Больше всего рискует тот, кто не рискует. Несколько случаев из жизни офицера разведки — страница 3 из 60

— В отношении Отмана-врача поступайте, как считаете нужным. Только ловите, ловите поскорей этого бандюгу Кошелькова!

* * *

— Отман Юрий Генрихович, вы свободны, — следователь Фельдман протянул ему небольшую бумажку. — Вот ваш пропуск.

Стоявший в углу кабинета высокий черноволосый человек в шинели наблюдал за происходящим.

— Я… я действительно свободен? — переспросил Юрий Генрихович. Следователю пришлось ещё раз повторить сказанное минуту назад.

— Но я бы посоветовал вам остаться до утра, — вдруг заговорил тот, который был в шинели. — Сейчас второй час ночи, идти небезопасно.

Что-что, а оставаться до утра в камере, битком набитой людьми, у Юрия Генриховича не было ни малейшего желания.

— Нет уж, покорнейше благодарю…

— И всё-таки советую подумать.

— Нет-нет, я живу недалеко.

Он сказал неправду. Он жил совсем в другом конце Москвы, а вот до дома, где жил его брат Сергей, ходьбы было всего несколько минут.

Выйдя за ворота тюрьмы, Юрий Генрихович почувствовал небывалое облегчение. Много ли надо человеку? Оказывается, совсем немного, и в первую очередь свободу! Глубоко вдыхая морозный воздух, он быстрыми шагами направился к дому брата. Он издали увидел знакомый пятиэтажный дом с оригинально выполненным фасадом. Но так как сугробы на улицах не убирали, решил сократить путь и пройти через узкий проход, отделявший дом брата от расположенного по соседству здания.

— Куда спешим, барин? — два силуэта неожиданно выросли впереди него. Один был выше среднего роста, представительный, одетый в зимнее пальто и папаху. Другой наоборот — маленький и худощавый, бараний тулуп на нём буквально висел.

Юрий Генрихович инстинктивно оглянулся — так делает в данной ситуации любой человек, ища путь к спасению. Но сзади в проходе стоял третий. У каждого в руке был пистолет.

— У тебя, барин, шикарная шуба, — заговорил представительный. — Слушай, сейчас революция, всё стало общим. Дай-ка нам её поносить. И шапку тоже. Поносим и вернём. Ты ж не против?

Перепуганный насмерть Юрий Генрихович пришёл в себя и засуетился:

— Берите, берите… всё берите… шубу, шапку — всё отдам… только не убивайте…

Представительный с презрением смотрел на него. Потом скомандовал тому, что стоял за спиной Юрия Генриховича:

— Конёк, забирай трофеи.

И, не выпуская маузера из правой руки, левой подтолкнул вперёд маленького:

— А ты, Малыш, проверь у него бумажник и ксиву.

Пошарив по карманам Отмана-младшего, Стёпка-Малыш достал бумажник и документы с визитной карточкой. Посветил фонариком.

— Тьфу ты! — ругнулся он. — Одна мелочь. А ещё барин. Хотя посмотрим, что ты за барин… Некто Отман Юрий Генрихович — врач, частная практика…

При упоминании фамилии представительный, тот, что был за главного, встрепенулся:

— Это какой Отман? Уж не брат ли?..

— Да-да, Сергей мой брат, я иду к нему.

— Ночью?

Отман-младший попытался было объяснить, что он несколько дней провёл в тюрьме, что его только что освободили, а до дома далеко. Но на Кошелькова это не произвело ни малейшего впечатления. Он буквально замер, услышав ненавистную ему фамилию.

А Юрий Генрихович, тяжело дыша, смотрел на грабителей. Если бы он, солгав, сказал, что у него нет брата, а он идёт по ночной Москве только потому, что его срочно вызвали к больному, может быть, и остался жив. Но врать он был не приучен, да и в данной ситуации трудно было выбрать правильное решение.

Кошельков же соображал: а что если сейчас среди ночи наведаться к Отману? Под дулом маузера младший брат приведёт к старшему. Ох, рассчитались бы за всё! Ворваться ночью в чужую квартиру для него было плёвое дело. Но нет, не получится: сегодня у него ещё запланирован налёт на квартиру ювелира, и Заяц с Лягушкой его ждут не дождутся. Ладно, как-нибудь в другой раз. Встретимся ещё…

Кошельков посмотрел вверх, на звёзды, потом на холодное дуло своего маузера. Два дня назад, пожалев пулю, он сделал рождественский подарок большевикам. Теперь ему пули не жалко, будет «подарок» самому Отману, который считался грозой бандитов и воров и который дважды брал его, Кошелькова. Что ж, с Рождеством Христовым, господин Отман!

Разорвавший ночную тишину выстрел был последним звуком, который Юрий Генрихович слышал в своей жизни. От выстрела его шатнуло, но он устоял на ногах, лишь невольно повернулся к бандитам спиной. За первым выстрелом последовал второй, в спину. Но Юрий Генрихович его уже не слышал.

