Юность Рагнара
Рагнар был единственным сыном могущественного правителя Дании конунга Сиварда по прозванию Ринг, что значит «Кольцо». Рагнар с самых юных лет славился богатырской силой и исполинским ростом. Был он красив собою и весьма разумен. Со своими друзьями и близкими он был добр, но отличался крайней жестокостью к своим недругам. Когда он вырос, то без труда добыл себе и дружину, и боевые корабли и стал таким величайшим воином и конунгом, что трудно было найти ему равного во всем Северном Крае, иначе называемом Нордхеймом [140]. Прозвище свое Лодброк, то есть Меховые Штаны, Рагнар, сын Сиварда Ринга, жизнь которого была полна самых удивительных деяний и славных подвигов, получил, добывая себе одну из своих жен, и мы поведаем вам, как это вышло, но сперва нам хотелось бы рассказать, как, еще будучи отроком, Рагнар проявил в себе качества отважного и смелого воина, а также свой недюжинный ум.
Хитрость юного Рагнара
Отец Рагнара Сивард Ринг, или Сивард Кольцо, как мы уже говорили выше, правил Данией, но не полностью, а только двумя частями ее – Сьяландом и Сканией [141]. Третья же часть Дании, Ютландия, в то время находилась в руках его двоюродного брата по имени Ринго. Этот самый Ринго был ярым недругом Сиварда Кольцо и считал, что имеет такие же права на датский престол.
Единая Дания, которую прежде боялись все ее недруги, таким образом, ослабла и стала подвергаться нападениям со стороны тех, кто прежде не осмеливался даже и помыслить об этом, и Сивард, презревши опасность, исходившую изнутри, был вынужден давать отпор внешнему врагу и потому на протяжении пяти лет упорно оборонял свою отчизну от вражеских нашествий. И он говорил, что следует терпеливо переносить внутренний недуг, чтобы тем легче можно было излечить недуг внешний.
Когда конунг Сивард в очередной раз отправился в поход, дабы отразить нападения недругов, Ринго решил воспользоваться этим случаем, для того чтобы захватить владения Сиварда. Поставив перед собой твердую цель единолично править всей державой, он начал внутреннюю войну с тем, кто все это время заботился об охране внешних границ всей страны. Напав на земли Сиварда, этот вероломный негодяй самым неблагодарным образом отплатил тому, кто защищал общее для них обоих отечество.
Тогда те из жителей Сьяланда, которые были особенно преданы Сиварду, решили наглядно показать свою верность отсутствовавшему королю и стали называть своим королем его сына Рагнара, хотя тот к тому времени едва вышел из младенческого возраста. Они делали это не потому, что не знали о неспособности ребенка править страной, а в надежде, что этот поступок станет верной порукой их готовности идти до конца и сражаться против недруга и побудит их пребывавших в нерешительности товарищей мужественно выступить против Ринго.
Однако сьяландцев, решивших бороться против Ринго, было мало, и его силы намного превосходили их. Между тем до Ринго дошла весть, что Сивард отразил напавшего врага и уже возвращается домой, и он решил действовать немедля. Пользуясь численным превосходством своего войска, он окружил преданных Сиварду и его сыну сьяландцев и выдвинул условие: либо они сдаются на его милость и признают его своим конунгом, либо он перебьет всех.
Дело казалось безвыходным – либо принять смерть, либо предать своего законного владыку и подчиниться узурпатору. И вот тут-то проявилось хитроумие юного Рагнара, который в это время как раз находился в войске сьяландцев, окруженных армией Ринго.
Короткий лук выпускает свою стрелу неожиданно
Предводители сьяландцев, не зная, как быть, собрали тинг, чтобы обсудить создавшееся положение. Мнения разделились – одни выступали за то, чтобы принять неравный бой и, мужественно погибнув с оружием в руках, сохранить свою честь и верность законному правителю, а более нерешительные склонялись к тому, чтобы сдаться на милость Ринго. И тут слово попросил юный Рагнар, который тоже случайно оказался на тинге.
Мечи секлись! Сверкала сталь!
Глядели асы с облаков:
Я воевал и побеждал
Во славу предков и богов!
– Короткий лук выпускает стрелу неожиданно, – сказал отрок. – Нас мало, и потому враг не будет ожидать от нас подвоха. Давайте обманем Ринго и сделаем вид, что мы сдаемся и переходим на его сторону, а сами, выбрав удачный момент, уйдем от него и ударим ему в спину. Так мы и сохраним жизни, и поможем моему отцу одолеть врага. Лучше предотвратить гнев врага напускным смирением, нежели, ответив отказом, вооружить его для того, чтобы он напал на нас еще беспощаднее. Противясь воле более сильного, не сами ли мы подставляем свое горло под его меч? Самый действенный обман зачастую тот, о приготовлениях к которому известно менее всего. Только хитростью можно загнать лису в сети.
Своей разумной речью он положил конец их колебаниям, а также дал неприятельскому войску сильное подкрепление, которое, впрочем, сулило ему в будущем одни лишь потери. Участвовавшие в сходке, подивившись умению мальчика говорить не меньше, чем разумности сказанного им, с удовольствием последовали совету того, чья исключительная мудрость, как казалось, превосходит то, что можно было ожидать от человека его возраста. Старики, которым недоставало собственного разума, не устыдились последовать советам ребенка, которые хотя и исходили от того, кто был юн годами, но были столь разумны, будто шли из уст умудренного жизнью и опытом бывалого зрелого мужа, и надо было быть совершенным глупцом, чтобы пренебречь ими.
Тем не менее, понимая, что Рагнар все-таки еще ребенок и что Ринго видит в нем соперника в праве на корону Дании и может расправиться с ним, старейшины сьяландцев решили потихоньку отправить мальчика в Норвегию к его деду, которого также звали Сивардом.
Между тем Сивард Кольцо, покончив с внешним врагом, напал на войско Ринго, и сьяландцы тотчас воплотили замыслы Рагнара в жизнь и ударили узурпатору в тыл. В ходе сражения войска Ринго были разбиты, а сам он убит. Однако и Сивард Кольцо получил в битве серьезную рану, от последствий которой он по прошествии некоторого времени скончался. Таким образом, Рагнар унаследовал датский престол.
Лагерда – первая жена Рагнара
Вернувшись из Норвегии, Рагнар стал править Данией, однако скоро узнал, что на владения его деда напал конунг по имени Светин Фрё. Этот жестокий конунг убил старого Сиварда и, захватив в плен его жен и еще множество женщин и юных дев, решил надругаться над ними и обесчестить, продав их в дома разврата.
Узнав об этом, Рагнар вернулся в Норвегию, горя желанием отомстить за своего деда. Как только он прибыл туда, многие из вышеупомянутых женщин, которые либо уже подверглись бесчестью, либо были в страхе от угрожавшей их целомудрию близкой опасности, переодевшись в мужские платья, сразу же начали сбегаться к нему в лагерь, заявляя, что предпочтут смерть поруганию, и выражая готовность с оружием в руках отстаивать свою честь. И он, мститель за смерть деда и поруганных женщин, не погнушался воспользоваться помощью тех, за чей позор пришел отомстить.
Среди женщин, пришедших в стан Рагнара, была и одна опытная в ратном деле девушка по имени Лагерда, которая имела отважное сердце и сражалась наравне с мужчинами. Распустив золотые волосы по плечам, она бесстрашно билась с врагом в первых рядах. Все восхищались ее непревзойденными подвигами и изумлялись ее отваге, поскольку развевавшиеся за спиной волосы выдавали, что она женщина.
Во время одной из таких битв Рагнару удалось одолеть войска Светина Фрё. Расправившись с убийцей своего деда, Рагнар посчитал дело конченым и вернулся в Данию. Однако воспоминания о златовласой воительнице не давали ему покоя. Тогда Рагнар принялся настойчиво расспрашивать у своих воинов об этой девушке, на которую он обратил внимание, когда она сражалась в первых рядах во время боя, признав, что лишь сила этой женщины принесла ему сегодня победу. Узнав, что Лагерда происходит из весьма знатного рода, и памятуя о ее красоте, поразившей его так же, как и ее отвага, Рагнар заслал к ней сватов.
Но Лагерда оказалась крепким орешком. Любая другая девушка сочла бы за честь принять предложение от столь высокородного и могущественного человека, каковым являлся король Дании Рагнар, и с радостью бы вышла за него, но Лагерду это вовсе не прельстило.
Она сделала вид, что принимает сватовство и согласна стать невестой Рагнара, однако в глубине души питала только презрение к его чувствам. Внушив своим ложным ответом пылкому жениху уверенность в осуществлении его желания, она велела привязать в своей прихожей медведя и пса, чтобы при помощи этих хищных зверей преградить влюбленному путь в свою спальню. Рагнар же, воспряв духом от благоприятного ответа и сев на драккар с малой дружиной, переплыл через пролив и вернулся в Норвегию. Оставив дружину в прибрежной долине, он в одиночку направился к дому невесты, но на входе на него тут же напали огромный медведь и свирепый пес. Однако Рагнар не растерялся – медведя он тут же пронзил копьем, а собаку задушил своими стальными руками. Так что теперь Лагерде некуда было деваться, и она была вынуждена выйти замуж за Рагнара. После свадьбы с Лагердой Рагнар решил остаться в Норвегии и прожил в ней три года. От этого брака у Рагнара родились две дочери, чьи имена не сохранились, и сын по имени Фридлев.
Полагая, что из-за своего брака Рагнар никогда больше не вернется в Данию, юты, по своей натуре весьма своевольные и не забывшие, что по его вине погиб их прежний правитель Ринго, заключили союз с жителями Скании и пошли войной на сьяландцев, верно хранивших преданность Рагнару. Узнав об этом, Рагнар собрал тридцать кораблей, благодаря попутному ветру добрался до дома и в сражении близ Витеби разбил войско отважившихся выступить против него жителей Скании. По окончании зимы он с успехом сражался с ютами, жившими у пролива Лимфьорд. В очередной раз одолев жителей Скании и Халланда, он принял решение развестись с Лагердой. Дело в том, что он не доверял своей супруге, памятуя о том, как она пыталась убить его, натравив на него свирепых хищных зверей…
Тора Горная Лань
В то время жил в Остготланде богатый и могучий ярл по имени Херрауд [142], у которого была дочь необыкновенной красоты и редкого ума по имени Тора. Ее прозвали Боргариортой, или, по-другому, Горной Ланью, потому что жила она в тереме, находившемся на высокой горе. Как лань превосходит своей красотой прочих зверей, так и Тора затмевала своею красою всех прочих дев. Херрауд души не чаял в своей дочери и очень оберегал ее, а потому окружил терем на горе, в котором она жила, неперелазным тыном, чтобы никто не смел ее похитить. Слава о красоте и уме Торы Боргариорты шла далеко вокруг, но была одна беда, которая омрачала радость и гордость ее отца и возбуждала в нем великую печаль.
