Мы шли по унылым коридорам, гордо задрав головы, разве что иногда сгибались пополам от хохота, и у меня не осталось никаких сомнений, что я – дочь своего отца, ведь он вел бы себя так же, точь-в-точь. Я «дуплетом» повторяла его в горе и в радости. Пока мы шли домой, Морд получил от нас кучу разнообразных эпитетов от «эффектного парня» до «буффона», а его манера поглощать звезды в итоге обернулась выходкой неуклюжего, летучего медведя-маньяка.
– Разве бывают летающие медведи? – твердила я Борну. – Это все равно что растение, которое в действительности говорящий осьминог.
Борн же зациклился на новом для него слове:
– Буф-фон! – скандировал он. – Фон-барон! Фараон-фанфарон!
Я заранее знала, что это слово заворожит Борна, и он, забыв о медведях, начнет крутить его так и эдак, раз за разом, пока оно не превратится во что-то совершенно неузнаваемое.
– Да, – глубокомысленно сказала я. – Буффон он и есть буффон.
Таким образом, я немного пришла в себя, чему очень способствовали перешучивания с моим другом Борном, который, казалось, совершенно не изменился после своего переезда. С другом, который, пожертвовав собой, спас жизнь нам обоим.
– Буффарон!
Думаю, что Борн при этом был искренен. Он всегда оставался таким. Однако он перенял все мои реакции, научившись сразу откликаться на мои сигналы, а уже во вторую очередь – на сигналы из окружающего мира и книг. И я решила, что по крайней мере на несколько часов Борн забудет о своих ранах.
Если бы я не вела себя подчеркнуто легкомысленно, Борн тоже не проявлял бы «безмерного счастья». Не пустился бы в пляс вокруг Вика и его бассейна, проворно перебирая ресничками, не втягивал бы их потом в себя, растекаясь широкой «лужайкой», как он это называл, не примеривался, чтобы запрыгнуть на стену и чуть не под самый потолок зала, высокого, как кафедральный собор, и не глядел бы оттуда глазами-звездами, вновь имитируя ночное небо.
– Привет, Вик, – поздоровался Борн с потолка. – Привет, Вик. Я принес тебе подарок. Рахиль дала мне для тебя подарок. Привет, Вик.
Мы ворвались к Вику таким ураганом, что я сперва даже не заметила, что тот был в стельку пьян. Может, перебрал алко-гольянов, а может – обычной дури, которой барыжил. Факт в том, что он пребывал в такой же точно эйфории, как и мы с Борном, если не еще хлеще. Меня это немного обеспокоило, но я была слишком на взводе, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Мы живыми вернулись в Балконные Утесы. Мы спаслись.
– Вик, это – Борн. Борн, это – Вик, – представила их я друг другу.
В голове у меня засела глупая идея, что Вик может осмотреть раны Борна и помочь. Хотя с чего бы? Кто он такой, этот Вик? Врач? Ветеринар?
– Мы уже встречались, – сказал Вик. – Даже разговаривали. Мы с ним, можно сказать, братья, – в его голосе прозвучала какая-то мрачная, самоуничижительная нотка.
– Правда, Рахиль! Я знаю Вика. А Вик знает меня. Мы же с ним теперь соседи. Когда я переехал в свою новую квартиру, я пошел с ним знакомиться.
Я прямо оторопела. Борн выглядел уж слишком довольным своим соседством.
– Так и есть, Рахиль, – подтвердил Вик. – К тому же сдается, что Борну и до нашего знакомства было немало обо мне известно.
– Да-да, Рахиль говорит о тебе почти все время, Вик.
– Я так и понял.
Мое веселье испарилось.
Я стояла, все еще не в силах поверить, что событие, которого я так боялась, пытаясь скрыть страх за напускной веселостью, а именно – контакт двух разнородных химических соединений, уже давно свершилось.
Вик с Борном оказались знакомы. Они даже разговаривали. Я почувствовала себя преданной, как если бы Вик проделал что-то важное за моей спиной. Или еще хуже, как если бы такое проделал Борн. Хотя все это было просто смешно. Вик и Борн поладили, разве не этого мне хотелось больше всего на свете?
– И что же ты принес мне, дружок? – спросил Вик, глядя на Борна и совершенно игнорируя мое изумление. – Поздний ужин? Запчасти из развалин Компании? Или еще что?
На Вике были разномастные шлепанцы, на несколько размеров больше, чем нужно, клетчатые шорты и белая майка с ядовито-зеленым пятном. Судя по всему, он как раз собирался пойти спать.
– Кооооогооооть, – ответил Борн. – Я принес тебе кооооогооооть.
И с видом заправского конферансье он вырастил из плоского тела псевдоподию (Вик при виде подобного боязливо попятился), тогда как «звезды» сменились обычными его глазами. Щупальце вытянулось, действительно протягивая Вику коготь. Вик уставился на подношение, а я поморщилась, вспомнив залитый кровью пол фабрики. Коготь был длиной с мужское предплечье, устрашающе изогнут и заканчивался широким острием.
– Это еще что? – неуверенным голосом поинтересовался Вик. – В отстойниках нашли?
– Ты прекрасно знаешь, что это, – сказала я. Таким пьяным Вик мне не нравился.
– Кооогооть! Великолепный кооогоооть! Коготь Мордомедведя. – Борн уронил коготь на пол, щупальце втянулось, глаза вспыхнули, то ли от радости, то ли от боли. – А теперь я желаю проэкспедировать потолок.
