жизни Скьёльда, о государстве, которое он оставил своим детям, и, наконец, о Хродгаре, самом знаменитом внуке Скьёльда, покровителе сказителей, защитнике людей и грозе врагов.
Как-то конунг Хродгар задумал небывалое дело – выстроить палаты для трапез, где бы сходились и старые и юные, где бы сидели за одним пиршественным столом люди из ближних и совсем дальних мест. И когда палаты были готовы, народ нарек это чудо Хеоротом, то есть Палатами Оленя, поскольку здание было украшено оленьими рогами. Но уже тогда люди стали поговаривать, что не к добру гордыня Хродгара, что придет время и Хеорот поглотят языки яростного пламени.
Много героев собралось вокруг конунга Хродгара в тот вечер в Палатах Оленя. Все слушали мудрого сказителя, певшего о том, как боги устроили сушу – равнину, омытую морем, упрочили на небе солнце и месяц, украсили всякой зеленью землю, наделили жизнью всех дышащих и движущихся существ…
Далеко разносились застольные крики, а звуки арфы и ясный голос сказителя проникали в самую мрачную глубину земли под Хеоротом, где корчился в муках чудовищный монстр Грендель.
Наконец настало время отходить ко сну. Поскольку в Палатах было много гостей, некоторым воинам постелили в большом зале. Тридцать дружинников расположились на ночлег возле очага. И вот к ним в глухую полночь явился Грендель – выходец из болотных топей, Страны Великанов, черных альвов, драконов и прочих чудовищ. Обнаружив, что люди спят глубоким сном, он набросился на них. Застигнутые врасплох, дружинники отважно сражались, но не смогли противостоять злобе Гренделя. В конце концов все они были растерзаны. Торжествуя, мерзкое чудовище утащило мертвые тела в свою подземную берлогу.
Когда утром слуги пришли будить воинов, они увидели, что в зале царит беспорядок, а само помещение залито кровью. Конунг Хродгар явился посмотреть на то, что случилось. Он велел обыскать весь Хеорот, чтобы узнать причину несчастья. Конунг прошел по кровавым следам через зал, вышел за дверь и на мягкой земле увидел глубокие отпечатки огромных ступней. Все стало ясно. Хродгар догадался, что виною всему Грендель, который некогда был изгнан из страны данов великим волшебником, но теперь вернулся обратно.
Когда о пришествии Гренделя стало известно, несколько воинов вызвались остаться на ночь в зале и сразиться с великаном, если тот попробует проникнуть внутрь. Однако на следующее утро все они исчезли.
Вскоре разнеслись по стране горестные, но правдивые песни о том, как Грендель повадился ходить войной на Хродгара, собирая кровавую дань. И нет пределов этой проклятой пагубе. Не ищет враг примирения, не прекращает разбоя, не щадит даже знатных мужей, не просит за них выкуп золотом.
И вот собрались мудрейшие люди, думая о том, как им быть. Наконец решили принести множество жертв Одину, Тору и другим богам. Но это не помогло. Грендель продолжил свои набеги, так что Хеорот запустел, и больше никто не решался приблизиться к нему.
Наконец Грендель понял, что не одолеть ему гаута и что единственное, что ему остается, – спасаться бегством
Отважный пловец Беовульф
В то время Страной гаутов правил Хигелак – отважный воин и мудрый властитель. У него имелось множество дружинников, начальником над которыми был его племянник Беовульф – сильнейший среди могучих знатных и статных героев.
Узнав о творимых Гренделем бесчинствах, Беовульф приказал приготовить к плаванью надежный корабль, дабы там, за морем, лебединой дорогой прибыть к конунгу Хродгару. Гаутов не страшило задуманное дело, ибо знамения, предвещавшие поход, были благоприятными.
И вот пятнадцать человек, включая опытного кормщика, отправились в путь. Перед этим упругоребрый корабль почти доверху нагрузили мечами и кольчугами. Судно Беовульфа полетело по морской глади подобно пеногрудому коню.
Наутро открылась озаренная солнцем земля: гористый берег, белые скалы, широкий мыс. Блестя кольчугами и звеня мечами, сошли гауты на сушу.
Дозорный скьёльдингов направил к незваным гостям своего коня. Потрясая копьем с ясеневым древком, он спросил Беовульфа и его людей:
– Я тот, кто следит за побережьем, чтобы здесь не высадились разбойники. Но вы не похожи на них своими шлемами с изображениями золотых вепрей и благородной осанкой!
Беовульф, раскрывая сокровищницу благородных слов, так ответил дозорному:
– Моего конунга зовут Хигелак, а моего отца, пока он был жив, звали Эггтеовом. К Хродгару, сыну Хальфдана, мы прибыли из доброго намерения избавить твоего конунга от Гренделя – исчадия мрака!
– Хорошо, тогда я провожу вас торными тропами к своему владыке, – ответил дозорный. – Тем временем мои люди присмотрят за вашим змееглавым кораблем.
Долго шли гауты по извилистым тропам, пока наконец не увидели воссиявшую перед ними на холмах золотую кровлю Палат Хродгара, увенчанных ветвистыми рогами гордых лесных животных. Не было под небом величественнее и прекраснее этого здания.
Пройдя по пестрым камням, остановились гости перед привратником, сторожившим вход в Палаты Оленя. Под их стеной сложили Беовульф и его люди с себя кольчуги, щиты, нагрудники, копья и мечи.
