— Идемте со мной наверх — сказал он мне — Возможно, к ночи будет шторм — произнес уже ей — Судя по приборам.
Он посмотрел, выходя на часы в каюте. Вероятно, в его каюте, где произошла наша первая встреча. На них было двенадцать дня. Дэниел показал мне рукой следовать за ним и быстро вышел в коридор между каютами яхты. Я последовал, молча за новым, теперь моим спасителем, знакомым, мимо молодой, но очень привлекательной девицы.
Мне показалось, она была не очень довольна моим присутствием на их судне. Она смотрела на меня с любопытством и каким-то нежеланием, одновременно или недоверием в отличие от Дэниела. Оно и понятно. У молодых людей, вероятно, были какие-то свои планы на путешествие, а тут я в океане. Нежеланный, наверное, гость, да еще и иностранец. Русский. Что, похоже, произвело недвусмысленное впечатление. И похоже, интерес как на моего спасителя Дэниела, так и на красавицу его подругу или жену смуглянку.
Эта обворожительной красоты американка смотрела на меня, как-то по особенному. Создалось впечатление, что она даже положила на меня глаз, но боялась меня одновременно. И оно понятно, я был чужой, да еще и иностранец.
— Я потерял все, вещи документы. Как вы нашли меня? — спросил я.
— Случайность — ответил мой спаситель по имени Дэниел — Мы увидели вас среди обломков в воде. Вот в этот бинокль.
Дэниел показал на висящий на его груди армейский бинокль и ответил — И решили помочь.
— А как я оказался в этой каюте и голый — спросил я, глядя в первую очередь, мимо проходя на обворожительную загоревшую до угольной черноты американку Джейн по фамилии Морган. Как звали одного из пиратов Карибского моря. Почему-то я вдруг это вспомнил из своих познаний по истории пиратства.
— Вы потеряли сознание на палубе — ответил, снова Дэниел — Когда вылезли сами по нашему кабелю и тросу подводного эхолота и сонара на палубу. И мы перетащили вас с Джейн сюда. Одежда сейчас в стирке, Джейн позаботилась об этом. Простите, обуви на вас не было.
— Я сбросил ее, чтобы не утонуть. Она была тяжелой из толстой кожи. И тянула под воду — ответил им я. И выходя в дверях каюты, обернувшись снова, посмотрел на эту самую Джейн, а она посмотрела не очень приветливо в отличие от Дэниела на меня и ответила — Не волнуйтесь вы за свои матросские штаны и плавки. Получите все в целости и сохранности. Если этим всем дорожите. И в сухом свежем виде. А, как по мне, я бы выбросила все это рыбам в океан.
Мне показалось, они были не чистые американцы. Хотя произношение было у них отличное, если считать мои отличные познания в иностранных языках. Я думаю, было у них что-то в крови, может от мексиканцев. Или испанцев, южане, и я не ошибался. Но, скорее все же, как я сделал первоначальный вывод, латиноамериканцы. Но, не янки, это точно.
— Сейчас уже четыре час вечера — произнес мой спаситель Дэниел уже в узком длинном трюмном освещенном лампами по всей длине коридоре яхты — Мы подобрали вас в одиннадцать утра. Вы были, все это время без сознания. Идемте со мной — сказал Дэниел. И надел на нос свои темные солнечные очки — Вам надо познакомиться с нашей малышкой Арабеллой. Раз уж вы оказались волею судьбы на нашем круизном парусном судне.
Я оторвался от проема дверей жилой каюты и пошел за новым знакомым Дэниелом.
Девица по имени Джейн посмотрела мне прямо без стеснения в глаза своими черными, как и, у ее напарника по путешествиям большими открытыми убийственными по красоте глазами. Я, не отрываясь от этого взгляда, прошел мимо нее. У меня зажгло внутри от этого девичьего взгляда. И понял что влюбился. Да, влюбился в эту молодую чернявую смуглую загоревшую до угольной черноты на тропическом морском солнце американку.
Всю можно сказать из себя. Я сразу оценил девицу. В отличие от
кабацких девиц, где я частенько проводил в портах время за стаканчиком Виски или Грога, куда была красивее и привлекательнее. Я был хорошим бабником и проходимцем по женщинам в свободное от мореплавание время. Увы, ни дать, ни взять, но я был такой. Плохо, или хорошо, это уже вам судить. Но, не переделать меня было уже. Жизнь моряка. И вот такая свободная без особых обязанностей жизнь, вероятно, испортили меня как нормально мужчину, или можно сказать мужа. Одинокий кобель без привязи и ищущий свою единственную и неповторимую сучку. И, похоже, я ее нашел, или она нашла меня.
