Я также знаю, что следующие шесть месяцев многое докажут.
— Вы двое собираетесь целоваться? — спрашивает Коннор с крыльца.
— Продолжай в том же духе, и у тебя будет полный дом уток, — предупреждаю я.
Его ухмылка сходит на нет, и я мысленно похлопываю себя по спине. Его так легко разжалобить. Коннор — единственный из известных мне бывших «морских котиков», который боится чертовых сельскохозяйственных животных, и я не боюсь это использовать.
— Давай не будем забывать, что я знаю и твои страхи, — отвечает он с озорством в голосе.
Мы с Декланом поднимаемся по лестнице, и они вдвоем обнимаются.
— Рад тебя видеть, Даки, — Деклан хлопает брата по плечу.
— Я уже жалею, что твои шесть месяцев закончились.
— Я тоже.
— А мне еще три, — добавляю я.
Коннор смеется.
— Она — просто пуля.
— Всегда была, — голос Деклана ровный, как виски, пока он смотрит на меня.
Я не позволю ему разжечь меня. Я борюсь с желанием прижаться к его губам и медленно, долгими глотками наслаждаться, пока его огонь не запылает в моих венах. Однако я знаю, что происходит, когда я играю с огнем… В итоге у меня появляется ребенок.
Ужин проходит… напряженно.
Как бы я ни старалась, я не могу игнорировать задумчивого мужчину рядом со мной. Элли и Коннор сидят, сцепив руки на столе, и мое сердце немного болит. Когда-то это были мы с Декланом. Мы были настолько безумно влюбленной парой, что не могли удержаться от прикосновений друг к другу.
А теперь мы оба сидим, выпрямившись во весь рост, положив руки на колени.
Я улыбаюсь в нужный момент и отвечаю на задаваемые вопросы, но чувствую себя так, словно держу руку на электрическом проводе, ожидая, когда первый ток ударит меня.
Даже Хэдли не могла ослабить напряжение. Как только ужин был закончен, она умоляла родителей отпустить ее в свой домик на дереве. Я в сороковой раз смотрю на часы и замечаю, что с момента исчезновения Хэдли прошло всего две минуты. Было бы невежливо уходить раньше семи, а значит, мне предстоит выдержать еще двадцать три минуты пыток.
Элли вытирает рот, не убирая с губ ухмылку, словно знает, о чем я думаю.
— Десерт будет примерно через полчаса, — говорит она.
— Я бы не отказался от десерта, — заявляет Деклан.
Мои глаза сужаются, глядя на Элли.
— Не знаю, смогу ли я остаться.
— Правда? Почему нет? — в ее голосе звучит невинность, но я на это не верю.
Потому что я буду сидеть в тюрьме за убийство.
— У меня завтра большое дело, — лгу я.
Элли поднимает брови.
— Правда?
Я делаю вдох через нос.
— Да.
Глаза Коннора на секунду перемещаются между нами, а затем он решает сесть за руль автобуса, который в данный момент едет сзади меня.
— Ты сказала, что тебя не будет в суде до следующей недели.
— Я получила письмо, в котором говорится, что они переносят его на следующую неделю, — мой тон отрывист, и я надеюсь, что я достаточно предупредила их.
— Интересно, — добавляет Элли, поднося бокал к губам.
— Ну, знаешь, мне уже пора идти. Опередить пробки и поскорее добраться до дома. Мне бы не хотелось подвести своего клиента.
Рука Коннора выныривает и хватает меня за запястье.
— Ты можешь подождать пять минут? Мы с Элли хотели поговорить с вами обоими.
Я уже знаю, о чем они собираются с нами говорить, и понятия не имею, почему меня заставляют остаться, но я киваю и расслабляюсь в своем кресле. Может, мне и хочется надрать им задницы прямо сейчас, но мое счастье за них не затмевает этого.
— Что случилось? — голос Деклана сразу же становится озабоченным.
— Ничего, — отвечает Коннор.
Деклан, всегда защитник, подается вперед, и его взгляд перескакивает с Коннора на Элли.
— Ты в порядке? Дело в Хэдли?
— Мы в порядке, мам, — Коннор закатывает глаза. — Ничего плохого. На самом деле, это отличная новость. Мы женимся.
Моя улыбка становится автоматической, а слезы жгут глаза. Я так счастлива за нее.
— Женитесь? Вы женитесь? Серьезно?
Элли кивает, ее глаза наполняются влагой.
— И мы беременны.
Я знала об этом, но не знала, что он сделал предложение! Я кричу и бросаюсь к Элли. Мои руки обхватывают ее, и я крепко прижимаю ее к себе. Разве может быть что-то лучше для них? Нет, не может.
Элли собирается замуж за Коннора, и все это чертовски прекрасно.
— Когда? — спрашиваю я, отстраняясь.
— Мы думаем примерно через два месяца. Ну, знаешь… до того, как у меня начнет появляться живот.
Я ухмыляюсь и киваю. По крайней мере, теперь мне не придется беспокоиться о том, что на церемонии я буду размером с дом.
— Ух ты, как много новостей, и так быстро, — говорит Деклан, вставая и притягивая брата к себе в неловкое объятие.
— Надеюсь, ты рад за нас, — голос Коннора тверд.
— Я так рада за вас! — говорю я и бросаю на Деклана предостерегающий взгляд. Если он все испортит, я побью его собственными руками.
Дек улыбается, похлопывая его по плечу.
