— А где там ближайший?
— Да тут же, в здании.
— Вот именно.
— Вы что, патрон, хотите сказать, что преступник скрылся в самом хосписе?
— А почему бы и нет? Пронырни-ка ты, Макс, туда прямо сейчас. Договорись с администрацией, чтобы тебе выдали белый халат или тот камуфляж, который они сочтут нужным, и осмотри все двери на этаже, куда ведет та лестница, со служебного входа. Что там за замки у них стоят? Куда ключи сдают вечером от закрытых помещений?
— Идею понял.
— Попроси уж заодно у администрации список пациентов. И знаешь, объясни мне, будь любезен, еще одну очень интересную деталь.
— Какую, патрон?
— Зачем ты так коротко стрижешься, если тебя все время тянет пощупать волосы? Ей-богу, я подарю тебе фен и ты, как воспитанный человек, просто обязан будешь отрастить шевелюру.
— А вот запугивать подчиненных, патрон, не надо! Вот не надо запугивать!
— Ладно, до встречи. Навещу-ка я сам контору покойного. Много у него сотрудников?
— Всего лишь двое. Вот адрес.
Блейк вышел из здания и направился к дежурной машине, но, посмотрев на адрес, передумал. Здесь было недалеко. Пешком — минут десять.
Дышалось легко, хоть день и был жаркий, а солнце висело в небе как лохматый рыжий одуванчик, такой огромный, что и голову больно было вверх поднять.
Он завернул за угол, чтобы обогнуть примыкавшее здание суда, и почти столкнулся с окружным судьей. Они поздоровались.
— Домой на ланч, ваша честь?
— Да, у нас перерыв. Вы тоже?
— Нет, у меня еще работа. А знаете, я съездил тут действительно на озера, но только под вечер.
— Когда тени от деревьев уходят в воду?
— Вы тоже заметили… да, очень красиво.
— И немного печально, вам не показалось? Кажется, у Фитцджеральда сказано, что настоящая красота всегда бывает немного печальной. Вы его любите?
— В молодости очень любил. Но давно не перечитывал.
— Я, к сожалению, тоже.
Контора Крайтона была совсем небольшой, и вход имела не с главной улицы, а сзади, со стороны небольшого тенистого сквера. Поэтому, наверно, и дверь в нее была настежь открыта.
Внутри Блейк увидел пожилого человека в летней майке и просторных джинсовых штанах с широкими лямками, какие обычно любят носить водители грузового транспорта и такелажники.
Ему тут же пододвинули небольшой конторский табурет.
— А я уж подумывал сам пойти к вам, господин лейтенант, — не взглянув на его удостоверение проговорил работник. — Да вы меня опередили.
— Решил взглянуть на ваше заведение своими глазами. А вы меня разве знаете?
— Кто ж вас в городе не знает. Врачей да полицейских мы знаем всегда, даже если редко с ними встречаемся. Ходят слухи, что вы теперь будете нашим главным полицейским начальником?
— Его уже назначили. Из другого города.
— Жаль, сэр, зачем нам из другого?
Блейк дернул плечами и вместо ответа спросил:
— А почему вы к нам собрались, не дожидаясь вызова?
— Не желаете ли баночного пива, сэр? Мне вас больше нечем угостить.
— Нет, спасибо, вы, если хотите, пейте.
— С вашего позволения, сэр. — Человек выдавил крышку и сделал два больших глотка. — Немного мне странно, сэр. Джон куда-то исчез, вчера, после убийства хозяина.
— А кто такой Джон?
— Джон Роббинс, сэр, такой же работник, как и я, нас всего двое.
— Расскажите мне все подробно.
— Да, сэр. Вчера утром мы с хозяином сели как всегда за баранки. Он, чтобы ехать в хоспис, а я — развозить товар по местным лавкам. Джон тоже как раз пришел. Я уже отъезжал, а они с хозяином разговаривали около джипа.
— В котором часу это было?
— Без двадцати минут восемь. Мы всегда отправляемся в это время.
— А этот Роббинс тоже должен был куда-то поехать?
— Нет, сэр. Он с восьми часов садится за телефон, по нашим конторским делам. А в этот день пришел чуть пораньше.
— Продолжайте, пожалуйста.
— Да. — Человек взялся за банку, но раздумал и отодвинул ее в сторону. — Я вернулся в одиннадцатом часу, и Джон уже знал обо всем, потому что как раз позвонили ваши люди. Я, конечно, был ошарашен, сэр, такое в жизни не каждый день случается. Ну, и Джон, тоже. Мы подумали — что делать дальше? И Джон сказал — надо остановить работу, пока полиция не разберется. Контора ведь не наша собственность, верно? И попросил меня обзвонить всех клиентов — ну, что мы временно выключаемся. А сам сказал, что ему нужно вернуться домой.
— А где его дом?
— В том-то и дело, сэр, он жил все время у хозяина. Там много места, и хозяин выделил ему одну из комнат.
— Он сдавал ему помещение?
— Нет, не то чтобы сдавал. Роббинс ведь какой-то его друг детства. И работать здесь начал лишь полгода назад, когда у нас стали расти обороты. Хозяин его приютил на время и не брал за жилье денег.
— Так, так.
— Ну вот, я сделал все звонки и просто сидел здесь, ожидая Джона, а он не появлялся. Тогда я вечером решил сам к нему зайти. В дом к хозяину.
— И там никого не оказалось?