Как мы уже говорили, ярл Херрауд так любил свою дочь, что ни в чем ей не отказывал, опекал, баловал и одаривал ее сверх всякой меры и однажды, желая сделать ей приятное, сам того не ведая, накликал беду на свое любимое чадо.
Однажды он решил подарить ей маленького змееныша, найденного в пустошах, необычайно красивого, и змей этот Торе очень понравился. Девушка посадила его в ларец из ясеня и подложила под него золото. Недолго прожил он там, прежде чем сильно вырос, как и золото под ним. Не стало в ларце ему места, и улегся он снаружи вокруг ларца. В конце концов вышло так, что не стало ему места и в светлице, и золото выросло под ним, как и сам змей. Теперь он улегся вокруг жилища, так что голова и хвост соприкасались, и трудно стало иметь с ним дело. Никто из людей не смел подойти к терему из-за этого змея, кроме одного человека, который приносил ему еду. Потребность же его в пище возрастала день ото дня – говорят, что чудовище это в день сжирало одного быка, а порой и двух сразу.
Все это так расстроило ярла, что он торжественно пообещал, что отдаст свою дочь замуж за человека, который одолеет и убьет змея, кем бы тот ни был. Лежащее же под змеем золото будет ее приданым. Эти новости распространились широко по стране, но все же никто не осмеливался одолеть этого великого змея.
Рагнар убивает змея
Рагнар к тому времени уже развелся с Лагердой и был свободен. Как и многие другие мужчины, он слышал об обещании ярла Херрауда и был весьма заинтригован им, но поначалу сделал вид, что ему эта новость неинтересна. А между тем сам он думал, как ему добыть красавицу, одолеть ужасного ядовитого змея и при этом остаться в живых. И скоро ему пришла в голову одна дерзкая мысль о том, как осуществить свой смелый замысел.
Тогда он попросил свою старую кормилицу, слывшую искусной портнихой, сшить ему особую одежду: накидку из косматого меха, такую же шапку и штаны. Когда он получил этот чудной наряд, то велел слугам долго варить его в смоле, а потом вывалять в песке и дать ему затвердеть. Тем же летом он со своими кораблями отправился в путь в Остготландию и там, встав на якорь в пустынном заливе, заночевал на своем драккаре. На другое утро, едва начало светать, надел Рагнар свое удивительное платье и, спрыгнув в воду, добрался до берега вплавь. И сделал он это не зря, а опять-таки с умыслом – от соленой морской воды его и без того твердая косматая одежда стала прочной, как стальной доспех, и колючей, как железные шипы.
Выйдя, таким образом, на берег, он направился к терему прекрасной девы. Там он увидал исполинского змея, обвившегося вокруг ограды, бесстрашно набросился на него и вонзил в него копье. И прежде чем тот успел защититься, Рагнар нанес ему второй удар, налегая на копье так сильно, что его лезвие насквозь пронзило змея, и так круто повернулся, что древко переломилось надвое. Змей обрызгал Рагнара своей гнилой кровью и ядовитой слюной, но жесткая броня косматой одежды не позволила яду проникнуть в тело. Рана змея была смертельна, но он издыхал долго и бился о землю с таким ужасным шумом, что весь девичий терем задрожал. Проснулись женщины в высокой палате, и Тора выглянула в волоковое окно, чтобы посмотреть, что случилось. Она увидала перед домом человека огромного роста и змея, бившегося в смертных муках; но так как еще не совсем рассвело, то она не могла распознать его лица…
Увидев, что змей издох, Рагнар тотчас ушел с отломанным древком, а само копье осталось в ране у змея. Поутру все это рассказали ярлу, и он со своей свитой явился к терему дочери и увидел огромное бездыханное тело чудовища и торчащий из него обломок древка копья.
С большим трудом Херрауд вытащил копье, которое было так тяжело, что немногие могли его удержать. Тогда он велел созвать весь народ со своей земли на тинг, предполагая, что убивший змея в доказательство этого принесет с собою отломанное древко. Рагнар на своих кораблях также услышал, что поблизости назначено народное собрание. Он пришел туда со всей своей дружиной и остановился с нею поодаль от толпы. Герольды стали носить копье и показывать его людям, но никто из подданных Херрауда не признал его своим. Тогда герольды подошли к воинам Рагнара и стали показывать его им. Когда, наконец, обломок дошел до самого Рагнара, он предъявил древко, которое полностью подходило к копью. И все сразу поняли, что змея мог убить только он и никто другой.
Ярл тотчас велел устроить в честь Рагнара и его людей пышный и богатый пир. На этом пиру Херрауд попросил Рагнара подробно рассказать о том, как он умудрился одолеть столь неуязвимое и грозное чудовище и избежать неминуемой гибели от его яда. И тогда Рагнар показал ему свой удивительный наряд из козьего меха. Ярл, внимательно осмотрев это странное одеяние, поразился, насколько все оно было твердое, косматое и колючее, и сразу понял, почему Рагнар не был отравлен змеем…
Поскольку и Херрауд, и Рагнар уже были изрядно навеселе, то ярл попросил своего гостя и спасителя снова облачиться в этот странный и чудной наряд, и Рагнар согласился. И наряд этот выглядел так необычно и вместе с тем так забавно, что ярл не удержался от смеха. Но более всего его развеселили грубые штаны, из-за которых он и дал Рагнару в шутку прозвище Лодброк, что означает «Меховые Штаны». Рагнару было тоже весело, и он принял это прозвище и никогда не обижался на него. И с тех пор все так и стали называть его не иначе как Рагнар Лодброк, а попросту говоря, Рагнар Меховые Штаны…
На том веселом пиру Рагнар наконец увидал Тору Боргариорту воочию. Наш герой был восхищен ее красотой и тут же напомнил ярлу о его обещании и потребовал выдать ее за него немедленно. Ярл сдержал свою клятву, и пир по случаю избавления от чудовища перерос в великолепную свадьбу. Рагнар увез супругу в свои владения, а весть о его подвиге разнеслась по всему Нордхейму.
После того Рагнар стал править отцовскою землею. Сам жил он в Лейре (на острове Зеландия), а в Упсале сидел подвластный ему конунг Эстейн, сын Харальда Золотого зуба, и управлял Швецией. Рагнар очень любил Тору, и пока он жил с нею, то ради нее оставался по большей части дома, в своем королевстве, и уже не так много странствовал по морям, как бывало. Тора родила ему двух сыновей, Эрика и Агнара, которые оба выросли в красивых и сильных юношей и сделались очень искусными, ловкими и отважными воинами. Случилось однажды, что Тора занемогла, и недуг ее был так жесток, что она скоропостижно умерла. Это чрезвычайно опечалило Рагнара, и он сказал, что уже никогда не женится в другой раз. Теперь ему больше не сиделось дома; он поручал своим приближенным и сыновьям править своими землями, а сам ходил воевать на морях, чтобы рассеять свое горе.
Дальнейшая судьба Лагерды
Если вначале, когда Рагнар только сватался к своей первой супруге, отважной воительнице Лагерде, эта гордая дева пренебрегала его чувствами, то со временем она полюбила его, и ее чувства к нему укрепились после того, как она родила ему детей. Развод с Рагнаром стал для нее тяжелым ударом, но она мужественно перенесла его. После того как до нее дошла весть о свадьбе Рагнара с Торой Боргариортой, она тоже приняла предложение одного из норвежских конунгов и вышла замуж во второй раз.
Между тем в Дании, среди жителей Ютландии и Скании, вновь разгорелся неугасимый огонь мятежа. Отняв королевское звание у Рагнара, они передали власть человеку по имени Харальд. Рагнар отправил в Норвегию, к Лагерде и ее супругу, послов с просьбой о дружеской помощи против одолевавших его бунтовщиков. Лагерда, которую все еще переполняла любовь к нему, поспешно прибыла в Данию вместе со своим новым мужем. Она привела флот в сто двадцать кораблей на помощь тому, кто не так давно отверг ее.
А Рагнар, в свою очередь, решил призвать к себе на помощь людей всех возрастов без разбора, добавив к сильным воинам слабых, не стесняясь ставить рядом с могучими бойцами отряды слабосильных стариков и детей. Первым делом он попытался разбить войско жителей Скании. Изнурительная битва с бунтовщиками произошла на поле, которое называлось Пушистым, и в ходе его перевес был на стороне противников Рагнара.
Оказавшись на грани поражения, Рагнар своими словами и доблестными подвигами смог поднять угасший было боевой дух своего войска, и тех, кто был готов уже уступить, он убедил попробовать еще раз сразиться за победу.
И Лагерда, в чьем нежном теле жили достойная мужчины доблесть и неукротимый боевой дух, примерами своей выдающейся отваги смогла уберечь своих уже было дрогнувших воинов от желания бежать. Совершив обходной маневр, она вышла в тыл ничего не подозревавшего врага, посеяв в его лагере страх и смятение. Под конец войско Харальда пришло в замешательство, а сам он, видя гибель своих воинов, бежал в Германию.
Вернувшись после этой битвы домой в Норвегию, Лагерда ночью вонзила в горло своего мужа наконечник копья, который спрятала в своем платье, и присвоила, таким образом, себе его власть и титул. Эта своенравная женщина считала более для себя удобным править королевством без мужа, чем быть вынужденной делить его с ним. Так Лагерда стала полновластной королевой и более уже никогда не выходила замуж.
Боевые походы и подвиги Рагнара
Рагнар Лодброк, как мы уже и говорили, очень сильно тосковал по своей любимой жене Торе и долго оплакивал ее безвременную кончину. Желая позабыть о своем горе и утешиться, Рагнар Лодброк решил вновь вступить на путь военной славы.