Привратник, назвавший себя Вульфгаром, вождем венделов, узнав, зачем пришли гости, велел им дожидаться позволения войти внутрь соседнего – не такого великолепного, но все же не маленького – жилища. Сам же поспешил предстать перед сидящим на помосте седовласым конунгом. Он так доложил Хродгару:
– К нам явились гауты во главе с воином Беовульфом. Я думаю, их нужно будет обязательно принять.
На это конунг, кивнув, ответил:
– В былые дни я знал его отца Эггтеова, женатого на дочери Хределя. О Беовульфе я слышал, что он одной рукой поборол тридцать ратников. Наверное, сам Бог послал его нам во избавление от Гренделя! Передай, что я только рад буду такому гостю!
И вот стройный, в дивно искрящейся кольчуге предстал перед Хродгаром Беовульф.
– Мне сказали, – повел речь племянник Хигелака, – что построенный тобой Хеорот пустел каждый вечер, как только на небе меркла слава солнца. Ты уже наслышан о том, как я бился с пятью гигантами и морскими тварями. Теперь же я хочу сразиться с чудовищем Гренделем. Поэтому я прошу тебя, конунг, доверить мне и моей дружине охрану Хеорота. Я выйду бороться с Гренделем безоружным. Сам Бог укажет на победителя [34]. Если же я погибну, пусть меня и мою дружину пожрет злой враг, утащив наши тела в свою багровокипящую берлогу, растерзав их в клочья, бросив в болото. Тогда тебе не придется позаботиться о наших похоронах. Только вели отослать мои доспехи Хигелаку. А меч и кольчугу работы самого Вёлунда пусть возьмет мой дед Хредель.
Конунг Хродгар сказал Беовульфу:
– Когда твой отец бежал к нам за море, я выслал золото вильвингам, что его изгнали. Ибо тогда я уже правил обширным краем вместо преждевременно умершего моего старшего брата Херогара. Твой отец присягнул служить мне. И вот ныне являешься ты, его сын. И тебе скрепя сердце я вынужден жаловаться о том, как лютый Грендель бесчестит Хеорот и губит моих домочадцев! Моя дружина безжалостно тает. Не раз похвалялись воины в бражных застольях над полными чашами встретить чудовище мечами, но наутро я находил в Палате Оленя обагренные запекшейся кровью скамьи и стены… Однако довольно вспоминать былые смерти. Я верю, что Господь поможет твоими руками воздать злодею должное за наши горести!
С этими словами по знаку конунга гаутов усадили за пиршественный стол. Явился виночерпий, чтобы наполнить чеканные чаши медовой брагой.
Трапеза была в самом разгаре, когда Унферт, сын Эгглафа, сидевший в стопах у Хродгара, с издевкой сказал Беовульфу:
– Не тот ли ты Беовульф, с которым Брека соревновался в умении плавать? Никто не мог отговорить вас обоих от безумной затеи. И вот вы, бросившись в море, сеча руками течения пучин, меряя взмахами морскую дорогу, семь суток плыли по волнам, взбитым зимними ветрами. Но Брека посрамил тебя. На восьмое утро буря выбросила его на норвежский берег. Так Брека возвратился в свои владенья, в земли бродингов. Там он, сын Бенстана, и поныне правит на радость подданным. Поэтому я очень сомневаюсь в том, что ты сможешь защитить нас от Гренделя, будучи уже обойденным в другом поединке!
Глаза Беовульфа рассерженно сверкнули.
– Не упился ли ты, друг мой Унферт, браги? Никто из смертных не сравнится со мной выдержкой в открытом море! Когда-то, поспорив, мы с Брекой и вправду задумали плыть взапуски в открытых водах. Мы кинулись в морскую зыбь, захватив с собой острые клинки для защиты от хищных тварей. Но у Бреки не было сил тягаться со мною на быстринах. Однако я не бросил своего спутника, когда мы проплывали над безднами. Вместе мы держались в опасных водах, плыли рядом пять суток, пока буря и сумрак ночи, северный ветер, снег и волны кипящих течений не разлучили нас.
Тут с морского дна восстала всякая нечисть. Я увидел, как в пене ярятся целые полчища чудовищ. Но рубаха-кольчуга, шитая золотом, послужила мне верной защитой, когда некий морской житель вдруг потащил меня вглубь океана. Я изловчился и ударил тварь клинком, отправив ее на дно. Затем я начал разить прочую нечисть… И вот наутро в прибрежных водах всплыли распухшие туши тварей. Мореходный путь сделался безопасным. Взошел Божий луч с востока над безднами, утихла буря, и я увидел скалистый берег. Не знаю, был ли кто в море ближе к смерти, чем я. Но все же я выжил в неравной схватке. Меня, усталого, но невредимого, вынесло приливом к финским скалам.
Я не слышал, чтобы Брека сотворил нечто подобное. Но я знаю, что ты, Унферт, слывешь убийцей сородичей. Скажу больше того тебе, сын Эгглафа: не смел бы Грендель бесчинствовать в Хеороте, когда бы твое сердце вмещало столько же храбрости, сколько бахвальства!
Конунгу Хродгару пришлись по душе решимость и бесстрашие Беовульфа, и он уверовал в близость спасения от чудовища.
Тут, блистая золотом, вышла Вальхтеов, супруга Хродгара, чтобы, согласно обычаю, приветствовать гостей. Сначала она вручила пенную чашу своему мужу конунгу, затем обошла гостей, потчуя старых и молодых, пока не предстала перед Беовульфом.
Тогда Беовульф сказал хозяйке:
– Всходя на корабль, я поклялся или сгинуть в тугих объятьях вражеских рук, или добыть славную победу!
