— Для него важны обязательства и долг. Я ношу его сына, так что, насколько мы знаем, именно об этом он заботился.
Она смеется.
— Ты глупая и лгунья, если веришь в это. Я видела, как мужчина не выполняет обязательств, Сидни, и Деклан так не поступил. Он был опустошен. Не из-за ребенка, на самом деле они со Сьеррой поссорились из-за ребенка и тебя. Деклан позволил бы всему миру сгореть и всему остальному погибнуть, если бы это означало спасение тебя. Ты не должна пока прощать его, но хотя бы прислушайся к его словам, прежде чем принять решение, о котором потом пожалеешь.
Я позволила этому прозвучать и заволновалась. Я все еще не до конца верю в это. Однако, даже проспав, кажется, целую вечность, я слишком измотана, чтобы думать о Деклане и причинах его поступка.
Если он любит меня, ему нужно сделать гораздо больше, чем сидеть у моей постели семь дней.
— Мам, — говорю я, пока мои глаза начинают тяжелеть. — Я хочу спать.
Она гладит меня по щекам.
— Отдыхай, моя милая девочка, я рядом.
Я позволяю векам опуститься, но, как бы я ни была измотана, я не засыпаю. Я дрейфую в мутной, похожей на сон дымке, на грани бессознательного состояния. На заднем плане слышится шарканье, искушающее меня открыть глаза, но я не могу на нем сосредоточиться.
Как раз в тот момент, когда темнота начинает овладевать мной, на самом краю сознания, я чувствую его. Я чувствую его тепло, его запах мускуса и специй просачиваются к моему носу, а затем глубокий тембр его голоса заполняет мое ухо.
— Спасибо тебе, мама. Я бы не смог пережить ее потерю.
Вот уже четыре дня я отдыхаю, пытаюсь функционировать и быть рядом с Декланом. Он не уходит. Он не спорит со мной и не уходит, он просто всегда здесь. Каждый раз, когда доктор предлагает мне сделать что-то, чтобы восстановить силы, он тут как тут… подталкивает меня к этому.
Мне хочется швырнуть что-нибудь ему в голову.
— Ты должен идти домой, у тебя есть работа, — говорю я, опускаясь в кресло, которое является частью моего ежедневного списка дел.
Сидеть.
Я не хожу и не пытаюсь сделать что-то, требующее больших усилий, я перемещаюсь с кровати на это чертово кресло уже более сорока минут.
Что делать, когда приходится сидеть в кресле? Говорить с человеком, который не хочет уходить.
— Мне и здесь хорошо.
— Да, ты уже говорил это, но ты должен идти.
Деклан пожимает плечами.
— Я в порядке.
Я застонала и откинула голову назад.
— У нашего сына будет твое упрямство, а мне захочется задушить себя.
— Да, потому что ты самый покладистый человек на свете.
— Ты единственный, кто не хочет уходить.
— Потому что я люблю тебя, и я не уйду, пока мы не разберемся с нашим дерьмом.
Он сказал это вчера, и в ответ я заставила себя лечь спать, чтобы избежать именно этой темы. Я не хочу выяснять отношения. Я хочу вернуться домой и игнорировать его.
Однако я знаю, что этого не произойдет.
К тому же это выход труса, а я не трусиха.
— Ты сделал свой выбор.
— Я рассказал тебе, что произошло, — отвечает он. — Я знаю, что ты не прощаешь меня, и, честно говоря, не должна, но я собираюсь загладить свою вину.
Я тяжело дышу и пытаюсь замедлить колотящееся сердце. Он даже не представляет, как сильно я хочу, чтобы все это было правдой. Но я думаю, что его обещание исходит из-за страха, и как только я выйду из больницы, он возьмет свои слова назад и снова уедет.
— Ты не должен этого делать. Мой голос мягкий и напряженный.
— Что делать?
Я открываю глаза и позволяю ему увидеть правду.
— Ты не обязан оставаться здесь из чувства долга.
Он вздрагивает и придвигается ближе, не сводя с меня глаз.
— Ты так думаешь? Что я здесь потому, что чувствую себя обязанным? Потому что это самое далекое от правды.
Мой пульс учащается, потому что он достаточно близко, чтобы я могла почувствовать запах его одеколона.
— Я не знаю, что такое правда.
— Ты готова к этому разговору? Потому что я стараюсь не давить на тебя и дать тебе возможность восстановиться, не усугубляя твой стресс.
Я бы хотела, чтобы это было возможно, но мой уровень стресса не уменьшится без этого разговора. Кажется, я не могу думать ни о чем другом. Почему он здесь? Чего он хочет? Когда он уедет? И как, черт возьми, я смогу все это вынести?
Но эти ответы должны быть получены.
— Я думаю, мы должны это сделать.
Деклан приседает так, что его лицо оказывается прямо напротив моего.
— Я шел за тобой, Сидни. Я опоздал, я знаю, что опоздал, и мне очень, очень жаль, но теперь я здесь.
— Надолго, Дек?
— Навсегда.
Я сижу и смотрю на него, ожидая, что он рассмеется, улыбнется или еще что-нибудь, но он не смеется.
— Навсегда? — спрашиваю я.
Может, я неправильно его расслышала. Может, это какой-то странный побочный эффект от комы, который заставляет меня слышать то, чего нет на самом деле.