Он обратил все свои помыслы на усиление своей армии и приказал, чтобы каждый глава семейства отдал ему на службу в войско либо самого никчемного из своих сыновей, либо того из своих рабов, кто был ленив в исполнении своей работы или в чьей преданности хозяин не был уверен. И хотя казалось, что этот закон мало отвечает его целям, Рагнар был уверен в том, что даже самые малопригодные из данов превосходят в отваге самых храбрых представителей других народов. Самим же непокорным юношам и строптивым рабам это принесло огромную пользу, ибо все они наперебой стремились стереть с себя клеймо негодности и избавиться от неволи. И в итоге, став дружинниками Рагнара Лодброка, они проявили себя как безрассудно отважные воины и покрыли свое чело неувядаемой боевой славой.
Собрав, таким образом, большое войско, Рагнар обратил свое оружие против Британии. Он неоднократно делал набеги на английские королевства, а в то время их было несколько. Так, например, он убил в бою короля Нортумбрии Хаму, отца юного принца по имени Элла, о котором мы еще услышим. После этого он убил правителей Скотии [143], Петии, а также тех островов, которые обычно называют Южными, или Полуденными. Также он лишил Норвегию ее государей и отдал ее под власть своего сына Фридлева, которого он к тому же поставил править и над Оркадскими [144] островами, после того как их правитель был также убит им.
Между тем некоторые из данов, те, что были наиболее упорны в своей ненависти к Рагнару, упорно продолжали вынашивать в своих сердцах мятежные замыслы против его власти. Сплотившись вокруг некогда бежавшего из страны Харальда, они попытались воплотить в жизнь потерпевшие крах планы этого неудавшегося тирана. В своем безрассудстве эти люди призывали наиболее своенравных из своих соотечественников выступить против короля и начать междоусобную войну, желая запутать Рагнара неурядицами внутри страны, когда он только что разобрался с угрозами извне.
Чтобы усмирить их, Рагнар направился к ним с большим флотом. Разгромив войско мятежников, самого Харальда, бывшего предводителем этой мятежной армии, он заставил снова бежать в Германию, вынудив его с позором оставить то высокое звание, которое он бесчестно себе присвоил. Не довольствуясь простой казнью для пленников, Рагнар пожелал, чтобы они умерли в мучениях, подвергнувшись самым жестоким истязаниям. Кроме того, земельные владения тех, кто бежал вместе с Харальдом, он разделил среди служивших в его войске. Но даже это не смогло утолить его жажды мести, и он решил напасть на Саксонию, полагая, что эта страна – прибежище его врагов и что бежавший Харальд тоже находится там. Призвав к себе на помощь старших сыновей, он выступил против императора франков Карла Лысого [145], который в то время находился как раз на северной границе своей империи.
Первая война с императором Карлом
Выступив против императора франков Карла, Рагнар Лодброк решил напасть на него неожиданно. Подойдя к лагерю императора, он решил обезвредить выставленные караулы и скрытно обойти дозорные посты. Рагнар полагал, что остальное будет делом нетрудным, и надеялся, что его дальнейшие задумки уже не встретят препятствий.
Однако именно в этот момент к Карлу неожиданно явилась одна обладавшая даром пророчества женщина, которая, желая спасти своего императора, предупредила его о намерениях Рагнара, и благодаря ее верному предсказанию Карл смог избежать угрожавшей ему опасности. Она сообщила ему, что флот Рагнара остановился в устье реки Сигнины. Император внимательно выслушал ее предостережение, понял, что враги уже близко, и велел своим войскам вступить в бой с варварами, на которых ему было указано этой женщиной. Началась битва, исход которой, впрочем, совершенно не соответствовал тем мерам, которые Карл предпринял для того, чтобы избежать грозившей ему опасности. И этот внук Карла Великого, неутомимого завоевателя почти всей Европы, наследник славы грозного завоевателя, одержавшего многочисленные блестящие победы и покорившего значительную часть мира, теперь с горечью и стыдом видел, как легендарное воинство франков, покорившее столько стран и народов, само позорно обратилось в бегство и было наголову разбито горсткой воинов из страны северных варваров.
Поход Рагнара на Париж
Вдохновившись своей первой победой над императором, который гордо называл себя владыкой римлян и франков, Рагнар отважился действовать еще решительней. На ста двадцати драккарах, на которых находилось пять тысяч воинов, он поднялся вверх по реке Сене и неожиданно захватил и полностью разграбил Париж. Это был самый первый поход викингов на этот славный и богатый город, который позже станет столицей королевства Франции, и, как говорили позднее, самый успешный из них.
Император Карл был вынужден признать свое поражение. Чтобы Рагнар и его воины покинули город, ему пришлось выплатить большую дань – семь тысяч фунтов золотом и серебром. Взамен Рагнар пообещал больше не трогать Париж и сдержал свое слово, но, возвращаясь домой, разграбил все франкские земли, которые пересекал. Говорят, именно с этих самых пор в молитвах франкских монахов появились такие слова: «От ярости норманнов избави нас, Боже!»
Взятие Рагнаром Парижа пришлось на двадцать восьмое марта восемьсот сорок пятого года от Рождества Христова, и с тех пор этот самый день празднуют во всем северном крае, именуемом Нордхеймом, – и в Дании, и в Норвегии, и в Швеции, и в далекой Исландии – и называют этот праздник День Рагнара Лодброка.
Проведя в морских походах почти пять лет, Рагнар смог полностью подчинить себе многие народы и навести на них большой страх перед викингами. Многие знают и помнят о победоносных походах Рагнара на запад и о том, как долгое время само имя его наводило ужас и на франков, и на жителей Британии. Говорят, что с тех пор в королевствах английских правители начали собирать с народа особую дань для выплаты викингам, и назывался этот весьма обременительный новый налог «Датские Деньги». И короли Англии продолжали брать эти пресловутые «Датские Деньги» со своих подданных даже тогда, когда датские и норвежские викинги уже и дорогу забыли к британским берегам…
О походах Рагнара к биармам и финнам
Все помнят о походах Лодброка на запад, однако мало кто помнит и говорит, что Рагнар и его войска ходили и на восток, в далекие, заснеженные и богатые мехом пушных зверей края биармов, иначе именуемых чудью, и финнов, которые сами себя называют суоми. И надо сказать, здесь, на востоке, среди народов, которых считавшиеся на Западе неукротимыми варварами нордхеймцы сами почитали за необузданных дикарей, ратные победы Рагнара были далеко не столь успешными и легкими, как среди народов Запада.
Первый поход Рагнара на Биармию был поначалу успешным, однако вскоре обнаружилось, что недавно побежденные биармы, плохо следуя своим клятвам быть верными подданными Рагнара Лодброка, открыто отказались признавать его власть и выплачивать ему дань.
Узнав о том, что Рагнар снова направляется к ним, дабы привести к покорности, могущественные колдуны биармов своими заклинаниями призвали на помощь небо и нагнали на него множество туч, вызвав сильнейшую непогоду. Это на некоторое время задержало прибытие данов, у которых из-за невозможности пристать к берегу закончились съестные припасы. Неожиданно буря стихла, и даны оказались во власти жесточайшей жары и зноя; причем эту напасть было сносить отнюдь не легче, чем предшествующую ей сильную стужу. Таким образом, двойное зло обеих крайностей попеременно терзало их тела, причем что одна, что другая были для них одинаково губительны. Кроме всего прочего, многие лишились жизни от охватившего их поноса. Таким образом, большинство данов, оказавшись в плену у капризной погоды, погибло от разного рода болезней.
Поняв, что мешавшая ему стихия была вызвана не силами природы, а происходила от чьих-то чар, Рагнар решил, что ему не остается ничего, кроме как отправиться в страну земгалов и куршей [146]. Здесь ему были оказаны высочайшие почести как своему государю и прославленному победителю. Радушие земгалов и куршей еще более усилило гнев Рагнара на заносчивых биармов, и он, желая отомстить за их пренебрежительное отношение к его королевскому званию, неожиданно напал на них. Их князь, имя которого осталось неизвестным, потрясенный столь неожиданным вторжением неприятеля и не надеясь противостоять ему собственными силами, бежал в Финнмарк, к своему союзнику финскому герцогу Матулу. Пользуясь искусством его метких лучников, бегавших на лыжах, он смог безнаказанно совершать нападения на зазимовавшее в Биармии войско Рагнара.
С помощью своих гладких и изогнутых, смазанных жиром оленей или медведей, широких лыж финны издревле умеют очень быстро скользить по снегу, самостоятельно определяя необходимую им скорость передвижения. За финскими лыжниками не зря ходила слава, что они способны неожиданно оказаться рядом с неприятелем и столь же внезапно исчезнуть. Стремительно напав на врага, они так же быстро, как появились, отступали, будучи в наступлении ничуть не менее расторопными, чем в бегстве. Их ловкость в сочетании с умением быстро перемещаться давала им одинаково выгодные возможности как для атаки, так и для отступления.
Можете себе представить, как озадачен был Рагнар, размышляя о скудости своих средств к достижению победы над этим народом! Он, победивший англов и франков, грозный Рагнар Лодброк, был разбит финнами наголову и со стыдом осознал, что он, триумфально сокрушивший могущество империи, теперь находится на грани поражения от безоружной и кое-как собранной толпы. Он, затмивший блеск славы имперского оружия римлян и франков и одержавший верх над прославленными войсками великого и знаменитого их предводителя, теперь был в замешательстве перед толпой презренных варваров с их жалким, никуда не годным вооружением. Он, чью воинскую доблесть едва могла затмить слава могущественнейшего из народов, не мог противостоять жалкой горстке воинов какого-то малочисленного племени!