И Вальхтеов понравилась смелость гостя. Довольная и гордая воссела она рядом с супругом. И снова, как в былые дни, разгорелся шумный пир.
Следом за хозяйкой явилась дочь Хродгара, прекрасная Фреавара. И гостям почудилось, что то была не девушка вовсе, а сверкающая белоснежной кожей и золотом волос сама богиня Фрейя. По примеру своей матери она принялась потчевать гостей и всех присутствующих медовой брагой.
Через какое-то время Хродгар сам поспешил закончить веселье. Он знал, что когда померкнет закатное солнце и с неба призрачным облаком сползут сумерки, в Палаты Оленя явится Грендель.
Встала со скамей гаутская дружина, и конунг сказал ей, напутствуя и благословляя на подвиг:
– Никому я прежде не вверял своих сокровищ с тех пор, как поднял щит. Так примите под охрану Хеорот! Помня о славе, исполните свою клятву!
Затем Хродгар со своей супругой и свитой вышел из зала, велев препроводить Беофульва и его воинов в давно покинутые людьми Палаты Оленя.
Протяжно взвизгнули кованые затворы, и гауты вошли в воспетую скальдами гридницу, еще помнившую дни своей славы и того ужаса, что поселился в ней. Пусто в Палатах Оленя было и странно тихо.
Слуги, спеша поскорее убраться, постелили гостям постели в зале. Беовульф был так уверен в победе, что снял шлем и кольчугу, а меч отдал на сохранение слуге.
– Я справлюсь с Гренделем голыми руками, – вновь напомнил о своем первоначальном намерении герой. – Мало чести выходить с мечом на безоружного.
Затем Беовульф склонил голову на пестроцветное изголовье своего ложа.
Вот наступила полночь, и враг рода человеческого вылез из своей топкой берлоги. Он надеялся славно попировать этой ночью и, закутавшись в пелену тумана, подошел к дверям Хеорота. Стоило только Гренделю протянуть когтистые лапы перед собой, как упали кованые затворы.
При виде мирно почивающих гаутов на лице чудовища появилась довольная улыбка. С пылающими, словно два факела, глазами Грендель выхватил одного из сонных воинов и тут же, разорвав на куски, принялся пожирать, хрустя человеческими костями, глотая мертвое тело, выпивая теплую кровь.
Между тем прочие гауты спали, словно завороженные, возле потухшего кострища. Один только Беовульф бодрствовал, хоть это и стоило ему немалых усилий. Он смотрел на Гренделя из-под полуприкрытых век и видел, как тот разглядывает спящих воинов, выбирая себе новую жертву. И вот чудовище повернулось к Беовульфу, но герой схватил его лапу и так стиснул, что великан взревел от боли. Никогда еще Гренделю не доводилось чувствовать таких железных объятий.
Началась страшная схватка между человеком и демоном. Здание содрогалось до самого основания и в любую минуту грозило рассыпаться в прах. Спящие воины проснулись. Они вытащили мечи и кинулись на сыроядца, но их оружие отскакивало от чешуйчатой шкуры Гренделя, не причиняя ему никакого вреда, и они вынуждены были искать убежища в дальних углах, чтобы борющиеся случайно их не задели.
Наконец Грендель понял, что не одолеть ему гаута и что единственное, что ему остается, – спасаться бегством. Он рванулся изо всех сил, чтобы освободиться из могучих объятий Беовульфа, но тут лопнули жилы Гренделя, и одна лапа, вырванная из сустава, так и осталась в руках героя. И тогда с воплем боли и ярости демон бежал в свою смрадную берлогу, оставляя за собой кровавый след.
Вождь гаутов встал посредине зала, вытянув перед собой добычу – когтистую лапу чудовища с предплечьем. Лучи восходящего солнца проникли в комнату и осветили голову Беовульфа наподобие нимба. Его спутники столпились вокруг своего вождя и принялись славить его силу и доблесть. Кто-то вспомнил подвиг Сигурда, истребившего дракона Фафнира [35]. Но все сошлись во мнении, что нынешнее деяние вождя гаутов превзошло все прежде совершенное другими героями. Затем Беовульф прибил оторванную лапу над дверью зала и вознес хвалу Всевышнему за то, что тот даровал ему силы противостоять чудовищу. Воины преклонили колени рядом с ним и присоединились к нему в восхвалении и благодарности Бога.
Беовульф получает меч Хрунтинг
Когда солнце воссияло с небес, а гауты поднялись с коленей, они увидели конунга Хродгара и его придворных, собравшихся в зале и в удивлении глядящих то на них, то на чудовищную лапу над дверью. Воины рассказали Хродгару обо всем, что случилось этой ночью.
– За это зрелище я должен воздать хвалу Господу Всемогущему! – воскликнул, обращаясь к Беовульфу, восхищенный конунг. – Еще недавно я не думал найти спасителя. Мои Палаты Оленя были доверху залиты кровью. Но теперь, благодаря тебе, сын славного Эггтеова, я избавился от страшной пагубы. Так пусть здравствует твоя мать, подарившая жизнь такому герою. Ты же сам мне отныне сделался самым близким родичем!
Но Беовульф только покачал головой.
– Я бы был больше доволен, если бы смог показать Гренделя тебе целиком, владыка Хеорота. Я думал удавить чудовище в собственных объятьях, однако проклятому злодею удалось вырваться и скрыться в своем убежище!
В этот раз Унферт, сын Эгглафа, не посмел плохо отозваться о вожде гаутов. Ему только и осталось, что изумленно и боязно взирать на повешенную над дверью, подобно черному мечу, лапу Гренделя.