— Именно так, сэр. И сегодня утром, когда я зашел туда перед работой. Дверь заперта, и на звонки никакого ответа.
— Действительно странно. У них с хозяином были нормальные отношения? Не случались недоразумения или ссоры?
— Хозяин был не из тех людей, с которыми это возможно, сэр.
— Что, очень жесткий?
Человек потянулся к банке.
— Это, наверно, то самое слово. Но у меня не было с ним проблем за эти два года. Я делал свою работу как положено. И у Джона, по-моему, тоже.
— Я от вас позвоню в управление, — сказал лейтенант, — а вы пока напишите мне адреса тех лавок, где вчера утром побывали.
Он набрал телефон своего отдела и приказал группе выехать на осмотр дома Крайтона, а по дороге заскочить сюда за ним.
Дом был действительно довольно большой, в десяти минутах езды от центра города.
Блейк приказал опечатать личные и деловые бумаги, если таковые найдутся, и тщательно проверить все помещения, подвал, чердак, осмотреть участок. Работы — на час-полтора.
Сам он стал не спеша переходить из комнаты в комнату, стараясь угадать, которую именно занимает Роббинс. Через несколько минут он толкнул очередную дверь и сразу понял, что это то, что нужно.
Бросался в глаза другой быт. Пошловатый и пестрый. Какие-то дурацкие цветные фотографии на стенках — от Мадонны до черт знает кого. Неаккуратно все, разбросано.
Он, всматриваясь, задержался на пороге. Хм, пожалуй, не просто неаккуратно. Похоже, что здесь были сборы.
Блейк осторожно обошел комнату и открыл дверцы стенного шкафа. Вешалки большей частью оказались пусты, на прочих висело какое-то барахло: три сильно ношенные рубахи, штаны какие-то рваные, зимняя поролоновая куртка.
Он проверил карманы… пустые, конечно.
И в ящиках то же самое — остатки хлама.
Лейтенант вышел из комнаты и поднялся на второй этаж. Здесь, кстати, был телефон.
Он связался с дежурным по управлению.
— Объявите розыск на Джона Роббинса. Нет, никаких «вооружен и опасен» не надо. Пусть проверят в аэропорту, не улетал ли этот голубь, вероятнее всего вчера днем или вечером. И запросите у ФБР по нему все данные… Макс не возвращался? Ладно, мы будем минут через сорок.
— Патрон, — обратился к нему один из сотрудников, — судя по всему, этот Крайтон не хранил личных записей или переписки. В его рабочем столе только копии платежей и финансовых документов.
— Хорошо, ребята, ищите дальше.
— А что мы ищем?
— А черт его знает.
Блейк спустился на первый этаж и вышел наружу. Работавший на осмотре участка полицейский посмотрел на него и отрицательно качнул головой.
Ладно, пусть с полчаса еще повозятся.
Он снова вернулся в комнату Роббинса и минут десять разглядывал ее от стен с фотографиями до пола.
— Патрон, вы здесь? Спуститесь, пожалуйста, в подвал.
— Что там?
— Может быть и ничего особенного, но вы лучше взгляните.
Он прошел вслед за сотрудником и оказался в просторном нижнем помещении с длинными узкими фрамугами на уровне земли по всему периметру.
— Вон там в углу — вентиляционная решетка.
— Вижу.
Они подошли ближе.
— По идее, она должна быть вмонтирована в стену, но на самом деле легко снимается. Смотрите, — полицейский легко потянул на себя решетку, и она оказалась в его руках. — Видите, там внутри даже маленькие пазики. Я подумал, с какой стати?
Блейк заглянул внутрь. Пустая закругляющаяся у края бетонная полость была совсем чистой.
— И ни пылинки в этом месте, патрон.
— Спасибо, молодец, ставь решетку на место.
— Тайник, патрон?
Блейк задумчиво кивнул головой:
— Скажи ребятам, пусть грузятся, едем домой.
Следовало, как он и обещал, доложиться начальству, и Блейк направился в кабинет к шефу, суммируя в голове короткий доклад.
Но короткого не получилось. Блейк просидел в кабинете больше часа, потому что разговор переключился на общие проблемы работы управления и шеф попросил его советов в плохо понятных ему мелочах, привычных для Блейка, который после стольких лет знал все дела и людей насквозь. Вообще ему показалось, что этот человек невольно удерживает его рядом. Как будто не хочет остаться один.
— А ведь вы про бросание курить обещали, — напомнил тот, когда лейтенант уже начал вставать. — Научите?
— Ах да… Это очень просто. — Он снова устроился в кресле. — Что главное в желании курить?
— Что?
— Желание почувствовать себя курящим. Именно это, а вовсе не потребность в никотине, от которого очень легко отвыкнуть. И бросая курить, человек срывается и закуривает снова, как раз потому, что начинает нервничать, когда не может этого сделать в привычных ситуациях.
— Интересно, интересно!
— Так вот, чтобы эти ситуации преодолеть, надо сначала научиться этому преодолению. А как?
— Как? — шеф с любопытной миной придвинул поближе кресло.
— Как все на свете — тренировкой. Сперва вы бросаете курить ровно на одну неделю. Без всякого самообмана: на восьмой день вы обязательно закуриваете, и мысль об этом дает вам силу удерживаться в предыдущие дни. Потом курите себе спокойно, пока не решаете, что все-таки необходимо окончательно бросить. И вот тут-то вы бросаете по-настоящему, а предыдущий опыт позволяет вам успешно это сделать.