Весной 1946 года были арестованы 74 генерала и офицера группы советских войск в Германии по обвинениям в растрате фондов и вывозе для себя из Германии и Австрии разного имущества, мебели, картин, драгоценностей (прошли испытания боями, но не устояли перед трофейной роскошью). Однако вскоре после арестов в обвинениях стал фигурировать антиправительственный заговор военных во главе с Жуковым14.
Г. К. Жуков был отозван с руководящих постов в Германии, где его заменил возведённый в маршальское звание В. Д. Соколовский, а затем (с марта 1949 года по март 1953-го) генерал армии В. И. Чуйков. В марте 1946 года Жуков получил назначение на пост главнокомандующего Сухопутными войсками Советской армии и заместителя министра обороны СССР. А 1 июня 1946 года состоялся разбор “дела Жукова” на заседании Высшего военного совета. На основе вынужденных показаний арестованных ранее маршала А. А. Новикова и генерала К. Ф. Телегина прославленного полководца обвиняли в организации заговора против Сталина, в объединении вокруг себя генералов, недовольных советским строем, в непомерном преувеличении своей роли в победе над Германией. Обвинения против Жукова в антиправительственном заговоре военных поддерживали члены Политбюро Маленков и Молотов. Однако маршалы И. С. Конев, А. М. Василевский, К. К. Рокоссовский, П. С. Рыбалко, хотя и отметили недостатки характера обвиняемого и ошибки в его работе, твёрдо стояли на том, что заговорщиком он быть не может. Соглашаясь с критикой, Жуков заявил на заседании, “что он действительно допустил серьёзные ошибки, что у него появилось зазнайство, что он, конечно, не может оставаться на посту главкома сухопутных войск и что он постарается ликвидировать свои ошибки на другом месте работы”15. Обсуждение закончилось словами Сталина: “А всё-таки вам, товарищ Жуков, придётся на некоторое время покинуть Москву”16. Внешне казалось, что он не желал идти из-за маршала на конфликт с членами Политбюро.
3 июня 1946 года Жуков получил назначение на пост командующего Одесским военным округом. Однако этим дело не закончилось. Против него выдвигались новые обвинения, в частности, в присвоении и вывозе из Германии большого количества различных ценностей. В феврале 1947 года его вывели из числа кандидатов в члены ЦК, в январе 1948 года назначили на командование менее значимым Уральским военным округом. Опала Жукова закончилась летом 1951 года, а на XIX съезде партии его вновь избрали кандидатом в члены ЦК.
Жертвами интриг после войны стали и другие представители генералитета. Г. И. Кулик и В. Н. Гордов изобличены как “сторонники реставрации капитализма в СССР”. Маршал артиллерии Н. Д. Яковлев (начальник Главного артиллерийского управления в годы войны, а с 1948 года — заместитель военного министра) постановлением Совмина “О недостатках 57-мм автоматических зенитных пушек С-60” снят с поста и в феврале 1952 года арестован по обвинению во вредительстве. Вместе с ним были арестованы начальник ГАУ И. И. Волкотрубенко и заместитель министра вооружения И. А. Мирзаханов. Но за 15 с лишним месяцев следствие так и не выявило фактов, которые могли бы дать основание для их осуждения. В 1948 году по “трофейному делу” репрессиям подвергся генерал-лейтенант В. В. Крюков и его жена Л. А. Русланова (реабилитированы в 1953 году).
2 февраля 1948 года на скамье подсудимых оказался адмирал флота Н. Г. Кузнецов (нарком Военно-морского флота СССР с апреля 1939-го до февраля 1946 года), адмиралы В. А. Алафузов и Л. М. Галлер, вице-адмирал Г. А. Степанов, занимавшие руководящие должности в наркомате в годы войны. Поначалу, в декабре 1947 года они были преданы “суду чести”. Их признали виновными в передаче несекретной парашютной торпеды англичанам и в низкопоклонстве перед Западом. По решению “суда чести” дело было передано в военный трибунал. В результате Алафузов и Степанов приговорены к 10 годам заключения, Галлер — к 4 годам (реабилитированы в 1953 году). Кузнецова тоже признали виновным, но освободили, учтя заслуги, с понижением в воинском звании на три ступени до контр-адмирала.
За кулисами “дела” стоял Сталин. Н. Г. Кузнецов не всегда соглашался с его решениями по флоту. Он считал ошибочным предложение разделить Балтийский и Тихоокеанский флоты каждый на два флота. Флоты были разделены, после смерти Сталина их вновь объединили. Осуждались выступления Кузнецова против строительства кораблей устаревших проектов, считались чрезмерными его требования к качеству поставляемой флоту продукции.
Тем не менее, в июне 1948 года Н. Г. Кузнецов вернулся на руководящую работу и был назначен заместителем Главкома войсками Дальнего Востока по военно-морским силам. Через год стал командующим Тихоокеанским флотом. С июня 1951 года по март 1953-го был военно-морским министром СССР, позднее — первым заместителем министра обороны СССР, Главнокомандующим военно-морскими силами. В ноябре 1955 года после взрыва на линкоре “Новороссийск” с большими человеческими жертвами был снят с должности и уволен в отставку17.