Наконец Унферт, склонив голову, сказал:
– Благородный Беовульф, я был неправ вчера, обратившись к тебе с презрительными словами. В свое оправдание я могу лишь сказать, что не знал тебя раньше. Прошу тебя, прими от меня мой меч Хрунтинг. Он был сделан двергами, и его лезвие закалено в крови дракона. Могу я в обмен на него получить твои прощение и дружбу?
Беовульф широко улыбнулся в ответ. Не в его нраве было держать зло. Оба воина немедленно пожали друг другу руки в знак примирения.
Хродгар повелел прибрать и украсить Хеорот к праздничной трапезе. Палаты Оленя отмыли от крови, а стены их украсили сверкающими тканями, чтобы они ласкали взоры гостей.
И вот устроились в зале прославленные мужья. Над столом засновали чаши, полные пенной браги. Конунг Хродгар, наследник Хальфдана, велел пожаловать Беовульфу златовышитый стяг Скьёльда, шлем с кольчугой и меч.
Едва успел вождь гаутов, подняв заздравный кубок, поблагодарить хозяина за щедрые подарки, как слуги ввели в Палаты восемь коней. Причем на первом коне было седло, на котором некогда восседал сын Хальфдана, без счету разивший врагов. Все сокровища Скьёльдунгов отдал Беовульфу во владение благодарный конунг Хродагр. Не забыл хозяин Хеорота и отважных дружинников Беовульфа. Каждый гаут получил золото по числу капель крови, пролитой Гренделем.
Зазвучали, сливаясь между собой, пение и слова сказителя:
– Воистину Хильдебург тогда не радовалась ни доблести фризов, ни мощи данов, когда любимые и сын ее, и брат Хнаф оба пали в противоборстве, пронзенные копьями. Несчастливая жена, дочь Хока, оплакивала свою судьбу, наутро увидев лежащих под небом мертвых вождей. Война истратила войско конунга фризов Финна, оставив лишь горсточку мужей, которые уже не могли поднять оружие против Хенгеста. Тогда, смирившись с поражением, Финн решил передать конунгу данов половину своего пиршественного зала, чтобы им равно владели фризы и даны. Еще обещался Финн одарить Хенгеста золотыми пластинами, драгоценными каменьями и кольцами. На том конунги утвердили нерушимый мир, скрепив его клятвами.
После они возложили на погребальный костер тела погибших Хнафа и его племянника вместе с окровавленными кольчугами со знаком вождя – позолоченным изображением вепря. Хильдебург затянула погребальный плач, и жаркие языки пламени взметнулись ввысь, унося в Валгаллу лучших воинов двух враждебных племен.
С наступлением зимы воины поспешили разойтись по своим домам в ютландских землях. Сам же Финн, доверившись клятве Хенгеста, решил остаться с бывшим врагом. Ведь закрылся путь назад, в земли данов. Вспучились морские волны. А затем, взбитые ветром, они были скованы льдами…
Наконец наступила весна, снега растаяли, зазеленели поля. И отворился путь домой. Но одно кровавое мщение было на уме Хенгеста. Тогда Финн принял смерть в неравном бою в своем дворце от меча Хунлафинга. Палаты Финна были разграблены, а его жена Хильдебург возвращена в свое отечество, в землю данов…
Когда песня закончилась, супруга конунга Вальхтеов наполнила кубки всех присутствующих.
Беовульфу она поднесла медовую чашу, а также пожаловала золотую цепь на шею и два витых запястья, добавив, что это – то самое сокровище, что Хама украл у Бросинга.
– Носи их, – добавила она, – нам и себе на радость, чтобы ты выходил победителем из всех битв, что предстоят тебе в долгой жизни.
Беовульф подобающим образом поблагодарил владычицу, и Вальхтеов удалилась.
Когда пир закончился, в зале вновь были расстелены постели. А поскольку теперь никто не боялся однорукого Гренделя, в Хеороте собралось так много воинов, что нигде больше места не осталось.
Однако ночь прошла совсем не так спокойно, как ожидали хозяева и их гости.
Мать Гренделя
В полночь над холодным морем поднялся огромный столб воды, и из него, из мрачной пучины, вышла огромная женщина с лицом таким же серым, как и ее одеяния. Ее глаза горели, словно уголья, жесткие волосы щетинились, а длинные костлявые руки тянулись вперед, словно для того, чтобы схватить жертву.
Это была мать Гренделя, пришедшая отомстить за сына. Она пересекла болотные топи и вошла в большой зал. Но у воинов оказалось достаточно щитов и мечей, чтобы противостоять врагине. Поэтому пришлось матери Гренделя довольствоваться лишь одним Эскхере, верным слугой Хродгара, первым из братьев в роду Ирменлафов, а затем удариться в позорное бегство…
Наутро глубока была печаль конунга Хродгара и всего народа при виде обрушившегося нового несчастья. Особенно владыка Хеорота тосковал по своему слуге Эскхере:
– Разве не с ним мы конь о конь скакали в сечах? Разве не с ним, прикрывая друг друга, рубили вепрей на вражьих шлемах [36]?
Тогда Беовульф сказал, что, пока мать Гренделя жива, она не перестанет мстить скьёльдингам. Единственное, что можно сделать, – выследить великаншу и убить в ее же логове.
Задумался Хродгар.