И случилось так, что его войску, благодаря которому он стяжал во всем мире блестящую славу и доблестно одерживал верх над самыми сильными армиями тяжеловооруженных воинов, с помощью которого он совершенно разбил столь великое множество пеших и конных воинов, взял столько крепостей, теперь, чтобы разделаться с ничтожным и никому не известным народцем, пришлось прибегнуть к хитрости и уподобиться бесчестным разбойникам. Не побоявшись коварным ночным нападением запятнать свою блестящую, добытую при свете дня славу, он, вместо того чтобы сразиться с врагом открыто, предпочел напасть на него тайком и из засады. Эта уловка оказалась сколь отвратительной, столь же и действенной. Бегству финнов он радовался не меньше, чем поражению Карла, признав, что одолеть это почти безоружное племя оказалось для него труднее, чем одержать верх над отличным образом подготовленным войском императора. Ему было легче устоять против самого тяжелого оружия и доспехов римлян, чем против легких стрел и лыж этих лесных оборванцев. Когда пал в бою князь биармов, а герцог финнов был обращен в бегство, Рагнар, желая увековечить память о своей победе, приказал воздвигнуть на высоком берегу Балтийского моря камни с выбитыми на них надписями о совершенных им подвигах.
Аслауг – третья жена Рагнара Лодброка
Сигурд, которого в Германии называли Зигфридом Фафнирсбане, – человек, убивший змея Фафнира [147], – был знаменитейшим героем всех народов, говорящих на северном языке. И у него была единственная дочь по имени Аслауг, которая воспитывалась у одного из приближенных Сигурда, Хеймира. Когда Сигурд был злодейски убит, то Хеймир, опасаясь, что враги отца будут стараться умертвить и дочь, решил спасти ее. Он велел сделать себе огромную арфу, в которой спрятал девочку и с нею много золота и драгоценностей. После этого он переправился через море в Норвегию и стал странствовать по ней под видом нищего странника, а арфу всюду носил с собою. Когда ему встречались реки в пустынных рощах, он иногда выпускал девочку из арфы и давал ей умыться; в остальное время она всегда была заперта, и когда иной раз она плакала, оттого что сидит взаперти, Хеймир начинал играть на арфе так искусно и мелодично, что девочка успокаивалась, слушала и засыпала под его напевы.
После долгих странствований он однажды вечером пришел к уединенному крестьянскому хутору Спангарейд, на котором жил старик по имени Оке со своей старухой, которую звали Грима.
Когда Хеймир со своей арфой явился на их двор и попросился на отдых, Грима была дома одна. Пригласив путника в дом, старуха стала расспрашивать его, кто он и куда держит путь. В ответ Хеймир представился бродячим нищим музыкантом и попросил пристанища на ночь. Но когда он стал греться у печки, старуха при свете огня увидела, что из-под рубища его блестит золотое зарукавье, а из арфы высовывается край богато вышитой ткани.
Грима согласилась на его просьбу, но замыслила при этом недоброе.
– Конечно, ночуй, странник, но в нашей избушке плохой тебе будет сон. Сам же видишь – тут тесно, да и душно. К тому же скоро вернется мой старик, и мы болтаем с ним всю ночь. У нас тебе будет неудобно. Тебе будет лучше переночевать в нашем амбаре. Там и просторно, и тихо, – предложила она.
Так Хеймир и сделал. Когда, вскоре после того, пришел домой сам Оке, Грима рассказала ему о нежданном госте, заночевавшем в амбаре, а также о том, что видела у него, и посоветовала мужу:
– Убить его надобно, покуда он спит, и тогда нам достанутся такие богатства, с которыми мы сможем прожить без трудов и забот.
– Нехорошо и низко убивать гостя, кем бы он ни был, а тем более спящего, – ответил ей старик.
– Да что ты за мужчина-то такой, раз трусишь? Ну вот что – или ты пойдешь и убьешь его, или я пойду к нему и скажу, что ты хочешь его убить, – и тогда мы с ним порешим тебя. И я выйду за него замуж, тем более что пока тебя не было, он уже пытался ластиться ко мне и предлагал мне лечь с ним.
Услыхав такое, старик очень разгневался и сделал все так, как желала старуха. Они подкрались к амбару, и Оке топором зарубил спящего Хеймира до смерти. Потом они принесли арфу в свою лачугу и развели огонь, чтобы получше рассмотреть, что спрятано внутри. Они хотели открыть арфу, но она была так мудрено сделана, что они не сумели отпереть, а попросту разломали ее. Там они, как и ожидали, нашли много сокровищ, но также и девочку. Тогда старик сказал:
– Недаром говорят, что беда придет к тому, кто обманет доверчивого гостя. Не к добру все это!
Грима спросила у Аслауг, как ее зовут. Но Аслауг ничего не отвечала, делая вид, будто она немая.
– Плохо наше дело, – сказал старик, – так я и думал; что же нам теперь делать с этим ребенком? Все знают, что мы бездетные, и что мы скажем людям, когда они начнут нас расспрашивать о ней?
Но Грима сказала:
– Мы выдадим девочку за свое дитя и назовем ее Кракой, как звали мою мать.
– Никто не поверит, – продолжал расстраиваться старик, – что такие безобразные и гадкие холопы, как мы, прижили такую пригожую и нарядную дочку.
– Дурень ты, и без меня тебе не придумать ничего путного, – возразила старуха, – а уж я сама позабочусь обо всем. Ты прав, никто не поверит, что это наша дочь. Но ничего – выдадим ее за безродную бродяжку, которую мы приютили из милости и взяли себе на воспитание. А чтобы нам поверили, вымажем ей лицо и волосы дегтем, оденем ее в лохмотья и заставим делать всю самую тяжелую работу по дому.
Так и сделали. Соседи поверили, что старики приютили бродячую нищую девочку, и несчастная Аслауг росла в великой бедности, трудах и лишениях под именем Краки. А поскольку она никогда не говорила, то все считали ее немой.
О первой встрече Рагнара и Аслауг
Как раз в это время Рагнар Лодброк воевал и странствовал по морям, чтобы прогнать свою кручину из-за смерти Торы.
Вот как-то раз летом он пристал к берегам Норвегии и вечером расположился со своими драккарами в одном заливе с целью наготовить съестных припасов для нового военного похода. Поутру послал он своих людей, занимающихся заготовкой провизии и называющихся у викингов кормовщиками, на берег, дабы они напекли новый запас хлеба для его дружины. Они увидели близ берега избушку, над крышей которой дымилась печная труба, и направились к ней, чтобы расположиться подле печи и удобнее выполнить свою работу; это и была та самая хижина, где жила Крака.
А сама Крака еще рано поутру вышла на луг пасти хозяйский скот; но, увидев, что в залив прибыло так много кораблей, начала мыться и чесать голову, невзирая на строгий запрет Гримы. Умывшись и расчесавшись, она стала прекраснейшею девушкой, и волосы у нее были так пышны и длинны, что свисали до самой земли. Потом она пошла домой, а кормовщики к тому времени уже расположились в их доме и затопили печь. Увидав девушку, они весьма удивились и спросили у Гримы, ее ли дочь Крака. Грима отвечала, что ее.
– Быть того не может, – сказали кормовщики. – Она прекраснейшая из дев, а ты дурна и страшна, как ведьма.
– И меня находили очень пригожей в то время, когда я жила у отца в деревне, хоть теперь этого и не видно, потому что я сильно постарела и изменилась от нужды и лишений, – отвечала им Грима.
Кормовщики попросили, чтобы Крака месила для них тесто, а сами начали печь хлеб. Крака принялась за дело, а кормовщики беспрестанно поглядывали на нее, любуясь ее красотой и забывая работу, так что весь хлеб у них подгорел. Когда они возвратились к кораблям, дружина стала требовать, чтобы их наказали за небрежность, потому что никогда еще хлеб не был выпечен так дурно. Рагнар спросил, в чем причина их небрежения к работе, и кормовщики сознались во всем, говоря, что сроду не видали такой красавицы.
– Однако ж она все равно не так прекрасна, какой была моя Тора Горная Лань, – сказал Рагнар, но кормовщики стали уверять, что она ничем не хуже. Рагнару показалось это преувеличением, и потому он приказал, чтобы несколько человек отправилось на берег узнать, правду ли он слышал, – в противном случае кормовщики будут строго наказаны за оскорбление памяти Торы. В тот день была сильная буря, так что послы не могли пуститься в путь. Когда на другой день они собрались, то Рагнар заявил:
– Если Крака столь же прелестна, какой была Тора, и если столь же умна, как она, то пусть придет ко мне, но только не в платье и не без платья, не сытая и не голодная, не одна, но и не в обществе других людей.
Послы отправились в дом Гримы и нашли, что все сказанное кормовщиками о красоте Краки не было преувеличением. И тогда они передали ей поклон и пожелание своего конунга. Грима, услышав условия Рагнара, заметила, что их конунг, скорее всего, не в своем уме. Но Крака сказала, что она исполнит его требование, но не раньше, чем завтра поутру. С этим ответом послы вернулись к драккарам Рагнара.
На следующее утро Крака пришла к берегу и явилась перед Рагнаром. Одежды на ней никакой не было, но она всю себя окутала своими пышными золотистыми волосами и покрыла их рыбачьей сетью; она грызла головку чеснока и вела с собою пастушескую собаку своего старика-хозяина. И, таким образом, она была и не голая, и не одетая, и не сытая, и не голодная, и вроде не одна, но и не в компании других людей. Рагнар был вынужден признать, что она исполнила все его пожелания. И он пригласил ее к себе на драккар, однако она взошла на корабль не прежде, как получив обещание, что никто там не обидит ее.
Рагнар повел ее в свой шатер, разбитый на палубе драккара, и ему казалось, что он никогда не видывал такой прекрасной девушки. Они разговаривали совсем недолго, а потом он воспылал страстью и, пытаясь заключить красавицу в свои объятия, сказал такую вису:
Могучий Один, наш Всеотец!
Смилуйся надо мной наконец!
Сделай, чтоб деве я стал так приятен,
Что сама б предо мной
распахнула объятья! [148]
Но Крака, отстранившись от него, ответила:
– Государь, ты обещал мне неприкосновенность, так держи же свое слово! Крака пришла к тебе по доброй воле, так и ты отпусти ее добром!
После этого Рагнар прекратил свои попытки овладеть девушкой, однако заметил, что ему было бы легче разговаривать с ней спокойно, если бы не ее нагота, и что ее следует прикрыть. Он велел хранителю своих сокровищ принести парчовое платье Торы и подал его Краке со словами:
– Любишь ли ты наряды? Хочешь ли взять это платье, украшавшее мою покойную супругу Тору Горную Лань? На платье этом лежали ее белые руки. Она была прекрасна и любила меня до конца. Надень же его – ты этого достойна.