В марте 1947 года Сталин сложил с себя полномочия министра Вооружённых сил СССР и передал их сначала Н. А. Булганину, а затем A. M. Василевскому (март 1949-го), который исполнял их до марта 1953 года. В феврале 1950 года из Министерства вооружённых сил СССР были выделены Военноморские силы и образовано Военно-морское министерство (министры И. С. Юмашев, Н. Г. Кузнецов), а Министерство вооружённых сил переименовано в Военное министерство. 15 марта 1953 года оно вновь было объединено с Военно-морским министерством в одно — Министерство обороны СССР, просуществовавшее до 26 декабря 1991 года.
Уже к концу войны становились заметными изменения в расстановке сил в самом Политбюро ЦК. Явно ослабевали позиции старших по политическому возрасту соратников Сталина. Л. М. Каганович постановлением ГКО снят с поста наркома путей сообщения (март 1942 года). “Несмотря на его удовлетворительную работу в НКПС в мирное время, не сумел справиться с работой в условиях военной обстановки”18. К. Е. Ворошилов в ноябре 1944 года был выведен из ГКО, поскольку, как было отмечено ещё в апреле 1942 года, “не оправдал себя на порученной ему работе на фронте”19. В. М. Молотов был резко осуждён за санкцию на публикацию речи Черчилля в советской печати, обещания ослабить цензуру (декабрь 1945 года) и даже за согласие в 1946 году на избрание почётным членом АН СССР, в котором Сталин увидел умаление достоинства “государственного деятеля высшего типа”20. Особое недовольство вызвано тем, что он не удержал собственную супругу “от ложных шагов и связей с антисоветскими еврейскими националистами вроде Михоэлса”21.
“Дело авиаторов” пошатнуло позиции Г. М. Маленкова. 6 мая 1946 года вышло постановление Политбюро, в первом пункте которого утверждалось: “Установить, что т. Маленков как шеф над авиационной промышленностью и по приёму самолётов — над военно-воздушными силами, морально отвечает за те безобразия, которые вскрыты в работе этих ведомств (выпуск и приёмка недоброкачественных самолётов), что он, зная об этих безобразиях, не сигнализировал о них в ЦК ВКП(б)”. Второй пункт постановления гласил: “Признать необходимым вывести т. Маленкова из состава Секретариата ЦК ВКП(б)”22. Утратив секретарский пост, он, тем не менее, остался одним из заместителей Председателя Совета Министров и членом Политбюро (избран в марте 1946 года). 13 мая 1946 года он возглавил Специальный комитет по реактивной технике и первые месяцы опалы был сосредоточен на его проблемах.
Как некоторое умаление власти Берии следует рассматривать его перемещение с поста министра внутренних дел на пост председателя Специального комитета при ГКО по руководству “всеми работами по использованию внутриатомной энергии урана”. На эту должность он был назначен 20 августа 1945 года. На посту министра в декабре 1945 года его заменил С. Н. Круглов. Оставаясь в Политбюро, Берия и Маленков пользовались любой возможностью для дискредитации Жданова и его выдвиженцев — Н. А. Вознесенского (председатель Госплана СССР), А. А. Кузнецова (секретарь ЦК, в 1945-1946 годах — первый секретарь Ленинградского обкома и горкома партии), М. И. Родионова (председатель Совмина РСФСР). Сталин поначалу считал, что именно эти его соратники должны занять лидирующие позиции в руководстве СССР после его ухода от власти, что и стало причиной ревности к ним со стороны других претендентов на высшие руководящие посты в послесталинском руководстве.
Неблагоприятно для “ленинградцев” (партийные и государственные деятели, выдвинутые во власть Ждановым) развивались события на международной арене. Вопреки их предположениям, противоречия между социализмом и капитализмом проявились в большей мере, чем внутри ведущих капиталистических стран. Виноватыми они оказались и в том, что в подведомственном А. А. Жданову Ленинграде был проявлен либерализм в отношении поэтессы А. Ахматовой и писателя М. Зощенко. В 1942 году сам Жданов, несмотря на негативное отношение к поэзии Ахматовой, при её эвакуации в Ташкент звонил секретарю ЦК КП(б) Узбекистана с просьбой позаботиться о ней. В 1943 году в Ташкенте был издан сборник её стихов.
Главным прегрешением Ахматовой было то, что она в ноябре 1945 года несколько раз без санкции властей встречалась с Исайей Берлиным, вторым секретарём британского посольства в СССР, известным литературоведом и философом. Сын богатейшего торговца лесом из имперского Петербурга, он в 1920 году в десятилетнем возрасте был увезён родителями в Англию, где получил блестящее аристократическое образование, до 1945 года работал в британских спецслужбах. С Ахматовой они беседовали не только о поэзии, Достоевском и модных тогда Дж. Джойсе и Ф. Кафке, но и о гибели Н. Гумилёва и О. Мандельштама, о расстрелах в лагерях. В то же время с оптимизмом смотрели в будущее, отводя в нём не последнюю роль и себе. “Он не станет мне милым мужем, // Но мы с ним такое заслужим, // Что смутится Двадцатый Век”, — писала позднее Ахматова о Берлине