– Трудное это дело. Никто не знает о настоящем происхождении Гренделя и его матери, этих двух ужасных чудовищ. Неизвестно, какой темный дух был их предком. Никому также неведомо, где именно обитают эти твари. По обветренным скалам, волчьим кручам, болотным туманам лежит путь в покрытые вечным мраком области, где стремнина гремит в утесах. Там подземный поток, излившись, образует топь на низких землях. Над трясинами сплетает корни заиндевелая темная чаща. Одни лишь болотные огоньки освещают безотрадный край. Гордорогий олень скорее отдаст свою жизнь охотнику, чем вступит в пределы проклятых дебрей, где даже бури дышат тлетворным ветром. И если тебе все-таки удастся проникнуть в те места, я награжу тебя невиданными сокровищами!
Не дрогнув, ответил Беовульф конунгу:
– Я пойду по кровавому следу, и мать Гренделя не сможет скрыться от меня ни на пустоши, ни в чащобе, ни в морской пучине!
На том и порешили.
И вот выехал конунг со свитой, а с ними вождь гаутов. Сперва миновали они разоренную равнину, затем склоны, поросшие мрачным лесом, пока не добрались до берега моря, где у подножья замшелых камней бились волны, побагровевшие от крови.
Тут увидели воины червеподобных чудовищ, что резвились на отмелях. Один из гаутов стрелой из лука ударил в сердце самого большого пучеглазого гада. Затем копьями и крюками люди забагрили тушу, вытянув ее на берег.
Между тем Беовульф изготовился к подвигу. Он надел кольчугу, шлем, взял в руки меч Хрунтинг с вытравленными на закаленном кровью клинке узорными змеями. Простившись с конунгом и друзьями, вождь гаутов бросился в ревущие волны.
Беовульф плыл долго, пока наконец не увидел глубоко под водой свет.
«Вот жилище матери Гренделя!» – подумал он.
Нырнув, Беовульф стал погружаться все глубже и глубже – до самого дна моря. Много разных чудовищ пыталось его схватить, когда он проплывал мимо, но кольчуга служила вождю гаутов надежной защитой. Внезапно он почувствовал, что его как будто подцепили на крюк и тащат так быстро, что он едва мог удержать остатки воздуха в своей могучей груди. В следующее мгновение герой оказался в подводном зале с толстой кровлей, лицом к лицу с врагом, которого искал. Мать Гренделя встретила незваного гостя при свете огня в сиянии лучистого пламени.
И тут началась ужасная битва. Беовульф и великанша схватились не на жизнь, а на смерть. Стены дрожали так, что казалось, подземные палаты вот-вот обрушатся. Неожиданно Беовульф оступился и рухнул на землю. Усевшись ему на грудь, мать Гренделя вытащила широкий нож, готовясь сполна воздать убийце за смерть сына, но вождя гаутов спасли крепкие доспехи. Собрав все силы, он стряхнул с себя чудовище и снова вскочил на ноги.
И тогда великанша взяла меч таких огромных размеров, что никому из смертных было не по силам совладать с ним, но Беовульф с еще большей отвагой набросился на мать Гренделя и вырвал оружие у нее из рук. Схватив меч обеими руками, он поднял его над головой и со всего размаха отсек великанше голову.
И тут Беовульф почувствовал такую усталость, что вынужден был опереться на клинок и немного отдохнуть. Оглядевшись, храбрый гаут увидел мертвое тело Гренделя на ложе из морских водорослей. Он отсек ему голову, чтобы забрать с собой в память о победе. В тот же миг из тела чудовища хлынула потоком кровь и смешалась с кровью его матери. Лезвие меча великанши растаяло в ней, как тает лед под лучами жаркого солнца. Золотая рукоять меча да голова Гренделя – вот и вся добыча, что удалось унести Беовульфу из морской пучины.
Гауты с нетерпением ожидали своего вождя на берегу. Вдруг они увидели, что воды заводи вспенились и покраснели от крови. От такого зрелища даже у самых суровых воинов сжалось сердце: многие из них решили, что их вождь погиб в схватке с чудовищем.
Но когда Беовульф появился из морских глубин, толпа гаутов взорвалась ликующими криками. Насадив голову Гренделя на четырнадцать копий, дружинники, радостные, отправились ко двору конунга.
Хродгар и его подданные не могли найти слов, чтобы выразить свою благодарность герою, спасшему их страну от таких врагов, как Грендель и его мать.
По этому случаю конунг произнес следующую речь:
– Молва о тебе, герой, мой благороднейший друг Беовульф, далеко разнесется среди людских племен! Поэтому я считаю своим долгом предупредить тебя. Господь наделяет людей властью и мудростью, ставит их над обширными землями и многочисленными селеньями. И тогда в сердце высокорожденного проникает алчность. Он перестает видеть пределы своему могуществу. Богатство героя возрастает, весь мир оказывается у него под пятой! Гордыня целиком завладевает высокорожденным. Между тем жизнь клонится к закату, обращая в прах бренное тело. Но, увы, уже погублена бессмертная душа героя! Берегись же и ты, мой благороднейший названый сын Беовульф, этих пагубных мыслей. Ступи на путь вечного блага, укроти в себе гордыню! Ибо сейчас ты знатен своей силой, но кто знает, когда меч или немочь сокрушат тебя? Только рано или поздно свет помрачится в твоих очах, и тебя, как и всех, пересилит смерть. Я ведь тоже когда-то был уверен в своем могуществе, пока не пришел Грендель…
Но довольно грустных речей, сегодня мы отпразднуем великую победу над обоими чудовищами, а завтра я велю нагрузить твой корабль доверху самыми отменными дарами.
Наутро, после роскошного пира, вышли Беовульф и его люди из Палат Оленя на зеленые луга и по ним, славя щедрость Хродгара, отправились к морю, где их уже ждало подготовленное судно.