Но Крака-Аслауг ответила ему:
– Не смею я взять платья парчового, украшавшего твою Лань-Тору, ибо я его недостойна. Я – замарашка Крака в черном и грубом платье. Я на камнях у берега пасу коз каждый день. Теперь я выполнила свое обещание и вернусь домой.
Потом Крака прибавила:
– Но если твои мысли в отношении меня не переменятся, пришли за мною в другой раз, и тогда, быть может, я и надену красивое платье Торы.
И с этими словами Крака вернулась в лачугу старухи Гримы.
Крака достается Рагнару
Рагнар отправился далее в свой поход, но не забыл о своей встрече с Кракой, и по окончании его вновь прибыл к месту, где жила Крака, и послал за нею. Тогда она пошла к старикам и сказала, что хочет уехать.
– Я знаю, – сказала она, – что вы убили моего благодетеля Хеймира, который был мне вместо отца, и никто не причинил мне столько зла, как вы. Но я не хочу мстить вам, однако желаю, чтобы каждый день был для вас хуже прежних, а последний всех хуже.
С этими словами она пошла к драккарам Рагнара Лодброка, где ее приняли с почестями, и на этот раз она приняла от Рагнара парчовое платье Торы и надела его. Вечером Рагнар пожелал возлечь с нею на ложе, но Крака сказала, что и им самим, и их наследникам более будет чести, если они подождут, пока не совершится свадьба дома, во владениях Рагнара, – и он согласился. По возвращении туда дан был богатый пир, на котором справили и новую свадьбу Рагнара. И он прижил с Кракой много сыновей. Старшего из них звали Иваром. Он был умен и бесстрашен, но с рождения страдал тяжелым недугом. Люди говорили, что у него во всем теле были хрящи вместо костей, так что он не мог ходить, и слуги носили его на носилках, а когда он был на поле боя, то его несли на щитах его оруженосцы. За это он получил прозвание Ивар Бескостный.
Второго сына звали Бьерном. Впоследствии ему дали прозвище Железнобокий, потому что он в бою никогда не носил брони и сражался по пояс голым, и народ думал, что благодаря чарам он неуязвим. Третьего звали Витсерком Белой сорочкой, а четвертого Рогнвальдом. Они выросли большими, сильными людьми и достигли успеха во всякого рода делах, требовавших удальства и проворства.
Сыновья Рагнара берут крепость в Англии
Старшие сыновья Рагнара от Торы Боргариорты, Эрик и Агнар, воевали между тем в далеких странах, добывая себе земли и славу. Младшим же сыновьям – детям Краки-Аслауг, – когда они подросли, также наскучило сидеть дома, и они задумали отправиться искать славы подвигов и добычи. Рагнар дал им корабли, на которых они и пустились в море: воевали они много и всегда побеждали, так что и слава, и богатство их, и рать увеличивались год от года.
Тогда Ивар сказал, что надобно бы им предпринять что-нибудь потруднее, чтобы действительно доказать свою удаль; он бы хотел, чтобы они напали на один город в Англии, который местные жители называли Хвитабер, а северяне – Витабю.
Дело это было опасное и трудное: многие норвежские и датские конунги пытались взять эту крепость, в том числе и сам их отец Рагнар, но все они потерпели неудачу из-за мужества жителей того города и их колдовских штучек – говаривали, что обитатели Витабю знаются с троллями и пользуются их услугами. Тем не менее братья почувствовали к этому делу азарт и, согласившись на предложение Ивара, поплыли к Витабю.
Перед штурмом они велели своему младшему брату Рогнвальду с небольшой дружиной остаться на берегу стеречь корабли, потому что он казался им слишком юным для такой жестокой битвы, какой они ожидали. И они пошли на штурм – а дело это было непростое, и вот по какой причине.
Старинные саги повествуют, что в городе Витабю были две заколдованные троллями коровы – две молодые телки, которые издавали такое громкое демоническое мычание, что ему никто не мог противостоять: любой, кто слышал его, пускался в бегство. Когда защитники крепости увидели, что викинги идут на штурм, они выпустили этих телок на них, и те бросились вперед с таким адским мычанием, что войско северян ужаснулось. Все это увидел зоркий Ивар, который издалека наблюдал за битвой, лежа на щитах своих оруженосцев, и сразу понял, что нужно делать. Ивар, несмотря на свой недуг, обладал твердой рукой и был очень метким стрелком. Взяв свой лук, он, недолго думая, застрелил обеих демонических телок, и после этого бой сразу принял другой оборот.
Между тем Рогнвальд, оставшийся на берегу, с завистью наблюдал, как сражаются его братья, и, наконец, не выдержав, сказал своей дружине:
– Экая славная сеча! Счастливы мои братья и их воины, что могут так потешиться. А нас они здесь оставили, чтобы себе одним присвоить славу; пойдемте же и мы туда, дабы не остаться в стороне и покрыть свое чело славой.
Так они и сделали – и Рогнвальд бросился в бой и сражался с огромными воодушевлением и отвагой, но по причине своей юности и неопытности был вскоре убит. Прочие же сыновья Рагнара одолели осажденных и, взяв город приступом, разграбили и разрушили его, после чего отправились домой, оплакивая своего юного неразумного брата.
Крака открывает правду о своем происхождении
Как мы уже рассказывали ранее, в это же время Упсалой правил конунг по имени Эйстен, подвластный Рагнару Лодброку. Конунг этот был силен и умен, но коварен. Будучи правителем Упсалы и всей Швеции, он одновременно являлся и известным жрецом, и если верить старым сагам, то и у него, как у жителей взятого сыновьями Рагнара английского города Витабю, тоже была заколдованная троллями корова по имени Себелья, которой он приносил жертвы. И корова эта была куда страшнее телок из Витабю. Когда в землю Эйстена приходили враги, он выпускал на них Себелью, и ее колдовское мычанье приводило их в такое смятение, что они начинали сражаться между собой, а в это время кровожадное чудовище нападало на них и поднимало на свои огромные рога. По всему этому конунга Эйстена очень боялись и не решались напасть на него, так что он мог править своими землями спокойно.
Однажды летом в Упсалу прибыл в гости сам Рагнар Лодброк, и Эйстен по этому случаю дал в честь него великий пир. У Эйстена была дочь по имени Ингеборга, прекрасная и кроткая нравом юная дева. На пиру она наливала брагу и мед в чаши отцу и Рагнару, и Эйстен заметил, что высокий гость положил на его дочь глаз. Тогда он начал нахваливать ее Рагнару и как бы невзначай говорить, что она – девица на выданье, да вот только никак он не может подобрать ей достойного жениха. Рагнар сделал вид, что его это не касается, но сам задумался над его словами. И все воины Рагнара, бывшие на том пиру, слышали эти разговоры. После того пира только и было пересудов в дружине Рагнара, что для их короля куда почетнее было бы, если б супругой его была не крестьянская дочь Крака, а дочь конунга, такая как, например, Ингеборга.
Эти речи дошли наконец до самого Рагнара, и он счел, что люди его, в общем-то, правы. И он решил обручиться с Ингеборгой, тем более что ее отец был очень даже не против этого и хотел выдать ее за Рагнара незамедлительно, но тот решил не спешить и отложил свадьбу до следующего лета. Когда Рагнар возвращался со своей дружиной домой, он строго запретил кому-либо рассказывать о его помолвке.
По возвращении Рагнара также ждал пир, который устроила для него Крака. Когда он отдыхал после угощения, Крака стала расспрашивать его о новостях, но он отвечал ей, что никаких особенно важных новостей не знает.
– Ну что ж, если не хочешь, то не рассказывай, я и так все новости знаю, – ответила Крака. – Мне одно только странно, что мой король обручился с другой, когда у него уже есть супруга.
– Кто сказал тебе это? – спросил Рагнар. – Клянусь, если только я узнаю, кто из моих дружинников натрепал тебе про это, то отсеку им и руки, и ноги, и болтливые языки!
– Твои люди сохранят свои языки и конечности, ибо никто из них ничего мне не натрепал, – ответила она. – Ты, наверное, видел трех птиц, что сидели на дереве за окном, когда ты обручался с Ингеборгой? Так вот они-то и сообщили мне эти новости. От птичьего племени узнала я все о твоей помолвке. И также узнала, что твои люди тебя уговорили и напели тебе в уши, что я, мол, крестьянская дочь и тебе, королю, зазорно иметь в женах мужичку. Так вот, открою же тебе, наконец, правду, что я родом совсем не крестьянка, а дочь конунга, и по отцу и матери я женщина куда более благородных кровей, нежели твоя Ингеборга.
– Так кто же были твои отец и мать? – спросил изумленный Рагнар.
– Да будет тебе известно, милый муженек, что мой отец – это не кто иной, как сам Сигурд, которого в Германии называют Зигфрид Фафнирсбане, а мать моя была Брингильда-щитоносица.
– Что-то не верится мне, – сказал Рагнар, – чтобы их дочь звалась Кракой и росла в лачуге у норвежских голодранцев.
– Настоящее имя мое – Аслауг, – возразила ему жена и после этого наконец поведала Рагнару все, что с ней приключилось, и заявила к тому же, что ждет ребенка.
– У меня скоро родится сын, и в знак правдивости моих слов все увидят: у него в глазу будет знак змея, – пообещала она.
Так оно и вышло: скоро у Аслауг действительно родился мальчик, и все увидели у него в глазу необычный знак, похожий на свернувшегося кольцом змея. И за это младший сын Рагнара и Аслауг был назван Сигурд Змей-в-Глазу.
Увидев такое наглядное подтверждение слов Аслауг, Рагнар очень обрадовался, перестал думать об Ингеборге и стал любить свою жену больше прежнего.
О военных походах сыновей Рагнара
После рождения Сигурда Змея-в-Глазу Рагнар объявил Эйстену, что передумал жениться и желает расторгнуть помолвку с его дочерью. Конунг Эйстен счел, что ему и дочери нанесено оскорбление. Так между Рагнаром и Эйстеном возникла вражда, и Швеция перестала подчиняться Дании.