* * *

Домашний сейф был предметом его гордости. Вернее, не сам сейф, а его содержимое, которое представляло личную картотеку работника Московского уголовного сыска Отмана Сергея Генриховича. В период революционных событий 1917 года в Петрограде, Москве и других крупных городах России в условиях всеобщего хаоса и погромов были уничтожены ценнейшие картотеки преступного мира, картотеки, собиравшиеся десятилетиями, был перечёркнут огромный опыт, накопленный теми, кто стоял на пути преступников. Как правило, в таких погромах под видом борьбы со старым режимом участвовали либо сами преступники, выпущенные на свободу, либо лица из числа осведомителей и прочих сотрудничавших с полицией. А вот личная картотека Сергея Генриховича сохранилась, чем он очень гордился. Про эту картотеку никто, кроме него, не знал. Знала только ныне покойная супруга Мария Андреевна, да Ольга догадывалась, что отец хранит в сейфе что-то важное, возможно, не только драгоценности. Конечно, семья Отманов в царское время не бедствовала, и кое-что ценное в сейфе было. Но Сергей Генрихович всё это аккуратно упаковал и держал в дальнем углу на чёрный день. А вот картотеку просматривал регулярно.

Половина второго ночи. Всё, пора спать. Сергей Генрихович бережно закрыл дверь сейфа. В это время где-то за домом, совсем близко, прогремел выстрел, затем ещё один. Отман насторожился: знакомое чувство предсказывало ему беду. Он снова опустился в своё кресло-качалку, задумался. Нет, не такой должна быть Россия, и Москва тоже.

Спать неожиданно расхотелось, а чувство тревоги не проходило. Сергей Генрихович взял старый учебник по криминалистике, начал листать. В это время в прихожей робко зазвенел звонок. Что такое? Опять ЧК? Не похоже…

Он подошёл к двери, приоткрыл через цепочку. На лестничной площадке стоял дворник Хасан.

— Беда, барин, беда, — запыхавшись, выпалил он, назвав Отмана по старинке. — Ваш брат…

… В домашних тапочках, с непокрытой головой, едва успев накинуть шубу, он поспешил вслед за Хасаном.

В неярком свете луны Сергей Генрихович увидел брата, который лежал на снегу в позе спящего. И только большое тёмное пятно крови говорило за то, что от такого сна не просыпаются.

— Юра… Юрочка… Ну как же это…

Вдруг он заметил на снегу то, что заставило его содрогнуться. Поднял — это была визитная карточка Кошелькова. Её, видимо, ветром сдуло на снег с груди убитого.

Он повидал много смертей, но в эту не хотел, не мог поверить. Сергей Генрихович прижал пальцы к сонной артерии. Нет, чуда не случилось, его брат Юрий был мёртв.

* * *

— Я верил, что вы к нам придёте, — тряхнув густой шевелюрой, Ершов поднялся из-за стола. Вышел навстречу Отману, подал руку. Сергей Генрихович ответил тем же. — Садитесь, время не терпит. Вчера мне в очередной раз досталось от начальства: по Кошелькову дело фактически не сдвинулось.

Сергей Генрихович тяжело опустился на стул напротив Ершова; низко опустил голову, молчал.

— Что с вами? — нахмурил тёмные брови Ершов.

Отман с трудом выговаривал слова:

— Я, конечно, признателен за то, что брата освободили… но почему, почему его отпустили ночью?

— Что-то случилось?

— Случилось. Его убили. На груди лежала визитка Кошелькова.

— Потрясённый услышанным, Ершов вышел из-за стола, подошёл к Отману.

— Но я же всеми силами пытался его удержать! Я присутствовал при его освобождении. И следователь Фельдман уговаривал его остаться до утра. Но он ни в какую…

Наступила пауза. Ершов тронул Отмана за плечо:

— Примите…

Не дав ему договорить, Сергей Генрихович резко встал:

— Не надо соболезнований. Поймать или уничтожить бандита Кошелькова для меня теперь вопрос чести. Как, впрочем, и для Московского уголовного сыска.

— Московского уголовного розыска, — поправил Ершов, — и всей нашей объединённой группы.

* * *

Уголовным сыском называлась служба российской полиции в период с 1866 по 1917 год. Впервые такая служба была создана в Петербурге при канцелярии обер-полицмейстера. До этого сыскные функции осуществляли судебные следователи и вся полиция.

К отбору кандидатов в сыскную полицию подходили самым ответственным образом: возраст от 25 до 40 лет, русское подданство, православное вероисповедание, здоровое и крепкое телосложение и представительная внешность.

Специфика работы в уголовном сыске предъявляла к сотрудникам высокие требования. В связи с этим в ряде городов России были открыты специальные школы подготовки — школы полицейской стражи. Успешно сдавшие экзамены зачислялись в школу и приступали к обучению. Учебный процесс и распорядок в школе были жёсткими, но разнообразными: классные занятия, гимнастика, фехтование, ознакомление с различными способами борьбы, видами оружия и стрельба из него; и, конечно же, дежурства в ближайшем сыскном отделении.

В курс сыскного дела входило обучение таким формам и методам работы, как личный сыск, состоящий из непосредственного поиска, наружного наблюдения и внедрения сотрудника в преступную среду; работа с агентурой; работа с техническими средствами, включая ведение картотек, дактилоскопию, нахождение следов и вещественных доказательств (вещдоков) преступления. Здесь уместно заметить, что дактилоскопические учёты, то есть идентификацию личности по следам пальцев рук, уголовный сыск России начал применять одним из первых в мире.