И вот отчалили корабельщики, покинув Страну данов. Взвился на мачте парус – плащ моря. Корабль – древо моря заскользил по волнам. Толкаемый попутным ветром, полетел через соленые хляби крепко сбитый драккар по равнине бурь.
Беовульф в гостях у конунга Хигелака
Наконец показались впереди родные гаутские скалы, показался и прибрежный холм, на котором гордо высился дом Хигелака, сына Хределя…
Конунг Хигелак, победитель Онгентеова, и юная жена его Хюгд, дочь Хереда, тепло встретили Беовульфа и в немом удивлении и восхищении выслушали рассказ о его приключениях.
Беовульф подробно рассказал владыкам гаутов о том, как избавил от беды Хродгара и уничтожил Гренделя и его чудовищную мать.
Герой даже не забыл о такой подробности, как сума Гренделя:
– Еще запомнил я, как на груди демона висел пребольшой мешок, хитроумно сработанный адской тварью из драконьих кож, и вот в ту мошну обитатель топей намерился затолкать и меня, безоружного…
Посчитал нужным Беовульф вспомнить не только о хозяйке Хеорота Вальхтеов, но и о дочери ее, прекрасной Фреаваре, что разносила чаши с медом. Пряхой мира назвали девушку гости. И эта Фреавара должна была быть отдана хадобарду Ингельду, сыну Фроды, дабы пресечь давнюю вражду между Фродой, убийцей Хальвдана, и его сыном Хродгаром…
Но Беовульф не верил в удачу замысла Хродгара и ясно представлял себе, как к Ингельду приедет тесть с дружиной и один из старых воинов увидит на гостях знакомые доспехи и оружие – родовое достояние хадобардов, отбитое у них данами. Ингельд позволит разжечь в себе дух мести, и старая ненависть вспыхнет заново…
Однако откуда было ведать Беовульфу тогда, что он окажется прав? Вскоре так все и случилось: хадобарды напали на данов, но были разгромлены войском Хродгара и Хродульфа. Во время этого набега и сгорел Хеорот, будучи предан яростному пламени в распре между старым тестем и зятем… [37]
Но, оказывается, сразу после отбытия Беовульфа в земли Хродгара за морем не стало мира и в его отчем краю. В ответ на речи гостя конунг Хигелак поведал историю своих распрей с соседями.
Первые войны между гаутами и свеями начались еще тогда, когда конунгом гаутов был Хадкюн, сын Хределя и старший брат Хигелака. Свеи под предводительством Охтхере и Онелы постоянно нападали на своих южных соседей (особенно были часты стычки на холме Хреоснаберг), забирали добычу и возвращались домой.
Хадкюну и Хигелаку удалось нанести ответный удар. Вначале удача улыбалась им, и гауты даже взяли в плен жену старого свейского конунга Онгентеова. Мстя за свой позор, Онгентеов убил Хадкюна, а его дружину загнал ночью в Воронью рощу, грозя поутру повесить и зарубить всех оставшихся в живых.
Однако на рассвете пришло подкрепление – отряд Хигелака, и это решило дело. Свеи сбежали, а Онгентеова закололи братья Эовор и Вульф [38]. По возвращении Хигелак, победитель Онгентеова, щедро наградил братьев, а Эовору отдал в жены свою единственную дочь.
Беовульф становится конунгом
С тех пор как Беовульфа приняли конунг Хигелак и благонравная его супруга Хюгд, много лет прошло в мире и спокойствии. Но однажды фризы учинили набег на земли гаутов, сожгли и разграбили множество беззащитных деревень.
Прежде чем конунг Хигелак успел добраться до места, где высадились враги, чтобы дать им сражение, корабли разбойников были уже далеко. Конунг решил немедленно пуститься в погоню и покарать их за вторжение. Беовульф советовал отложить поход до тех пор, пока не соберется все войско, но Хигелак и слышать про это не захотел.
Гауты беспрепятственно высадились во владениях фризов и в отместку за дерзкий набег прошли по стране, сжигая фермы и разрушая города. Фризы были свободолюбивым и воинственным народом. Их герои в свое время решили исход битвы при Бравалле, и, когда пришло для них время защищать свою отчизну и свободу, они не стали отсиживаться по домам.
В ожесточенной сече пал конунг Хигелак. Гаутам пришлось бежать на свои корабли, и лишь Беовульф и его горстка отчаянных храбрецов держались до последнего. Хотя многие из воинов были тяжело ранены, им удалось вынести из боя и доставить на корабль тело убитого конунга. Только после этого корабли гаутов подняли паруса и отправились в обратный скорбный путь.
В первое время после смерти мужа Хюгд была так убита горем, что не вспоминала о делах государства. Но когда она немного оправилась, то стала раздумывать, как дальше править страной. И вовремя, поскольку ярлы стали ссориться между собой, и в землях гаутов начались раздоры. Тогда Хюгд созвала ярлов и обратилась к ним за советом. Стране грозила междоусобица, а ее собственный сын Хардред был слишком мал, чтобы править самостоятельно, поэтому она предложила передать власть Беовульфу. Ярлы откликнулись на слова вдовы Хигелака одобрительным гулом, и раздались крики, что Беовульф должен стать конунгом. Тогда герой выступил вперед и сказал:
– Неужели вы, ярлы гаутов, считаете, что я смогу отнять корону у ребенка, сына моего дяди? Пусть Бог, карающий злодеев, сохранит меня от такого преступления! Вот, – воскликнул он, поднимая на щит юного Хардреда и держа его над головой, – вот наш конунг! Я согласен быть его опекуном и править от его имени, пока он не станет взрослым и не возьмет бразды правления в свои руки.