Узнав об этом, старшие сыновья Рагнара Агнар и Эрик снарядили корабли, чтобы идти заново завоевывать Швецию. В день, когда они спускали суда на воду, драккар Агнара наткнулся на человека, который зазевался и не успел вовремя отскочить в сторону, и задавил его насмерть. Дружина братьев приняла это за дурное предзнаменование, но сами они не обратили на то внимания и отправились в Швецию. Напав на нее, они начали жечь, грабить и опустошать все поселения, которые встречались им на пути, и так дошли до самой Упсалы, где Эйстен выставил против них войско. Но шведский конунг не собирался воевать по-честному.
Только небольшая часть его войск раскинула свои шатры в поле, так, чтобы их увидели разведчики братьев, а две трети своих сил вместе с волшебной коровой Себельей Эйстен спрятал в ближнем лесу. Когда пришли братья и увидели рать Эйстена, то они, посчитав силы неприятеля малыми, смело напали на него. Но во время битвы подоспела остальная часть конунговой рати, и братьям пришлось туго, когда на них навалилась превосходящая их сила неприятеля.
И к тому же, как гласят старые саги, их люди были приведены в такое смятение демоническим мычанием Себельи, что они потеряли разум и, вообразив, что видят перед собой неприятеля, начали сражаться между собою, а корова металась среди обезумевших людей и поднимала их на рога. Однако ж и Агнар, и Эрик защищались мужественно и несколько раз пытались пробиться сквозь полки Эйстена. Наконец Агнар пал, заколотый страшными рогами Себельи. Эрик, увидев то, дрался отчаянно, не боясь смерти. Наконец, однако ж, его одолели и схватили, после чего Эйстен велел прекратить сечу. Победитель подошел к связанному Эрику и предложил ему мир и пощаду, добавив, что в качестве пени за смерть Агнара отдаст Эрику в жены дочь свою Ингеборгу. Но Эрик гордо отказался и сказал такую вису:
Нет! Не хочу ценой жизни брата
Я покупать себе в жены девицу.
Смерть от ста копий я предпочту,
Чем породниться с Агнара убийцей!
И он попросил Эйстена отпустить его людей с миром, а его жизнь взять в качестве выкупа за их неприкосновенность, дабы они могли спокойно вернуться домой. И он сам выбрал себе способ принять смерть – приказал воткнуть ряд копий остриями вверх, на которые и велел бросить его с земляного вала.
Эйстен сказал:
– Что ж, быть по сему, хотя ты и выбрал то, что для нас обоих будет гибельно.
Когда поставили копья, Эрик снял с руки кольцо и отдал его своим людям, чтобы они передали его Аслауг, сказав при этом, что мачеха будет горевать, узнав об их смерти, и обязательно расскажет о ней своим сыновьям.
И с ним поступили, как он и просил, – сбросили его на копья с земляного вала. Пронзенный копьями, уже умирая, он увидел в небе над собой кружащего ворона и сказал последнюю вису:
Ворон каркает над моею головою;
Знать, хочет сытно отобедать мною.
Так-то он решил отблагодарить меня
За те жарки́е,
которые я ему нарезал в боях.
И он кончил жизнь с великим мужеством, свято веря, что пойдет в Валгаллу вслед за своим братом, а люди его отправились назад в Лейр. При их возвращении Аслауг была одна дома, потому что Рагнар был в походе и все ее сыновья тоже.
Когда воины вошли в ее покои и сказали, что они дружинники Агнара и Эрика, она сразу почувствовала неладное и стала выспрашивать о том, какие вести они принесли.
– Что случилось? Не напали ли шведы на нашу родную землю? Или, быть может, пали в бою сыновья мужа моего Рагнара?
Дружинники рассказали, как все было, и когда речь зашла о словах Эрика при посылке им кольца Аслауг, они заметили, что из глаз ее покатились слезы, подобные крови и твердые, как градины. И никто ни прежде, ни после никогда не видел, чтобы она плакала. Аслауг сказала, что теперь она одна и ничего не может поделать, но со временем обязательно отомстит смертью за смерть сыновей Торы Лани так, как если бы это были ее собственные сыновья.
Аслауг и ее сыновья
Случилось так, что раньше Рагнара из английского похода на город Витабю возвратились родные сыновья Аслауг. Они рассказали матери о гибели Рогнвальда, и она стала тужить о нем, но при этом сказала:
– Я предчувствовала, что он недолго будет жить и падет юным ради того, чтобы добиться славы. Знать, такова была воля богов:
Рано Ронгвальд решил окровавить
Меч свой кровью наших врагов.
Покинул он нас, лишенный страха,
Юным ушел он к престолу богов!
Есть и у меня печальная весть для вас: Агнар и Эрик, ваши братья по отцу, храбрейшие герои, пали в Швеции сражаясь против конунга Эйстена, и вам будет стыдно, если вы не поможете мне отомстить за их ужасную смерть.
Ивар Бескостный отвечал на это:
– В Швецию воевать против конунга Эйстена и его чар я не пойду. Идти воевать против этого колдуна – это значит разделить участь Агнара и Эрика.
С тем согласились и его братья, уже и без того удрученные смертью Рогнвальда и жалевшие, что отправились воевать против английских колдунов.
Но Аслауг стала укорять их:
– Агнар и Эрик, хотя и пасынки мои, погибли, отстаивая честь вашего отца и в том числе и мою, а вы теперь празднуете труса!
Нет в вашем страхе, сыны мои, чести,
А вот не оставили бы без возмездья
Смерть вашу гордые дети Торы,
Увы, не мною рожденные дети!
Ивар отвечал:
– Нечего тебе подстрекать нас такими висами. Если б знала ты, с какими трудностями нам придется столкнуться, то перестала бы укорять нас в трусости. Хорошо ли ты знаешь, какие препятствия ждут нас там?
– О том я не знаю наверняка, – сказала она. – Так поведай, какие там есть трудности, что столь устрашают вас?
– Эйстен конунг шведский и могуч, и злобен. Да и коварство его не знает меры. И придется столкнуться нам не только с силой его и коварством, но и с чарами злых троллей, что служат ему и коим приносит он обильные человеческие жертвы. И в благодарность за кровавые жертвы тролли дали ему зловещую адскую корову Себелью, и тварь эта тролльская куда страшнее, чем те телки, которых я застрелил под Витабю, – отвечал Ивар.
– Вижу, что сильно потрепали ваше мужество колдуны из Витабю и их мычащие телки. Стыдно мне, что не смогу сдержать я слово, данное людям Агнара и Эрика, и мои родные дети не хотят мне в этом помочь, убоявшись рогатой тролльской твари…
Аслауг, видя, что никоим образом не может склонить сыновей к помощи, в слезах хотела удалиться, но тут в разговор вмешался Сигурд Змей-в-Глазу, которому было то время всего три зимы от роду и который слышал эту беседу.
И это дитя пролепетало:
– Ах, матушка, если ты того так желаешь, то я сам через три дня пойду на конунга Эйстена, и недолго ему властвовать в Упсале!
– Ах, милый малыш, – сказала, растрогавшись Аслауг, – хоть мал и слаб ты, а ведешь себя похвально и достойно внука своего храброго деда и сына своего отца. Но что мы сделаем с тобой вдвоем – слабые женщина и младенец, когда сильные и большие братья твои говорят, что не в силах помочь?
Тут старшие братья Сигурда устыдились и наконец обещали оказать свою помощь матери.
После этого братья собрали и вооружили сильное войско для похода против Швеции. Часть его пошла сухим путем под предводительством Аслауг, а ее сыновья отправились морем с судовою ратью. Оба войска сошлись в назначенном месте и начали огнем и мечом опустошать Швецию, умерщвляя все, что было в ней живого.
Падение конунга Эйстена
Жители Швеции, разоряемые войском Аслауг и ее сыновей, в страхе бежали от них под защиту конунга Эйстена. Он сразу понял, что за женщина и что за витязи руководят вторгнувшимся в его земли воинством, и стал собирать во всей Швеции всех, кто только мог владеть оружием. Собрав огромную рать, Эйстен пошел на Аслауг и сыновей Рагнара, и вскоре между ними произошла жестокая сеча. Старые саги повествуют, что адская корова Себелья вновь была в войске Эйстена и своим мычанием привела неприятелей в такое замешательство и ужас, что все они, кроме самих сыновей Рагнара, начали биться между собой.
Между тем Ивар, уже столкнувшийся один раз с демоническими коровами, велел сделать себе такой огромный лук, что никто, кроме него самого, не мог владеть им. Снарядив его, он приказал нести себя посреди рати, и люди увидели, что он безо всякого труда натягивает свой лук, будто самый гибкий прут. И вот, увидев Себелью, которая наводила ужас на его войска и поднимала его воинов на свои огромные рога, Ивар натянул свое грозное оружие, и все услышали, как тетива ударила с таким звоном, какого они с роду не слыхивали, и одним выстрелом Ивар вышиб у Себельи оба глаза.
Адская корова повалилась было, и все сочли ее мертвой, но вдруг, вскочив, она опять ринулась вперед, мыча страшнее прежнего. Тогда Ивар велел своим носильщикам бросить его прямо на Себелью, и при этом он тоже, как говаривают, воспользовался чародейством: ибо для своих оруженосцев сделал себя легче младенца, а когда свалился на хребет Себельи, то сразу стал тяжелее скалы и раздавил ее до смерти. После того братья стали ободрять свое войско, и Бьёрн и Витсерк храбро прошли сквозь полки Эйстена, так что изрубили большую часть их, а остальные обратились в бегство. Наконец в бою пал и сам конунг Эйстен. Тогда братья решили прекратить бой и, даровав пощаду оставшимся в живых, отправились домой.
Как сыновья Рагнара взяли Вифильсборг и навели страх на Европу
После победы над конунгом Эйстеном и его адской коровой сыновья Рагнара продолжили свои походы и воевали еще много лет, наводя ужас на врагов. Сигурд Змей-в-Глазу вскоре вырос и мог воевать вместе с ними. Однажды они пришли к сильной крепости в Германии, а имя ей было Вифильсборг, и решились напасть на нее; но при всем своем удальстве не могли взять крепости. Тогда начали они осаждать ее, но все было напрасно. Они осаждали ее более полумесяца и, неоднократно пытаясь взять ее и открытым приступом, и с разными воинскими хитростями, потеряли надежду и собрались уходить прочь.
