дных коридорах было такое впечатление, что произошло массовая резня, тут и там вповалку лежали люди.
Сделав удивлённый вид, если встречу кого-то навстречу, я пошёл в комнату к учителю и убедившись, что он выпил своё любимое красное вино перед сном, также спит на кресле, уронив фужер на пол, как и его служанка, спавшая рядом на полу.
— «Не думал, что снотворное будет таким сильным, — в который раз поразился я тому, что люди засыпали там, где их настигло действие препарата, — думал захотят спать и лягут на кровати».
Переступая через слуг, я добрался до комнаты генерала, ему я специально насыпал снотворного больше, так как не зная его действия, думал, что он может проснуться, когда я потащу тело.
— «Тяжёлый, — сморщился я, когда приподнял и положил его себе на спину, оставив ноги волочиться по полу, — спасибо вам генерал за тренировки, если бы вы знали, на что они пойдут».
Поскольку я боялся, что внешнее кольцо охраны могло не есть с кухни, то пришлось тащить тело не по освещённым дорожкам парка, а по кустам, ругаясь про себя, когда лишённые листвы острые ветки, царапали тело и ноги. Мне показалось прошла целая вечность, когда с тяжёлым дыханием и гулко бьющимся сердцем я прислонил тело военного к ограде, а сам стал подбирать ключи к замку калитки. Связку их я давно приметил у старшего охраны, которую и снял сейчас со спящего в комнате поварихи, заснувшего в весьма красноречивой позе над женским телом. Чтобы он не раздавил женщину собой, пришлось даже «разлепить» их и уложить рядом, мысленно попросив прощенья у обоих.
Подошёл пятый ключ, так что возликовав, я открыл калитку и выглянул в проулок — никого. Закрыв её за собой, я прошёл по тёмному переулку на дорогу и позвал Джона, который ждал меня в условленном месте. Он конечно удивился, когда я попросил его подождать меня, но виду не подал, когда я сам сел на козлы, и уехав ненадолго в проулок, вернуться оттуда с виднеющимся внутри другим человеком. Приказав ехать по указанному адресу, я ещё долго успокаивал своё дыхание, так как таскание тяжёлого тела сильно сбило его.
Хорошо ещё, что мы подъехали к чёрному ходу и отпустив ненадолго Джона я прошёл через открытую для меня дверь и найдя доктора, попросил помочь мне. Взявшись за подмышки и ноги, мы совместными усилиями выгрузили тело генерала и с трудом затащили его внутрь.
— И зачем это вам понадобилось? — который раз спрашивал меня за сегодня доктор Хоккингс, когда мы раздели генерала и он поцокал языком, увидев синюшного цвета ногу, ниже колена.
— Именно поэтому доктор, — я хоть и сам впервые увидел, насколько была запущена рана генерала, но ещё раз утвердился в мысли, что поступаю верно, — решил, что империя будет лучше, если генерал останется жить.
— Странные рассуждения для человека твоего возраста, — переговариваясь, он не забывал о деле, переодеваясь в белый халат и протягивая второй такой же мне. На мой удивленный вопрос, он спокойно ответил.
— Мне нужен ассистент, или ты думал на меня одного взвалить всё это?
Я скрестил с ним взгляд, но время было против меня, так что я взял халат и стал переодеваться. В конце концов я не работу палача буду делать, а доктора.
— Кстати, я посмотрел протез, который мне доставили, — он доставал из железного бокса инструменты и раскладывал их рядом с собой, — и не понял назначение тонких золотых нитей.
— А-а-а, — я махнул рукой, — я сказал механику, что хочу попробовать сделать ногу живой, вот она и решила добавить от себя немного, якобы для сращивания их с нервами, это же невозможно, так что просто не обращайте внимание.
Недолгая тишина в ярко освещённой операционной прервалась его неуверенным голосом.
— Ну, вообще-то, такое возможно.
Я широко открыл глаза и повернулся к нему.
— В смысле?
— Ну такое возможно, срастить его нервы с золотыми нитями, они гиппоаллергены, так что не должны вызвать отторжения или омертвения потом тканей.
Я ошарашенно на него посмотрел, о таком я даже не думал.
— А как ты иначе хотел сделать его ногу живой? — продолжил он, не обращая внимание на моё ошеломление, — я никогда не слышал о такой возможности.
— Этого вам доктор лучше не знать, — твёрдо ответил я, — если за операцию вы можете лишиться лишь работы, то за эти знания, возможно и жизни.
— Какое снотворное ты ему дал? Пульс слишком нитевидный, — не стал он спорить со мной, ощупывая тело пациента.
— Не знаю, — смутился я, — но оно оказалось очень сильное, слуги заснули там, где были.
Я поймал на себе ещё один острый взгляд, но тем не менее проворчав что-то под нос, он продолжил готовиться к операции.
— Что стоишь, иди сюда, — приказал он, показывая на места крепления стола, явно намекая закрепить мне там генерала, — я боюсь ему вкалывать морфий, так как не зная о данном тобой препарате, придётся его закрепить, если он вдруг очнётся от боли.
