Я потираю лоб. Бедная малышка Фэллон. Она и понятия не имела. Не знаю, смеяться мне или плакать. Почти ничего из этой записи не сбылось к нынешнему моменту, двадцать лет спустя. Уже столько времени прошло? Подсознательно я по-прежнему верила, что все будет именно так, как я написала столько лет назад. Я вздыхаю, захлопываю тетрадь и кладу ее на образовавшуюся стопку.
Так, сервиз должен быть в следующем контейнере. Заглядываю внутрь и понимаю: я нашла золотую жилу. Снимаю пузырчатую пленку и обнаруживаю хрупкую белую чашку с серебристой каемочкой. Одну сторону украшает цветок с голубыми лепестками. Просто, но элегантно. Всегда любила этот сервиз. Все получится. Я спасу нашу дружбу. Я закрываю глаза, вспоминаю бабушку и почти чувствую цитрусовый запах, исходящий от нее. Новый ингредиент моего шоколада – лимонная цедра.
Макс поможет мне отнести тяжелый контейнер с сервизом наверх, когда вернется с работы. Я смотрю на горку ненужной ерунды из старшей школы и решаю, что разберусь с этим как-нибудь в следующий раз. Запихиваю все обратно в контейнер, и из моего дневника выпадает бумажка.
Я замираю, когда понимаю, что это.
То письмо.
Медленно наклоняюсь и подбираю его. Я случайно нашла его вскоре после своего восемнадцатого дня рождения, накануне отъезда в колледж. Я давно хотела его выкинуть, но никак не могла заставить себя это сделать. Это письмо знаменует один из самых шокирующих дней моей жизни. Тогда я начала сомневаться во всем, во что когда-либо верила. Смогу ли я сейчас с этим разобраться?
Нет, не смогу. Я столько лет никому об этом не рассказывала, потому что хотела оставить это в далеком прошлом.
Я отношу письмо наверх, к своему шкафу в спальне, беру с полки коробку, где храню фото и открытки от Макса и Майи. Я мешкаю, раздумывая, стоит ли класть его к своим прекрасным воспоминаниям. Потом решаю, что здесь ему и место. Может, однажды оно принесет мне что-то помимо ужаса.
Глава 5
Я зажимаю кожу на лбу между пальцами, надеясь, что пульсирующая боль уйдет. Смотрю на часы и понимаю, что пишу приглашения на чаепитие уже шесть часов. Час ночи, меня зовет подушка. Я просматриваю приглашения, чтобы убедиться, что выведенные буквы не смазались, а шантильское кружево лазерной резки цвета слоновой кости идеально подвязано ленточкой – тоже цвета слоновой кости. Знаток бумаги в канцелярском магазине с удовольствием помогла мне выбрать самую элегантную декоративную бумагу. Ее речь звучала как-то так: «У меня есть бумага, да-да. Бумага прямо для тебя!» Я живо представила ее на верхушке пирамиды чирлидерш. Но нужно отдать ей должное – приглашения получились просто потрясающие. Теперь надеюсь, что справлюсь с самим чаепитием. Может, нанять эту девушку, чтобы она была в моей группе поддержки?
Я просматриваю список дел для чаепития: в нем семь страниц и пять категорий. Мне нужно заказать набор вышитых салфеток, кольца для салфеток, скатерти и красивое столовое серебро. Еще час я трачу на то, чтобы заказать это все в интернете. Доплачиваю, чтобы мне привезли все на следующий день. К счастью, у меня полно бессрочных неиспользованных купонов Bed Bath&Beyond.
Я читаю список закусок. Мой взгляд стекленеет. У меня слишком много дел. Что это на меня нашло? Вот почему я ничего не организую. Я так стараюсь, что теперь «Мамочки в спа» (это мое новое название группы) просто обязаны сменить гнев на милость. Может, даже Эленор останется в выигрыше. Она должна прийти, чтобы я помогла ей наладить отношения между ней и остальными. Мы все снова будем друзьями.
Я забираюсь в кровать, под пуховое одеяло.
Макс ворочается и просыпается.
– Чего не спишь так поздно? – говорит он, садится и трет глаза.
– Извини, не хотела тебя будить. Я делала приглашения для чаепития.
– Какого чаепития? – сонно спрашивает он.
Я еще не рассказала ему, потому что не хотела снова слушать лекцию «Социальные сети – это упадок общества». Но раз уж он спрашивает, придется признаться.
Поздняя ночь на дворе, но какая теперь разница? Я ложусь спать на четыре часа позже обычного, так что могу задержаться еще на пару минут. Я рассказываю Максу о том, как меня бросили, и что теперь я хочу устроить для своих друзей что-нибудь приятное, чтобы оставить размолвку позади.
Макс пододвигается ближе и притягивает меня к себе. Он еще в полусне, может, лекции и не будет. Я вдыхаю его свежий, чистый, мускусный запах с нотками амбры и ванили – запах дома и уюта. В груди разливается тепло.
– Как человек ты куда лучше меня, потому что ты так об этом печешься, – говорит он. – Не понимаю, ради чего тут стараться. Я же знаю, как сильно ты ненавидишь устраивать вечеринки.
Макс никогда не поймет. Есть у него пара знакомых, с которыми он играет в гольф и пьет пиво, и видится он с ними раза два в год. Они разговаривают о спорте и о прочей ерунде, ничего серьезного. Когда он возвращается домой, я всегда спрашиваю, как поживают их семьи. Он пожимает плечами и отвечает: «Не знаю». Серьезно? Ты провел с ними одиннадцать часов и даже не подумал спросить, как у них дела?