И тут, видя, что викинги уходят, жители города вышли на крепостную стену и развесили на ней драгоценные ткани и ковры. Они принесли с собой много золота и серебра и стали показывать все это богатство уходившим викингам, дразня их и насмешливо крича им вдогонку, что считали сыновей Рагнара храбрее других людей, а теперь узнали, что ошибались. И они громко ударяли в щиты, празднуя свою победу, и долго насмехались над потерпевшими неудачу. Ивар был настолько раздосадован и уязвлен таким глумлением, что не на шутку занемог, и, отойдя поодаль от крепости, его братьям пришлось снова разбить лагерь и уложить его в постель. Ивар лежал целый день и не мог сказать ни слова. Лишь вечером, когда ему полегчало, он пригласил в свой шатер Бьёрна, Витсерка, Сигурда и самых разумнейших и опытных из их людей.
Собрав их на военный совет, Ивар Бескостный поведал, что изобрел-таки хитрость, которая позволит им одолеть наглецов из Вифильсборга.
Ночью дружинники братьев тайком вошли в близлежащий лес и принялись рубить большие охапки дров, которыми под покровом темноты начали обкладывать стены крепости со всех сторон. Они продолжали эту работу, пока Ивар не нашел, что дров навалено более чем достаточно. Все это осталось незамеченным жителями Вифильсборга, поскольку они, думая, что враги ушли, и будучи утомленными осадой, спали крепким сном.
Тогда викинги разожгли огромный костер вокруг крепости, и пламя было таким высоким и таким страшным, что стены от этого жара дали трещины во многих местах и начали шататься и обваливаться. Северяне вдобавок к этому стали разбивать стены таранами и, сделав проломы, ворвались в крепость, застав сонного неприятеля врасплох. И они убили всех жителей Вифильсборга, разграбили все их имущество и сожгли весь город дотла.
После этой победы братья пустились в пеший поход в далекие страны и начали опустошать Южную Европу, намереваясь остановиться не прежде, чем возьмут Рим.
Однажды братья встретили седого нищего паломника, который сказал им, что обошел много земель. Они спросили его, далеко ли до Рима. Тогда он показал им два железных башмака, совсем истертых, и сказал, что износил их на своем пути из Рима на горных перевалах. Братьям показалось, что такой путь для них слишком долог и труден, а потому они повернули назад и продолжили опустошать Сурдррики – так в Нордхейме называли земли германцев, франков и лотарингцев. И ни одна крепость в этом богатом краю не избежала их нападения. Этими опустошительными набегами братья прославились на всю Европу, и все их там боялись. И долго еще и в Германии, и во Франкии, и в Лотарингии, да и в самом Риме матери пугали своих непослушных детей ужасными сыновьями Рагнара Лодброка.
Поход Рагнара в Англию
Между тем Рагнар спокойно жил с Аслауг дома в своем королевстве, не зная в точности, где воюют сыновья; однако же он часто слышал, как их хвалили и как отзывались о них, что никто не может сравниться с сыновьями Рагнара.
Услышав все эти речи, Рагнар, хотя и сильно состарился к тому времени, почувствовал опять великую охоту пойти воевать, чтобы его старая воинская слава не заржавела, считая себя не хуже своих сыновей. И он стал обдумывать, куда бы ему отправиться на этот раз.
Еще в далекой молодости он покорил королевство Нортумбрию в Англии и убил его правителя Хаму, но теперь сын Хамы, король Элла, взбунтовался против власти викингов и перебил тех северян, кто переселился в Англию, дабы заниматься там земледелием. Рагнар решил его усмирить, вооружил сильное войско и повелел построить для похода два огромных корабля.
При вести о том, что сам Рагнар Лодброк опять собирается на войну, все правители окрестных стран стали бояться за свою безопасность и тщательно оберегать свои земли.
Между тем Аслауг, видя, что муж, много лет не покидавший ее и живший в мире и довольстве, вновь собирается в поход, сильно обеспокоилась, чуя недоброе.
Аслауг спросила мужа:
– Куда ты собираешься, Рагнар, с этой ратью?
– В Англию.
– В Англию? Надобно бы тебе иметь для того поболее кораблей.
Но Рагнар отвечал:
– Нетрудно со многими кораблями завоевать Англию, но покорить ее всего с двумя кораблями – это подвиг беспримерный.
Аслауг возразила мужу, что столь большие корабли не войдут в скалистые английские гавани и неминуемо сядут на мель, пытаясь причалить к берегу. Но Рагнар возымел твердое намерение покорить английские берега с двумя кораблями, и нельзя было переубедить его – и как только подул попутный ветер, он велел своим ратникам сесть на корабли. Видя, что все ее попытки отговорить мужа от столь опасного предприятия безуспешны, Аслауг вышла провожать его к кораблю и сказала:
– Пришло нам время расстаться, муж мой, и я хочу перед этим вознаградить тебя за парчовое платье Торы, которое некогда ты надел на меня.
С этими словами она вручила ему бело-серую сорочку и сказала вису:
Возьми сорочку: она не сшитая,
Она из волос чудесных свитая.
Носи ее, муж мой, ты, не снимая,
И будешь храним ты волшебными чарами.
– Никогда не снимай эту сорочку и останешься жив, возлюбленный супруг мой, – прибавила Аслауг.
Рагнар принял дар и сказал, что последует совету. После этого он отправился в путь, а Аслауг осталась на берегу, проливая горькие слезы и предчувствуя, что больше никогда уже не увидит своего славного мужа.
Смерть Рагнара Лодброка
Рагнар поплыл в Англию, но, как и предсказывала Аслауг, буря разбила его корабли о берег. Однако часть людей и сам Рагнар спаслись и сумели сохранить свое оружие. Рагнар тотчас начал опустошать и покорять с ними земли английских королевств.
Скоро до короля Нортумбрии Эллы дошли вести о походе Рагнара, и он стал собирать сильное войско, призывая под свои знамена всех жителей Англии, кто мог владеть оружием и сидеть на коне.
И Элла распространил в своих войсках следующий приказ:
– Бейте и уничтожайте всех норманнов, какие вам попадутся, но только против самого Рагнара Лодброка не подымайте оружия.
Ибо, как говорил Элла, «у Рагнара есть сыновья, которые не дадут нам покоя, если он падет в нашем краю».
Между тем войска Эллы и Рагнара Лодброка встретились для решающей битвы.
Собираясь в бой, Рагнар надел шлем и ту самую бело-серую сорочку, подаренную ему Аслауг, а других доспехов с собой не взял. Началась битва – и так как у Рагнара было гораздо меньше людей, чем у Эллы, то вскоре большая часть их пала. Сам же Лодброк с самыми надежными своими дружинниками весь день ходил взад и вперед, нападая на полки Эллы в разных местах и нанося им такие тяжкие удары, что никто не мог устоять против них. Но в конце концов все его люди пали, а сам он был стиснут между щитами англов и таким образом схвачен. У него спросили, кто он, но он не ответил.
В путах его притащили к королю Элле, ибо подозревали, что это и есть Рагнар Лодброк, однако и на прямой вопрос Эллы он не ответил и продолжал молчать.
Тогда Элла разгневался и сказал:
– Ну что ж, ему самому будет хуже, если не скажет нам своего имени! – и с этими словами приказал бросить пленника в змеиную яму с условием, чтобы его тотчас вытащили, если он объявит, что его зовут Рагнаром.
Рагнара повели к змеиной яме и бросили туда, однако змеи ползали по его телу, но ни разу не укусили. Тогда его палачи, догадавшись, что на нем заговоренная одежда, сняли с него сорочку Аслауг, и змеи тотчас со всех сторон начали его кусать.
Тут Рагнар почувствовал, что его смерть близка, и сказал так:
– Как захрюкают и завизжат мои поросята, когда узнают, как страдал старый боров!
Но люди и тут не догадались, что это Рагнар, и оставили его в яме. Тогда он, умирая, начал воспевать свои прежние подвиги, и впоследствии северяне назвали ту песню «Бъяркамаль».
Мечи секлись! Сверкала сталь!
Глядели асы с облаков:
Я воевал и побеждал
Во славу предков и богов!
В далекий Готланд я пошел,
И в схватке змея одолел,
И был за то вознагражден,
И мужем Торы стать сумел.
Лодброком стали звать с тех пор:
Ведь был я в меховых штанах,
Когда кровавил свой топор
Об змея, позабыв про страх.
Мечи секлись! Сверкала сталь!
Глядели асы с облаков:
Я воевал и побеждал
Во славу предков и богов!
Я молод был и в Эрезунд
Ходил с дружиной бить врагов,
И накормил я в том краю
Их плотью вранов и волков.
Мечи звенели, пела сталь,
Неслись валькирии с небес,
И кровь густая разлилась
По морю далеко окрест.
Мечи секлись! Сверкала сталь!
Глядели асы с облаков:
Я воевал и побеждал
Во славу предков и богов!
Я знал всегда – герой лишь тот,
Кто, позабыв про шлем и щит,
Идет в бою всегда вперед
И всех своих врагов разит!
А кто отважно пал в бою —
Тому все боги мирволят;
И не берег я жизнь свою,
И жил так много лет подряд.
Мечи секлись! Сверкала сталь!
Глядели асы с облаков:
Я воевал и побеждал
Во славу предков и богов!
Да! Нами правит тяжкий рок,
И норны режут жизни нить,
И смерть придет на наш порог,
А нам того не изменить.
Но где я встречу свой конец,
Того воистину не знал,
Ведь Элла был еще юнец,
Когда я Хаму убивал!
Я к брегу Англии пристал,
Чтоб земли Эллы разорить,
Чтоб, как в былые времена,
Жаркое для волков рубить!
Мечи секлись! Сверкала сталь!
Глядели асы с облаков:
Я воевал и побеждал
Во славу предков и богов!
И вот – попавшись в тенета,
Я Эллой сброшен к змеям в ров,
И холодеют уж уста,
И слышу Одина я зов:
Врата Валгаллы растворив,
К себе на пир меня зовет:
Уже изжарен Сэхремнир
И в чаши налит пьяный мед!
Мечи секлись! Сверкала сталь!
Глядели асы с облаков:
Я воевал и побеждал
Во славу предков и богов!
Я славно пожил – что сказать?
Немало дел наворотил:
Разил врагов – за ратью рать —
И горы трупов навалил.