– Проинспектировать, а не проэкспедировать, Борн.
От Борна отчетливо пахнуло соленой водой, чистой и свежей. Он сделался еще «лужаистее» и распластался по всему потолку, утончившись до четверти дюйма.
– Ты собрался обручиться с этим потолком, Борн? – спросила я.
– И не думал! Я никогда ни с кем не обручусь!
– А выглядит так, будто собрался.
– Нет! Просто хочу его потискать. Я сегодня всех тискаю. Все и вся.
– Может, тестируешь?
– Тостирую.
Он явно шел на поправку. Каким-то образом, все эти его «лужайки» и «тискания» ему помогали. Глядя на шрамы и отметины, нанесенные ему Мордовыми последышами, я поняла, как дорого обошелся Борну наш поход, при всех его заверениях, что он скоро будет «в полном порядке».
Вик поднял коготь, повертел его и плюхнулся на стул рядом с бассейном со своей квашней. Поверхность ее сегодня была темной и бормочуще-пузырящейся, в глубине она слегка отсвечивала зеленью. Свет, исходивший от лишайников и светлячков на потолке, теперь экранировал Борн. Впрочем, он предусмотрительно «включил» огоньки на себе самом.
Я села на соседний с Виком стул.
– У нас сегодня выдался тот еще денек. Столкнулись с Мордовыми последышами. Потому и задержались.
– Догадался. По когтю, – резко сказал Вик, но было заметно, как он обеспокоен.
Я долгим взглядом смерила Вика, сгорбившегося на стуле с когтем в руке. Как есть ходячий скелет с запавшими щеками и темными кругами под глазами. Увидев его таким худым и потерянным, я не решилась напомнить, что первым делом ему полагалось бы поинтересоваться, все ли с нами хорошо. Во-вторых, обнять меня. Ну, и в-третьих, раз уж он у нас такой умный, взглянуть мне в глаза и сообразить, что нам надо срочно поговорить.
– Я думала, коготь будет тебе интересен.
Мое понимание биотехнологий вообще и Виковых возможностей в частности всегда отличалось некоторой туманностью. В голове у меня шевелились наивные мыслишки о сотворении клона Морда, но хорошего Морда. Ответственного Морда. Морда-помощника.
– Ну да, коготь. Медвежий. От последыша, значит? Я много смогу из него выжать. Спасибо.
– Что-то не так, Вик?
– Ты считаешь, что это была здравая идея, притащить сюда Борна? – Он посмотрел на потолок.
Борн продолжал свою экспедицию, исследуя штукатурку и светлячков. В данный момент он расковыривал гнездо пауков (обычных, не биотехов).
– Не тронь светляков! – прикрикнул на него Вик.
– Нужно же было вам познакомиться. И потом, ты ведь с ним уже общался. Вы подружились.
– Ни с кем я не подружился. Мы просто перемолвились парой слов в коридоре. Если уж у меня нет выбора, я желаю хотя бы знать, что он затевает. К тому же я никогда не приводил его сюда прежде. А ты?
– Вообще-то, приводила, – созналась я. – Я показала ему все коридоры и потайные местечки, даже такие, куда он мог протиснуться, а я – нет.
Прошлись частым гребнем по всей нашей помойке, хотелось съязвить мне. По всей нашей помойке, от и до.
– Это значит, что твой вопрос основательно запоздал. Борн может помочь нам лучше узнать собственный дом. Благодаря ему мы теперь будем находить гораздо больше всяких полезных штук под завалами мусора.
– Борн то, Борн се, – Вик постукивал кончиком когтя по краю бассейна. – И так ситуевина донельзя паршивая, а теперь еще и это. Рахиль, во всех Балконных Утесах не осталось никого живого, кроме тебя, меня и Борна. Ни на какие мысли не наводит? Я же просил держать его подальше от бассейна. Я…
– Насколько мне известно, он и тебе приносил ящериц, Вик.
– Нет, не приносил. Он приносил их только в свой рот, который, кстати, ему не нужен.
– Ни я, ни Борн не собираемся выслушивать подобные оскорбления, – ответила я.
По крайней мере, я точно не собиралась. Вредные насекомые, паразиты… Борн содержал Балконные Утесы в чистоте, вот и все.
– Это же и наш дом тоже. Мы живем здесь все вместе. Я и Борн. Ты, я и Борн. Разве он не чудо? Неужто у тебя язык повернется сказать, что он – не чудо?
Борн, отрастив на концах щупалец кукольные головки, развернул на потолке бурную дискуссию о различных толкованиях слов «экспедирование» и «инспектирование», явно играя мне на руку.
– Угу, просто шедевр, – хмыкнул Вик. – Настоящий гений.
Мне оставалось только надеяться, что он не услышал Борново бормотание несколькими минутами раньше. Тот распространялся о том, что Вик не так уж и «по уши увяз в грязи», как я утверждала. И что сверху плавательный бассейн смотрится «здоровским, пусть и нездоровым, но в целом – просто опупенным местечком». Уж не раскопал ли он где-то в дебрях Балконных Утесов залежи подросткового фэнтези?
– И все-таки, Вик, что не так?
– Прежде всего выпроводи отсюда своего Борна. Пусть убирается вон.
– Нет.
Похоже, он не хотел замечать, что я вот-вот сорвусь. Я была не только на взводе, я еще и устала, у меня все болело, мне хотелось спать. Я почти с ног валилась после того, как побывала на седьмом небе от счастья.