— Конечно. Мой младший брат нашел девушку, которая готова терпеть его тупую задницу до конца жизни.
Я делаю глубокий вдох и снова обнимаю Элли. Я беспокоилась о том, что он скажет. Хотя между каждым братом разница год, в душе он всегда был старше, а с тех пор, как он уехал, его сердце ожесточилось.
Много лет назад Деклан легко улыбался и смеялся. Похоже, время сделало из него не того мальчика, которого я знала, а скорее мужчину, которого я больше не узнаю.
Он всегда был сильным, но никогда не обладал такой броней, которую не мог пробить никто, кроме восьмилетнего ребенка, особенно я.
Когда-то я была исключением, а теперь на меня физически больно смотреть.
Элли отпускает меня, и тогда Коннор притягивает ее к себе.
— Я умирал от желания рассказать вам. Но мы также хотели пригласить вас на ужин, чтобы спросить, будете ли вы с нами в этот момент?
Я прикрываю рот и киваю, а слезы падают без колебаний.
— Для меня это будет честью.
Коннор и Деклан обмениваются странными братскими рукопожатиями, а затем наступает моя очередь наброситься на Коннора.
— Я так рада за тебя. Так, так, так счастлива, что это даже ненормально, — тихо говорю я ему.
— Я тоже, Сид. Я не думал, что когда-нибудь найду такую, как Элли. Я все еще не заслуживаю ее.
Я улыбаюсь, мне нравится, что он так считает. Не потому, что он ее не заслуживает — это как раз самое далекое от истины, а потому, что это показывает, как сильно он хочет быть хорошим для нее.
— Ты заслуживаешь ее, хотя бы потому, что не веришь, что заслуживаешь. Ты лелеял Элли, защищал ее и был таким человеком, каким я всегда тебя знала, и поэтому вы оба идеально подходите друг другу.
Он отступает назад, чтобы оценить меня странным образом.
— Ты тоже заслуживаешь счастья. Даже если вы с Декланом никогда не вытащите свои головы из задниц, вы не должны отказываться от счастья.
— Я знаю.
— А ты?
От этого вопроса у меня замирает сердце.
— Думаю, да.
Он переводит взгляд на старшего брата, который увлечен разговором с Элли.
— Знаешь, я никогда не хотел оставаться один до конца своих дней. Конечно, я смирился с этим, но у меня было другое видение. Я никогда не знал такой любви, какая была у вас с Деком, и мы с Джейкобом, Шоном всегда ей завидовали. Встретить человека, который стал твоей второй половинкой, когда вы были еще детьми. Но, Деклан, он стал жестким, когда ушел от тебя. Он воздвиг такую высокую стену, что вряд ли кто-то сможет ее преодолеть. Он даже не желает иметь то, что есть у меня сейчас… — Коннор поджал губы и покачал головой. — Я просто хочу сказать, что некоторые из нас не могут исправить то, что сделали.
Может, Деклан и не хочет иметь семью, но через семь месяцев у него не будет выбора.
— Хорошо, что я не собираюсь становиться альпинистом, — говорю я, зная, что у меня есть веревка и топор, и готовлюсь начать восхождение, надеясь, что не сломаюсь при падении.
Глава седьмая
Деклан
Жена и ребенок. Господи, мог бы он хотя бы немного подождать? Я знаю, что он любит Элли, и очевидно, что они подходят друг другу, но это кажется таким чертовски быстрым.
— Можешь стереть это выражение со своего лица, — говорит Коннор, протягивая мне пиво. — Никто не просит тебя идти по моим стопам.
Я беру бутылку и поднимаю ее вверх.
— За это…
— Что?
— За то, что я не пойду по твоим стопам.
Он хихикает, а затем делает долгий глоток пива. Сделав глубокий вдох, он на несколько мгновений замолкает. Мы сидим на крыльце дома, который хранит в себе чертову уйму воспоминаний. Некоторые хорошие, некоторые плохие, я бы отдал все, чтобы забыть некоторые из них.
— Ты ведь знаешь, что мы совсем не такие, как он?
Вопрос заставляет меня сесть ровнее.
— Кто?
— Папа. Мы совсем не похожи на него. Мы не жестокие, не бессердечные, ну, может, ты и бессердечный, мне еще предстоит это выяснить.
— Смешно.
Коннор пожимает плечами.
— Я просто хочу сказать, что клятва, которую мы все дали, должна была защитить не только нас, но и женщин, которых мы могли любить, и детей, которых мы могли иметь. Я никогда не поднимал кулаки в гневе, даже если слишком много пил. Мы не похожи на него.
Он не может этого знать. Может, он и не похож на него, но я в этом не уверен. Я злюсь. Мне хотелось швырнуть кого-нибудь в стену, и это пугало меня больше всего на свете. Я никогда этого не делал, но я видел ярость.
— Я никогда не рискну.
— Значит, ты собираешься провести остаток жизни в одиночестве и бешенстве?
— Нет, — быстро говорю я. — Я буду богатым, счастливым, незамысловатым и все еще буду беспокоиться о своих трех братьях и их дерьмовом жизненном выборе.
Я смотрю в окно, вижу Сидни и Элли, которые над чем-то смеются, и моя грудь сжимается. Почему видеть ее так чертовски больно? После всего этого времени я надеялся забыть ее, но как по-настоящему смириться с потерей единственной, кого ты когда-либо хотел?