Разговоры усилились, когда внезапно сгорела машина Зосимова, прямо под его домашними окнами. «Машина была шикарная – „Форд-Сьерра“. Для той Москвы – нечто! Второй такой в столице не было. Купил ее в рассрочку у одного артиста Большого театра. За 50 тысяч рублей. Огромная сумма по тем временам. Когда катался на ней, девушки, образно говоря, под колеса кидались. У нее еще эффектный спортивный спойлер сзади был. Гонял на ней в Крым. А в Москве дурковал: гаишники тормозят, сотрудник подходит и предъявляет мне за превышение скорости. Я согласно киваю в ответ и… трогаюсь с места! За мной – погоня. Сейчас пристрелили бы, наверное. А тогда просто вновь остановился через километр, гаишник опять подошел, а я еще раз свой трюк повторил. Снова поехал, не предъявив документы. С ГАИ у меня отношения были шикарные. А как в те времена могли наказать? Выписывали десятирублевый штраф, и все.
Хотя номера однажды у меня все-таки сняли – „за систематические нарушения“. И что? Смешно говорить сегодня, но без номеров на моем „Форде-Сьерре“ мы с Сашей Шульгиным прокатились из Москвы до Риги. Отдыхать отправились в мой родной город».
А вскоре у Бориса появились возможности путешествовать не только по Советскому Союзу, но и летать в Америку. Однажды туда, за океан, ему дозвонилась мама и взволновано сообщила: «Боренька, у нас несчастье!» Зосимов испугался, подумав, что с папой что-то произошло. Но Раиса Леопольдовна утешила: «Тебе сожгли машину».
«Я выдохнул. Ну, сожгли, что ж… Не главная потеря в жизни. Через пару недель вернулся в Москву, сходил на стоянку, взглянул на обгоревший остов своего „Форда“».
Молва, да и сам Зосимов, сразу определили наиболее вероятного «заказчика» сожжения дорогого авто. Вспомнили о скандально выдворенном из «Землян» Владимире Киселёве. Но потом все как-то улеглось, «разрулили» инцидент. Ныне на вопрос «Причастен ли Киселёв к поджогу твоей машины?» Борис отвечает ностальгически-мемуарно: «Не знаю… Так же, как не знаю, чем бы все закончилось, случись наш конфликт года на три-четыре позже. А в конце 1980-х жизнь человеческая еще чего-то стоила. И тогда состоялась определенная „встреча в верхах“, где серьезные люди все решили словами, объяснив, что трогать меня не надо, иначе возможна ответная реакция.
Вообще, с годами знакомых из того далекого прошлого оцениваешь во многом иначе, отношение к ним меняется. У меня зла ни на кого нет, даже на Киселёва. В принципе, он мой единственный грех в жизни. Я ведь выдавил тогда человека из его дела».
Глава 4«Хочешь меня грохнуть – делай это сейчас»
За редкую в СССР иномарку Борис выложил десятки тысяч рублей, его пламенный (в прямом и переносном смысле) конфликт с бывшим деловым партнером уладили «серьезные люди», директорское портфолио Зосимова пополнялось во второй половине 1980-х именами популярных артистов, гаишникам на штрафы он запросто отстегивал «червонцы» – без заметного ущерба для личного бюджета. У него получалось быть удивительно удачливым молодым человеком в разгоравшейся «лотерее» советской перестройки.
«Борис точно улавливал порывы и направление горбачевского ветра перемен, того самого wind of change, о котором пели Scorpions и к которому пыталось подстроиться все население Советского Союза. У населения в целом вышло очень по-разному, а вот Борис Гурьевич свой счастливый билетик в этой „геополитической“ (как ныне выражаются) движухе точно отыскал, чудесным образом сочетая расчетливую осторожность с поступками фаталиста».
Ещё будучи импресарио Александра Барыкина, прозорливый Боря понял, что ограничиваться лишь устройством концертов под эгидой разных филармоний в тот момент, когда в стране большевиков нежданно-негаданно вернули НЭП, недальновидно. Для начала он сделал ставку на видеобизнес. У совграждан (тех, что могли себе позволить) в ту пору стали появляться первые личные видеомагнитофоны. Люди хотели смотреть дома то, что по-прежнему не попадало в государственный кинопрокат и на ТВ, но манило своей культовостью, актуальностью, разнообразием, качеством, пикантностью или запретностью. А еще желающим можно было предложить новшество – «семейную видеосъемку». Эпоха любительских кинокамер стремительно уходила в прошлое.
«Как только Горбачев разрешил частное предпринимательство, мы с моим приятелем-соседом сразу зарегистрировали первый в нашем районе кооператив. Решили заняться съемкой свадеб. Идея лежала на поверхности, поскольку у меня уже были свои видеокамеры. Но кооператив просуществовал совсем недолго. Сняли одну свадьбу и поняли, что это не наше. Заработок маленький, мороки много: снимаешь целый день, потом муторно монтируешь. Сегодняшних технических возможностей, программ типа iMovie и прочего еще ведь не существовало».