Никто не стал ему возражать. Все знали, что это бесполезно. Как сказал Беовульф, так и порешили.
Шли годы, и Беовульф держал свое слово. Он правил строго, но справедливо. С помощью Хюгд он учил молодого конунга всему, что ему надлежало знать. Когда Хардред получил законную власть, его подданные надеялись, что он станет использовать ее во благо своего народа. Но недолго пришлось предводительствовать Хардреду гаутами. Как и его наставник Беовульф, юный конунг был человеком честным и открытым, верным другом для всех, кто не был ему врагом. Поэтому, когда после смерти Онгентеова конунгом свеев стал Охтхере, а затем его сверг брат Онела, сыновья Охтхере – Эанмунд и Эадгильс – бежали к гаутам. Хардред дал им приют в своем доме.
Хардред не раз старался убедить беглецов, что им нужно помириться с отцом, и предлагал посодействовать им в этом деле. Однажды, когда конунг гаутов снова заговорил с гостями, Эанмунд, нетерпеливый, вспыльчивый человек, заявил:
– Ты, Хардред, слишком молод, чтобы давать советы такому испытанному воину, как я!
Хардред резко одернул его:
– Ты забыл, с кем разговариваешь! Я не мальчик, а конунг! А ты – беглец…
И тогда Эанмунд совершенно вышел из себя, выхватил меч и нанес хозяину дома, где его приняли как гостя, удар в самое сердце. Юный Веохстан тут же отомстил за конунга, убив Эанмунда. Эадгильс бежал обратно в земли свеев, где вскоре сверг своего дядю Онелу.
После того как стало известно о смерти Хардреда, гауты единогласно провозгласили Беовульфа своим конунгом. Он принял власть над державою и поклялся править по справедливости.
Смерть Беовульфа
Когда известие о смерти Хардреда дошло до соседних стран, их вожди стали устраивать на земли гаутов набеги со своими дружинами, но Беовульф зорко следил за границами, и враги были повсюду отбиты.
Наконец Эадгильс, король свеев, явился во главе огромной армии, чтобы отомстить за смерть брата. Однако в решающей битве он был убит, после чего свеи возвратились на свои корабли несолоно хлебавши.
После этого сражения настал долгожданный мир. Викинги больше не решались устраивать набеги на берега гаутов, зная, что они находятся под надежной защитой, и ничто не нарушало покой гаутов, кроме редких да мелких ссор между ярлами. Беовульф правил мудро и справедливо. Каждый, кто просил о защите, получал ее, и никто не мог по своей воле чинить беззаконие.
Так прошло сорок лет. Герой состарился и надеялся, что мир и благоденствие будут царить в стране до самой его смерти. Но мечтам этим не суждено было сбыться. На земли гаутов напал страшный враг, против которого любое оружие и войско были бессильны. И вот как это случилось.
В стародавние дни последний отпрыск великого рода, чье племя сгинуло, отправился в уединенное место, позже прозванное Китовым мысом. Под высоким курганом он скрыл несметные сокровища – золотые пластины и кольца, а также много другого добра.
Сотворив заклинания над кладом, воин воскликнул:
– Земля, храни эти драгоценности, накопленные не одним поколением! Свирепые битвы истребили мое племя. Братья больше не воссядут в пиршественных палатах, не затянут боевые песни! Дружинники больше не примутся лощить до блеска чеканные кубки, не встанут с мечами на страже! Навек поблекла позолота на гордых шлемах! Уснули ратники, а вместе с ними и крепкие доспехи, защищавшие их от вражеских копий! Затихли сладостные звуки арфы, а свист соколиных крыльев в высоком зале и ржание коней во дворе сменили уханье сов и волчий вой!
Так, скорбя о своих сородичах, последний из славного рода великих воителей ушел из жизни.
И надо же было случиться, что однажды ночью огнедышащий дракон, гладкочешуйчатый старый ящер, в поисках пристанища для ночлега пролетавший над древним полуобвалившимся курганом, учуял спрятанные сокровища. Он разрыл в кургане пещеру и вскоре заснул в ней крепким сном, проспав несколько столетий. Может быть, почивал бы он и до сегодняшнего дня…
Но на горе себе и людям один бесчестный раб, боявшийся разоблачения и наказания, бежал от своего господина. Он нашел прибежище в диких горах, также именуемых Орлиными скалами. В поисках крыши над головой раб набрел на пещеру. Но оказалось, что там уже жил огромный дракон, он лежал на земле и крепко спал. За ним, в глубине пещеры, высились горы сокровищ. Беглый невольник окинул алчным взглядом сияющую груду золота и драгоценных камней и подумал про себя: «Владей я таким богатством, я бы давно откупился от хозяина и стал бы сам себе господином».
От этой мысли он осмелел. Тихо проскользнув за спиной чудовища, грабитель похитил хитро украшенную золотую чашу. Рабу удалось благополучно выбраться из пещеры. Вернувшись к хозяину, он выкупил свою свободу. Но никто и не догадывался, какую беду это навлечет на всю страну.
Дракон, что хранил свои сокровища не одну сотню лет, хорошо помнил каждую вещь. Разбуженный шумом, он сразу же заметил отсутствие чаши. Когда настала ночь, дракон подполз к выходу из пещеры, чтобы посмотреть, куда ведут следы грабителя. Ничего не найдя, он взревел так громко, что земля содрогнулась, а языки пламени, вырвавшиеся у него из пасти, подожгли дома и постройки во всей округе. Люди, пытавшиеся затушить пламя, пали жертвами ярости дракона или были утащены в пещеру чудовища, где встретили свой ужасный конец. Многие отважные воины выступили против дракона, но никто из них не смог противостоять яростным потокам огня, которые изрыгала эта тварь на своих противников.