И вот я сам как боров тот:
Еда у змеев на пиру!
И на челе холодный пот,
Ну что ж – не плача, я помру!
Да, боров я, и завизжат
Сыны, узнав про смерть мою!
Своих я знаю поросят —
Их суд над Эллой будет лют!
Мечи секлись! Сверкала сталь!
Глядели асы с облаков:
Я воевал и побеждал
Во славу предков и богов!
Я – конунг, я – Рагнар Лодброк!
И я не плачу, не скулю,
Стерплю последнюю я боль,
С улыбкой встречу смерть свою!
Вот – чу! Валькирии летят!
Ну, забирайте ж, наконец!
Эй, Один! Слышу я тебя!
Спешу, спешу, о Всеотец!
Спешу к тебе, на вечный пир,
Где пьяный мед течет рекой,
Не жаль оставить бренный мир,
Когда Валгалла предо мной!
Мечи секлись! Сверкала сталь!
Раздвиньте, асы, облака!
Лечу я к предкам и богам,
Жизнь удалась – и смерть легка!
Рагнар умер мужественно и славно, с улыбкой на устах, и только после этого был вытащен из змеиной ямы.
Послы Эллы
Когда люди пересказали Элле слова Рагнара, то он сразу понял, что это был сам Рагнар Лодброк и что, несмотря на все его предосторожности, случилось то, чего он так боялся. Рагнар Лодброк пал от рук его людей, и теперь его охватил безумный страх перед местью его сыновей.
Наконец после долгих размышлений он решился отправить к ним послов и предложить им большую виру за смерть отца. Послам поручил он сверх того внимательно наблюдать за сыновьями Лодброка и передать ему, что каждый из них будет делать при вести о смерти отца.
Когда послы пришли к братьям, то Сигурд и Витсерк сидели и играли в зернь, а Бьёрн Железнобокий стоял, опершись на древко копья. Ивар же, сидевший на отцовском престоле, попросил послов рассказать дело подробно, как все происходило.
Тут послы стали излагать обстоятельства смерти их отца, и когда дошли до слов Рагнара: «Захрюкали бы поросята, когда б узнали, как страдал старый боров», то Бьёрн так крепко сжал древко копья, что на нем вдавился отпечаток руки; и когда рассказ был кончен, то он начал так сильно трясти это копье, что оно расщепилось. Витсерк при этих словах так стиснул игральную доску, которую держал в руках, что из-под каждого ногтя у него брызнула кровь. Сигурд сидел и скоблил себе ноготь ножом и слушал рассказ так внимательно, что не заметил, как доскоблился до кости, – но ему до того не было нужды. Ивар же продолжал подробно расспрашивать обо всем – и лицо его становилось то синим, то белым, то багровым.
Когда послы закончили свой рассказ, Витсерк хотел тотчас же изрубить их, но Ивар отпустил их с миром. Услышав, что братья делали во время рассказа, Элла сказал:
– Более всего надобно нам бояться Ивара, хотя и от прочих братьев ничего хорошего ожидать нельзя…
После этого посольства Элла велел тщательно оберегать свое королевство, чтобы никто не мог напасть на него врасплох.
Поход сыновей Рагнара в Англию
После отъезда послов короля Эллы братья тотчас начали готовиться к мести; но Ивар неожиданно заявил:
– Я не буду принимать в этом деле никакого участия и не стану собирать войско, ибо отец наш Рагнар окончил свои дни, как я и ожидал. Он плохо подготовил свой поход с самого начала. У меня нет никаких причин для мести королю Элле, ибо он пытался избежать такого исхода дела. Наш отец – сам виновник своей гибели. И потому я приму виру от Эллы в том размере, в котором он предложит мне.
Братья разгневались на его слова и ответили ему:
– Многие скажут, что у нас руки растут из колен, если мы не отомстим за нашего отца! Мы долгие годы воевали по всему миру и убили много неповинных людей – и теперь, ссылаясь на невиновность Эллы, мы будем отказываться от мести ему за смерть отца? Ну уж нет, не бывать этому! Нет, дорогой братец, мы лучше подготовим в Датской державе каждый корабль, что может плыть по морю, и соберем столько войск, сколько есть в наших владениях! Мы сделаем так, чтобы в поход пошел каждый человек, который может нести щит против короля Эллы.
И после этого начали они собирать войско. Но к ним стало являться не так много ратников, как они ожидали, – и все потому, что разнеслась молва о том, что Ивар, мудрость которого все уважали, не хочет участвовать в войне.
Однако ж братья отправились. Но Элла уже их ожидал с несметной ратью, так что они были совершенно разбиты и побежали назад к своим кораблям. Ивар Бескостный хоть и заявлял, что не будет мстить, но был с братьями.
Он не принял участия в битве и сказал:
– Лучше уж нам идти к королю Элле миром и взять виру за отца, нежели еще раз потерпеть такое поражение.
Витсерк отвечал ему от имени всех остальных братьев:
– Никогда мы не возьмем виру за отца, и в этом деле мы с тобою не заодно, Ивар!
После этого они поплыли домой, а Ивар остался и, отправившись к королю Элле, потребовал с него виру за смерть отца.
Великая Языческая Армия и страшная смерть короля Эллы
Элла не доверял Ивару и не желал вести с ним переговоры, пока тот не поклялся, что никогда не будет воевать против Эллы. Тогда они начали договариваться о размере виры, и Ивар попросил в пеню за отца такой участок земли, который бы он мог покрыть шкурой одного вола. Элла нашел, что такая вира совсем не велика, и с радостью согласился.
Тогда Ивар достал большую воловью шкуру и велел долго смачивать и вытягивать ее, а потом разрезать на тончайшие ремешки, из которых он связал один предлинный ремень. Им окружил он большой участок земли и на этом месте заложил крепость, которую назвал Лундуной. И туда в скором времени перебралось множество людей – и из самой Англии, и с Севера, потому что Ивар стал известен своим гостеприимством и добрыми советами, которые он часто давал самому королю Элле, и тот совершенно успокоился и стал считать Ивара своим союзником. Прожив так пару лет, Ивар Бескостный написал братьям и потребовал от них свою долю в движимом наследстве Рагнара – и получил тогда много великих сокровищ, благодаря которым снискал себе дружбу всех английских вельмож и склонил их к обещанию, что они в случае войны не станут идти против него.
После всего этого Ивар Бескостный вновь отправил братьям письмо, в котором написал, чтобы они из всех подвластных им стран собрали войско и пошли в Англию на Эллу. И вот тут только братья поняли хитрость Ивара и сделали все, как он хотел. И рать, с которой они явились в Англию, на этот раз была огромна, и впоследствии ее называли Великой Языческой Армией.
Как только Элла узнал об их прибытии, он велел собирать своих людей, но их явилось очень мало. Не зная, как ему быть, Элла обратился за помощью к Ивару.
Ивар поехал к Элле и сказал ему:
– Поскольку я давал тебе клятву как своему королю, то я должен сдержать ее и помочь тебе, но мне не хочется воевать против своих братьев, поэтому я лучше постараюсь помирить вас.
И он поехал к братьям в качестве посредника, но, прибыв к ним, стал их уговаривать, чтобы они тотчас напали на Эллу, пока его рать слаба и немногочисленна. После того Ивар возвратился к Элле, уверяя его, что, как он ни старался, братья не захотели принять его посредничества.
И вскоре братья со всей своей огромной языческой армией, собранной со всех северных краев, напали на рать Эллы и наступали так грозно, что скоро истребили всех его воинов, а его самого взяли в плен.
Ивар не сражался против Эллы по причине данной им клятвы. Но теперь, когда Элла был пленен его братьями, он явился и сказал:
– Ну что ж, пришла пора вспомнить, какой смертью Элла умертвил нашего отца.
И по повелению Ивара Элла был подвергнут самой страшной и мучительной казни, которую применяли викинги по отношению к самым лютым своим врагам. Палачами на глазах у братьев был вырезан орел на спине Эллы. С его спины срезали мясо и в рану насыпали соли, а потом отделили ребра от хребта и отогнули их, как крылья у орла, и сквозь эту рану вынули наружу легкие. Таким образом, Элла был жестоко терзаем и мучим, пока не умер, и тогда братья нашли, что вполне отомстили за смерть своего отца Рагнара Лодброка.
Раздел земель
Отомстив за смерть Рагнара Лодброка, его сыновья решили поделить между собой все оставшиеся после него владения.
Ивар оставил за собой те земли в Англии, которые принадлежали Элле, и отдал прочие земли Рагнара своим братьям. Швецию взял себе Бьёрн Железнобокий; Витсерк получил Ютландию и южные берега Балтийского моря. Когда он однажды воевал против Руси, то, побежденный сильным войском, был схвачен и сам выбрал себе род смерти, попросив, чтобы его сожгли на костре, сложенном из человеческих голов.
От Сигурда Змея-в-Глазу произошло большое потомство. Его дочерью была Рагнхильд, мать короля Харальда Прекрасноволосого, который первым стал единолично править всей Норвегией.
Ивар же правил в Англии до самой смерти и умер от старости и болезней. И когда он лежал при смерти, то велел, чтобы его отнесли туда, где было самое уязвимое место в его королевстве, и сказал, что надеется, что те, кто нападут на его страну, не одержат победы. Когда же он умер, сделали так, как он завещал, и похоронили его под высоким курганом. Рассказывают, что долгое время так и было, и все, кто пытался завоевать впоследствии Англию, не имел в том успеха. И только Вильгельму Бастарду [149], которого впоследствии прозвали Завоевателем, удалось это сделать. Говорят, что он приказал раскопать курган, под которым был похоронен Ивар Бескостный, и когда его люди сделали это, то увидели, что он лежит в своем гробу нетленным. Тогда Вильгельм велел развести большой костер и сжечь в нем тело Ивара и после этого бился за страну и преуспел.
Таковы были отважные сыновья Рагнара Лодброка, покрывшие себя неувядаемой славой и покорившие множество стран. Все эти братья совершили много великих походов. Когда же они умерли, то люди их ездили в далекие страны искать себе новых повелителей и побывали при дворе и на службе у многих богатых князей и сильных государей, но нигде не смогли более найти таких мудрых военачальников и бесстрашных могучих витязей, какими были Рагнар Лодброк и его сыновья.