Наша дружба совсем другая. Эти женщины – мои первые подружки-мамочки. Мы через многое вместе прошли. Я не могу так просто сдаться. Конечно, у меня есть Макс, но мне нужна связь с подругами. Без них мой рассудок не выдержит – стены спальни придется обшить чем-то мягким.
Макс целует меня в лоб, переворачивается на другой бок и засыпает, а я пялюсь в полоток и задаюсь вопросом, прав ли он. Могу ли я спасти свою дружбу с Беатрис? Или все мои планы пойдут насмарку?
– Почему мы остановились? – спрашивает Майя.
– Хороший вопрос, – говорю я и осматриваюсь. На дороге выстроились сигнальные конусы и знаки. Серьезно? Вечно они выбирают самое неподходящее время для строительства. Так, когда же нам отремонтировать эту дорогу? Точно! В будний день, в девять утра, когда двести мам везут детей в школу по этой дороге. Это еще один хитрый замысел против мам. Видимо, они в сговоре с велосипедистами.
В другую сторону никто не едет. Я разворачиваюсь и выезжаю на первую же улицу. Понятия не имею, куда она ведет, но я отказываюсь ждать в длиннющей пробке. Дорога перекрыта. Уф. А если сюда? Уф. И здесь перекрыто.
– Куда мы едем?
– Не переживай, мы найдем какой-нибудь путь, – говорю я сквозь стиснутые зубы.
Дорога, сделав круг, возвращает нас к ремонтным работам. Я потратила на это три минуты. Я потягиваю кофе, переживая, что иначе слечу с катушек.
Я волнуюсь: я собираюсь отдать приглашения «Мамочкам в спа».
А вдруг они откажутся? Приглашения лежат аккуратной стопкой на пассажирском сиденье. То, что предназначено Беатрис, наверху. Когда она его увидит, все вернется на круги своя. И потом, теперь я готова к «Слушайте. Спрашивайте об их интересах. Делайте так, чтобы человек почувствовал себя значимым…».
– Мам?
– Что такое, солнышко?
– Можно я возьму твой телефон?
Я протягиваю его дочке. У нее будут болеть глазки от экрана? Надеюсь, что нет. Я не выделила себе время поискать эту информацию в интернете. И тишина мне сейчас не помешает.
– Мамуль?
Мне очень нравится ее прелестный голос.
– Да, Майя?
– Можешь сделать погромче? Обожаю эту песню.
Мне она тоже нравится, поэтому вскоре мы вместе подпеваем припеву Watermelon sugar high. Майя еще не скоро узнает истинное значение этой песни, так что пока она просто об арбузах и сахаре. Ох, сладкая невинность детства… А потом мир со всей дури дает тебе подзатыльник, которого ты совсем не ожидал, и ты меняешься навсегда. Я заставляю себя выбросить эту мысль из головы.
Я смотрю в зеркало заднего вида, встречаюсь взглядом с Майей, и мы улыбаемся друг другу. Мы продолжаем петь, и в воздухе повисло новое чувство: чувство, что все будет хорошо. Я сворачиваю на дорогу, чтобы объехать стройку, и через наше громкое пение слышу звук входящих сообщений.
– Майя, мамочке на секунду нужен телефон.
Останавливаюсь в пробке и вижу сообщение от Беатрис. Ого! Я распахиваю глаза шире, мой пульс учащается. Она ответила. Наконец-то! Меня накрывает волной облегчения. Я улыбаюсь и нажимаю на сообщение.
Беатрис:Повторюшка.
Повторюшка? В смысле? Я ломаю голову. Не понимаю. Она называет меня повторюшкой?
Ну, я хотела повторить участь остальных и оказаться вместе с подругами в спа, да.
Не успеваю я ответить, как телефон звонит. Это Беатрис. Я, не веря глазам, смотрю на экран. Она звонит мне спустя столько времени. Может, хочет извиниться, что не позвала меня и не ответила раньше? Я включаю телефон в машине.
– Привет, Беатрис. Ты на громкой связи, – предупреждаю я, чтобы избежать мата по поводу стройки, потому что я сама бы и не сдержалась, но Майя слишком маленькая, чтобы слушать, как мы ругаемся.
– О, привет, Фэллон. Извини, это, наверное, Сесилия случайно тебя набрала.
Уф. Серьезно? Получается, Беатрис и не собиралась мне звонить. Сердце гулко стучит в груди.
– Привет, Сесилия, – кричит Майя с заднего сиденья. Сесилия здоровается в ответ.
– Поняла. Получила твое сообщение, – говорю я, стараясь придать голосу беспечности.
– Ой, еще раз извини. Сесилия спрашивала Сири, находимся ли мы на улице Уоллаби[8]. Наверное, она нажала на твое имя.
Я хмурюсь. Беатрис не собиралась мириться со мной. И почему я такая дура?
Пробка двигается с места.
– Улица Дюран пришла в движение, можете по ней проехать. Тут быстрее всего, – выплевываю я и крепко вцепляюсь в руль, чтобы выпустить кипящую внутри ярость. Поверить не могу, что она ведет себя так, словно все нормально, хотя сама игнорирует мои звонки, сообщения и не приглашает пойти с ними в спа.
– Ладно, увидимся в школе, – невозмутимо говорит Беатрис и сбрасывает.