Вскорее Беовульфу на собственной шкуре было уготовано изведать ярость дракона. От вырвавшихся из пасти прилетевшего ящера огненных потоков сгорел и оплавился вместе с престолом дом конунга.
И вот тогда постаревший вождь гаутов решил сам сразиться с чудовищем. Друзья стали отговаривать Беовульфа, но он ответил им:
– Долг правителя – защищать свой народ от любых врагов и надеяться, что Бог его не оставит. Я сражусь с драконом безоружным, как когда-то с Гренделем – сыном морской ведьмы. Вот только есть у меня опасение, что совсем без защиты я не смогу подойти к нему сквозь пламя…
Тогда, прислушавшись к совету одного мудрого человека, конунг приказал изготовить для себя щит, который был в три раза толще обычного и такой большой, что укрывал воина с ног до головы. Причем этот щит целиком отлили из железа, ибо только с такой защитой можно было выйти против огнедышащего дракона. Потом Беовульф по настоянию друзей выбрал себе в спутники одиннадцать храбрейших воинов, и среди них Виглафа – сына того самого Веохстана, что отомстил за смерть короля Хардреда. Указать дорогу к жилищу ящера было велено сжавшемуся от страха похитителю чаши.
Беовульф со своими дружинниками и рабом отправился в путь к Орлиным скалам, и в скором времени они добрались до пещеры, где жил дракон. Вода в вытекавшем из пещеры ручейке была горячей, как кипяток, – так сильно ее нагрело горячее дыхание чудовища.
Конунг приказал спутникам подождать в стороне, пока они не убедятся, что ему нужна помощь. Потом он смело вошел внутрь пещеры, где находились дракон и груды сокровищ. Через какое-то время оба противника выбрались наружу. Закипела яростная битва. Конунга и чудовище скрыло плотное облако огня и дыма. Горы дрожали от рева дракона, а страшный хвост проклятой твари бил по земле, как молот. На какое-то мгновение порыв ветра развеял дым и пламя, и спутники Беовульфа увидели, что дракон схватил их конунга своими огромными челюстями. При виде этого зрелища десять из них бросились врассыпную и попрятались за деревьями и камнями, но одиннадцатый, храбрый Виглаф, поспешил на помощь Беовульфу. Его щит сгорел в одно мгновение, поэтому ему пришлось укрыться под щитом конунга.
Казалось, героев ждет неминуемая гибель. Дракон разорвал железный щит Беовульфа и снова схватил его челюстями, сжав с такой силой, что железные кольца его кольчуги, скованной самим кузнецом Вёлундом, рассыпались на кусочки. Пополам раскололся старый верный клинок Хрунтинг. Но Виглаф воспользовался представившейся возможностью и, когда чудовище подняло голову, чтобы лучше прожевать свою жертву, воткнул меч ему прямо в горло. Дракон выронил конунга и обвил своих противников хвостом, но тут Беовульф изловчился и вспорол ножом туловище хозяина пещеры, после чего тот сразу издох. Утомленные герои, тяжело дыша, опустились на выступ скалы.
Немного отдохнув, они ослабили доспехи, и Виглаф заметил, что у конунга из-под латного воротника сочится кровь. Он хотел перевязать рану, посчитав ее несерьезной, но Беовульф отказался, сказав следующее:
– Это бесполезно, мой верный друг. Яд драконьих зубов уже проник в кровь. Однако не печалься, я умираю, успев насытить свой взгляд блеском древнего золота и невиданной игрой самоцветов.
Помолчав какое-то время, старый конунг добавил:
– Я иду к своим праотцам без печали, хоть я и последний в роду Вагмундингов: пять десятков лет я правил гаутами, но моя жена так и не подарила мне сына и наследника. И тем не менее я прожил достойную жизнь: никогда я не был предателем и всегда судил по совести.
Потом Беовульф попросил Виглафа принести ему глоток воды и вынести из драконьей пещеры сокровища, чтобы он мог своими глазами увидеть последний дар, который он оставляет своему народу.
Его пожелания были исполнены, и вскоре душа Беовульфа отлетела от тела, и он мирно почил, оставив Виглафа в глубоком горе. И тут десять воинов, оставившие своего конунга, поняли, что опасность миновала, и вышли из укрытия. Увидев, что случилось, дружинники горько заплакали, но Виглаф приказал им:
– Замолчите немедленно! В первую очередь вам следует оплакивать свою трусость, а не смерть героя, павшего в битве. А теперь скройтесь поскорее в чужих краях, ибо я не могу поручиться за ваши жалкие жизни, когда гауты узнают, что вы бросили своего владыку в трудный час.
Опустив головы, с горящими от стыда лицами, воины побрели прочь.
На Китовом мысе Виглаф соорудил погребальный костер и положил на него тело Беовульфа. Пламя вспыхнуло, дым поднялся в небо, и весь собравшийся к тому времени народ оплакал кончину владыки. Потом гауты насыпали над телом своего конунга высокий курган, сложив туда все сокровища, что Беовульф добыл для них ценою жизни. Так этот клад и лежит в земле, не тревожимый никем, как в те дни, когда дракон сторожил его от смертных. И пусть это золото не принесло людям пользы, но оно больше никому не причинит вреда.