Не знаю, что за препарат дал мне тот аптекарь, но генерал не очнулся даже тогда, когда доктор достал пилу и приступил к отрезанию ноги. Так как мы лишь примерно представляли уровень заражения, то пилили сразу по бедро, тем более, что протез был сделан с учётом именно этой длины. Ничего не поделать, таковы были издержки плана, и мы отпилили больше, чем надо было в текущий момент.
— «Боже, я в тебя никогда не верил, но надеюсь ты меня простишь за это, — тихо произнёс я подобие молитвы, хотя слабо верил в её эффективность, а также то, что к кому я обращался, вообще мог не существовать».
— У тебя чувствуется навык, — удивился доктор, когда я стал ассистировать ему, — учился раньше на врача?
«Скорее уж на палача».
— Это тоже вам лучше не знать, доктор Хоккингс, — вслух ответил я, вызвав его очередное недовольное покачивание головой.
— Сколько у нас времени? — спустя три часа спросил он у меня, когда закончил со сращиванием нервов.
— Ещё максимум час-два, — прикинул я смену охраны, а также время, чтобы довести генерала назад, — и то, если вы повезёте нас назад на моём экипаже, а я закончу свою работу по пути.
— Ты так сможешь работать? — удивился он.
— Придётся, иначе всё ранее проделанное, станет бесполезно, — я сам был не в восторге от затянувшейся операции, но выбора не было, ведь если Дженни и доктор оказались правы, то моё сращивание душ ляжет на более благодатную почву и нога может слушаться ещё лучше, чем я задумывал это раньше.
— Хорошо, тогда зашиваем и едем, я потом вернусь и сам уберу операционную к приходу сестёр, — решил он и склонился к месту сочленения протеза и ноги, который поражал своей золотой каёмкой и качеством выделки кожи ниже. Мы то знали, что золотая не только кайма, но и вообще вся его внутренняя часть, там, где тело будет соприкасаться с протезом. Дженни не создавая ранее подобного, много прочитала о протезировании и всех существующих методах их создания, а также проблемах с ними связанных, так что решилась подстраховаться, тем более карт-бланш на используемые материалы у ней был.
— Всё, закончили, — наконец он перевёл на меня уставший взгляд и отошел от стола, — мой его, переодевай и поехали.
Провозившись ещё полчаса, чтобы привести тело пациента в относительный порядок, мы погрузили его в экипаж, затем я отпустил Джона, дав ему гинею, приказав молчать и не показываться из дома ближайшие дня три, затем устроился рядом с телом, а доктор сел на место кучера.
С его тихим возгласом.
— Пошла.
Я откинулся на сиденье и закрыл глаза, никогда не думал, что буду делать подобного уровня вмешательство в чужую душу вот так, трясясь по колдобинам и выбоинам дороги, но ныть сейчас точно не было времени, путь занимал час-полтора, так что за это время мне нужно было закончить и свою работу.
Аура генерала сначала остро кольнула меня, когда я осторожно прикоснулся к ней, но «опознав» знакомые колебания, тут же допустила меня к себе. Я привычно стал присасываться своими щупами ауры к чужой душе и делал их количество всё больше и больше, пока не стало казаться, что наши ауры слились воедино, только после того, как я помощью паинита убедился, что нужный уровень синхронизации достигнут, впервые потянул на себя его энергию. Поскольку сопротивляться было уже нечему (наши души почти слились воедино) я медленно, но по капле от каждого отростка, стал перекачивать его духовную энергию себе, сразу же стараясь не влиять на ту, что попала ко мне. Одновременные манипуляции с чужой и своей душой оказались настолько сложны, что через двадцать минут такой работы, я едва не терял сознание от обрушившихся на меня усилий. Сдерживать одновременно то и другое, при этом моё тело вздрагивало и тряслось на плохой дороге, оказалось через чур сложно.
Когда поглощённая энергия его души во мне стала чуть резонировать, в сердце прокрался страх, я оказался на грани краха всего что задумал! Запаниковав, я едва не оборвал слияние, которое наверняка убило военного и сильно бы ударило по мне откатом.
— Ты как там? Светает уже! — голос доктора плетью ударил по нервам, заставив пронестись перед глазами образы всех тех людей, которых я вольно или невольно сделал своими соучастниками, если всё провалится, накажут не только меня, но и их! Я не мог допустить подобного!
С силой сжав зубы, я усилием воли отогнал охватывающий меня страх и сосредоточился, ещё можно было поправить дело.
— «Пожалуй хватит, — я посмотрел на уровень текущей души генерала и решил, что оставшегося количества хватит для её регенерации, — пора заняться протезом».
В тетрадях ван Червиваля были лишь общие указания, как нужно проводить закачивание души в механизм, который требовалось «условно очеловечить». Никаких подробностей там не было, но тем не менее этой информации хватило, чтобы медленно и не допуская резонанса в накопителях, по капле, сливать его душу в протез.
— Куда ехать? — голос доктора едва не нарушил мою сосредоточенность, поэтому я сквозь зубы сказать править к Вудд стрит, повернув в переулок сразу за парковой зоной.