— Я не уеду. Я не вернусь в Нью-Йорк, пока ты будешь со мной, и если мне придется остаться в Шугарлоуф или где бы ты ни была, я так и сделаю. Видишь ли, я прожил восемь лет без тебя в своей жизни. Я существовал, думая, что ты счастлива, что тебе лучше без меня, и я больше не могу так существовать.
— Ты не можешь?
— Нет, его рука поднимается, и его ладонь ложится мне на щеку. — Нет, я не могу.
Я пытаюсь заставить себя сглотнуть, а затем делаю глубокий вдох.
— Ты говоришь это сейчас, но почему?
— Ты знаешь, почему я не пришел на прием? Что мне нужно было сделать в городе?
Я качаю головой.
— Ну, я покупал одну вещь, и это стало очень сложно, ни с того ни с сего. У меня было время — или я думал, что было, но продавец передумал.
Гнев начинает нарастать, и я не могу его сдержать. Он пропустил встречу не из-за чего-то важного или срочного. Нет, это было потому, что он покупал то, что хотел. Не знаю, почему он решил, что это не будет большой проблемой.
— Значит, ты бросил меня и пропустил встречу с нашим сыном из-за того, что покупал что-то?
— Ну, покупатель выдвинул нереальное требование, так что мне пришлось перенести дату на месяц.
Я закатываю глаза.
— И это должно заставить меня почувствовать, что?
— Ты задаешь неправильные вопросы, Сид.
Я скрещиваю руки на груди и борюсь с желанием оттолкнуть его.
— Тогда почему бы тебе не сказать мне, о чем я должна спросить?
Он ухмыляется.
— Что я купил?
Поскольку этот разговор меня утомил, и я ничего не добилась, я играю в его игру.
— Отлично. Что ты купал?
— Твою ферму.
Глава тридцать третья
Сидни
Он только что сказал «мою ферму»?
— Что? — спрашиваю я, тяжело дыша.
— Я покупатель твоей фермы.
Я несколько раз моргаю, ожидая, что он исправится, но он этого не делает. Все это так запутанно.
— Я не понимаю.
Контракт был заключен неделю назад. До того, как он узнал о ребенке и до того, как мы переспали во второй раз. Это не имеет никакого смысла.
Деклан придвинулся ближе, и его рука опустилась на мою. В груди становится тесно.
— Майло позвонил мне, когда ты собиралась заключить сделку с той компанией, и я понял, что это неправильно. Я не мог представить, что ты не будешь жить в Шугарлоуф, и не мог смириться с мыслью, что твоя ферма, пруд, сарай, граница участка, где мы раньше встречались, не будут твоими. Я знал, что ты уезжаешь из-за меня, и не мог допустить, чтобы ты потеряла что-то еще.
Мои губы дрожат, когда я чувствую честность в его словах.
— Это все было до…
— До ребенка. До той ночи, которую мы провели вместе. До всего этого.
Он должен был сказать мне. Я бы не позволила ему сделать это.
— Деклан… — слезы заливают мои глаза, и я пытаюсь их сдержать.
— Нет, Сид, позволь мне сказать это, пожалуйста. Я говорил тебе десять раз, когда ты была в коме, но мне нужно, чтобы ты услышала это сейчас, когда ты очнулась. Я люблю тебя. Я люблю тебя за те воспоминания, которые мы создали, и за те, которые я хочу, чтобы мы создали. Я не убегал от тебя, я шел за тобой. Я купил ферму, потому что знал, что это сделает тебя счастливой. Я оставил тебя, потому что не хотел обременять тебя своим багажом. Все, что я делал, было с тобой в моем сердце. А теперь… — он делает паузу и качает головой. — Теперь я не могу оставить тебя. Не потому, что у нас будет ребенок, а потому, что я не могу жить без тебя. А если бы и мог, то не хотел бы. Я хочу любить тебя каждый день. Я хочу ходить к пруду и заниматься с тобой любовью в лучах солнца. Я хочу целовать тебя просто потому, что могу. Я хочу растить нашего ребенка вместе, и я хочу сделать то, что должен был сделать восемь лет назад, а не уходить — жениться на тебе.
У меня перехватывает дыхание, и по щеке скатывается слеза.
Он купил мою ферму.
Он знал, что где-то в глубине души я хотела не этого, и он купил ее. Я опускаю голову на руки и начинаю плакать еще сильнее. Это все слишком. Как он может говорить все это сейчас? Разве он не знает, что мое сердце всегда принадлежало ему? Неужели он не видит, что вся моя жизнь ждала этого момента, и это просто слишком… тяжело?
— Сидни, — пальцы Деклана обхватывают мое запястье.
Я медленно поднимаю голову и встречаю его взгляд.
— Ты купил мою ферму.
— Купил.
— Потому что ты любишь меня.
— Люблю.
— И теперь ты говоришь, что хочешь жениться на мне?
Деклан кивает.
— Да. Я хочу жениться на тебе, растить нашего ребенка и стать семьей. Я хочу всего этого, Сид.
Большая, сломанная часть меня радуется и говорит, чтобы я прыгнула в его объятия и полюбила его за все, что он сделал. Я любила этого человека так чертовски долго, и это все, чего я когда-либо хотела. Другая часть меня, та, которая не доверяет ему, говорит мне, что нужно быть осторожной. Да, он купил ферму раньше, но потом он отпустил меня, когда я рассказала ему о ребенке.