Зосимов быстро переформатировал свой бизнес. Расстался с компаньоном по кооперативу, да и с самим кооперативом, фактически «ушел в тень», но нашел по-настоящему прибыльный источник. «Сейчас об этом можно смело рассказывать, а тогда мою деятельность афишировать не стоило, она еще подпадала под уголовный кодекс. Первые очень неплохие суммы я заработал на перезаписи фильмов на видеокассеты. Доставал и покупал лазерные диски (финские или еще из какой-то европейской страны) с лицензионными, высококачественными записями популярных фильмов и сериалов, делал с них копии и продавал. „Греческую смоковницу“ и что-нибудь в этом роде я не тиражировал, поскольку знал одного парня, которого реально посадили за распространение „Мальчишника“. Помнишь, комедия с молодым Томом Хэнксом в главной роли? В общем, с такими фильмами решил не связываться. А вот, скажем, на известном австралийском телесериале „Возвращение в Эдем“ я заработал немерено, потому что он у меня у первого в Москве появился.
Дабы снизить риски (ну мало ли кто проколется и нагрянет внезапная проверка из „компетентных органов“), я непосредственно у себя дома оставил только один видеомагнитофон. Остальные аппараты раскидал по нескольким соседям, у которых с утра до вечера шла перезапись. Я им, разумеется, платил. Кажется, рубль за копию. Один из соседей, к слову, являлся очень близким родственником Екатерины Фурцевой. Но он нуждался в деньгах.
Реализовывал я все кассеты самостоятельно. Клиентура в основном была из Грузии, Узбекистана, Азербайджана. Всегда гарантировал им запись высокого качества, и люди у меня годами заказывали. Это приносило хороший доход. Я еще и видеомагнитофоны продавал. Спортсмены мне привозили из поездок на международные соревнования. Без всяких растаможек товар получал. Покупал у них с рук, затем перепродавал. Наибольшую активность развил, наверное, году в 1986-м. Затем эта сфера стала потихоньку легализовываться, видеосалоны открывались, прибыль уже не та получалась. Но я свое заработал. И уступил готовый бизнес Саше Шульгину».
Передав эстафету в видеобизнесе будущему создателю певицы Валерии, целеустремленный Зосимов, еще оставаясь директором «Землян», приступил к стратегическому планированию своего музыкального синдиката. Сейчас, в эпоху российской «вертикали власти», медиахолдингов, весьма отчетливо прорисованных «красных линий» в любой доходной сфере, в том числе шоу-бизнесе (да еще и при великой информационно-рекламной силе интернета), истории, подобные зосимовской, пожалуй, невозможны. Чтобы директор какого-нибудь исполнителя за несколько лет обустроил собственную разветвленную структуру (с фестивалем, лейблом, телеканалом, периодическими изданиями, пулом артистов и прочим) и оказался едва ли не главным игроком на отечественном музыкальном рынке – это утопия. А вот советская империя в фазе распада для предприимчивых натур выглядела почти Калифорнией периода золотой лихорадки. Надо было лишь (как и заокеанским старателям середины XIX века) не потерять голову, во всех значениях сего фразеологизма.
Кстати, упоминание США здесь годится не только для ассоциативности. Именно в этой стране Зосимов постиг теоретические азы того дела, которое обеспечило его навсегда, и нашел компаньонов и инвесторов для важнейших своих проектов.
«В первые свои приезды в Штаты, в конце 1980-х, я купил и прочел десяток специализированных книг по истории рекорд-бизнеса, музыкальному менеджменту, маркетингу, работе с артистами. Для меня стали открытием несколько основных постулатов: нужно создать собственный звукозаписывающий лейбл и от его имени подписывать контракты с исполнителями. Важны устойчивые медиаконтакты. В то время речь шла прежде всего о ТВ и радио. Желательно иметь собственный телеканал, радиостанцию или хотя бы наладить выгодные отношения с кем-то из нужных СМИ. Плюс выстроить надежную дистрибуцию своей продукции (кассет, дисков). До посещения Америки я ни о чем таком не думал и в музыкальном бизнесе мало что смыслил. Наверное, и без тех книг, методом тыка постепенно понял бы, как действовать. Но сколько бы совершил ошибок и потратил времени?»
«В теории все выглядело складно. Однако, как издревле повелось, перенос мирового опыта на российскую почву невозможен без учета „местной специфики“.»
В изученных Борисом американских книгах не говорилось о «братках», «крышах», «старших», о том, «кому занести» или куда позвонить для успешного «решения вопроса», допустим, по усиленной ротации определенного артиста или приобретению эфирной частоты. Хотя отечественный «колорит» Зосимов и без специальной литературы представлял достаточно хорошо, поэтому делал поправку на него сразу, как только в 1989 году создал первое звено своей будущей империи – компанию «БИЗ Экспресс».
«В Штатах, между прочим, тоже в 50–70-е прошлого века существовало в музбизнесе такое явление, как „пэйола“ (рекорд-компании за продвижение своих артистов „тайно“ платили радиостанциям и телеканалам). Потом пэйолу „упорядочили“ специальной статьей в кодексе. Но „братков“ там, конечно, не было. А у нас-то весь бизнес, еще с конца советских времен, обхаживался „крышами“, которые, замечу, вели себя на несколько порядков благороднее „крыш“ теперешних. Российские власти сейчас грамотно разобрались с теми, давними „крышами“ и сами стали одной большой „крышей“. Если тогда, условно говоря, „крыши“ брали десять-пятнадцать процентов от того, что ты заработал, то сегодня, по-моему, забирают процентов восемьдесят. И ничего полезного для бизнеса при этом не делают. Во всяком случае, так я понимаю ситуацию, слушая информированных людей».