Так вот, я достойно и сразу оценил, как мужчина эту чернявую черноглазую молодую и мною не очень довольную, по всему видимо, красотку. С гибкой тонкой, как у русалки или восточной танцовщицы талией. Это было видно под ее домашней одеждой. Коротким шелковым халатиком, затянутым туго шелковым пояском. Да, и ножки были у девицы ничего в этих домашних такого цвета, как и халатик тапочках. Только я старался, пока виду особого не подавать, о возможных, вскоре к ней не двусмысленных своих интересах. Но, загорелся, как-то быстро и сразу. Помню, как застучало сердце, когда рядом мимо ее проходил.
Она смотрела с интересом на меня и недоверием.
Я вышел в коридор яхты. Узкий освещенный коридорным светом проход между каютами. И пошел вослед за новым приятелем и моим спасителем Дэниелом к выходу на верхнюю палубу их судна.
Было 18 июля 2006 года. И часов десять утра. И я был наверху покрытой лаком из красного дерева палубе. Нацепив на свои бронзового загара голые ноги, первые, попавшиеся в этой же каюте резиновые пляжные сланцы, я стоял у правого борта спиной оперевшись на леерное бортовое ограждения левого борта большого скоростного судна под белыми большими на одной длинной мачте треугольными парусами. И держась по обе их стороны руками. Я стоял напротив длинной, почти на всю в длину палубы оконной иллюминаторной надстройки. Ведущей в каютный трюм, из которого я, собственно, и вышел, поднявшись наверх по крутой лестнице из узкого трюмного между каютами коридора. Яхту швыряло по волнам, и она неслась, теперь по ним, сломя голову на большой скорости.
На судне гремела музыка. Магнитофон, который Дэниел поставил на крышу выступающего каютного коридора с вытянутыми овальными иллюминаторами. Играл тяжелый рок вперемешку с рок-н-роллом. По моему «Моtley Crue», если не ошибаюсь.
Я поведал моему спасителю Дэниелу историю пожара на моем судне и как я оказался в океане. Возможно, один из всех после того ночного пожара выживший.
— Значит вы, действительно русский и из России?! — произнес, снова Дэниел, надевая на нос и глаза темные очки. И на минуту возле меня остановившись со связкой веревки.
— Да — ответил, даже, не думая, тоже громко, чтобы было ему слышно я — Из Владивостока!
— Вот, как! — ответил мне в ответ Дэниел — А, мы с Джейн из Калифорнии!
— Мы идем на полной, теперь скорости! Смотрите! Еще раз, не упадите! — улыбаясь, прокричал, перекрикивая шум волн и ветра, мой теперь, новый знакомый спаситель Дэниел.
— Подобрать вас, будет теперь, по новой, делом нелегким! — произнес, громко он.
— Постараюсь! — прокричал ему также в ответ, шутя как бы я.
На борту было название «Аrabellа». Арабелла, по-нашему. Яхта легко неслась по бушующим волнам удаляясь от того места, где меня подобрали. Она шла совершенно в другую сторону от торговых морских путей, куда-то на юг, и куда мне это было пока непонятно.
Я стоял и молчал, глядя на своих молодых спасителей, которые были моложе меня, и смотрел на бушующий океан.
Дэниел, как звали этого с виду добродушного молодого лет двадцати с чем-то парня, бегал от носа до кормы Арабеллы. Он все время посматривал на меня, пробегая мимо и поправляя парусный такелаж яхты. И мне приветливо улыбался. Что нельзя было сказать о его смуглой и загоревшей на тропическом солнце донельзя напарнице по мореплаванию.
Лет, как ранее было отмечено мною, наверное, не более, чем столько же, как и ему.
Джейн, поднявшись следом за мной, стояла недалеко на левом борту, также спиной наклонившись гибкой подпоясанной тугим широким шелковым пояском талией на леерное ограждение с противоположного правого бота яхты. И также, держалась, как и я, своими девичьими, загоревшими до черноты миленькими обеими ручками. Страхуя себя от падения при качке.
Она пристально рассматривала меня. И это было заметно. Она тоже, одела, зеркальные солнечные свои очки себе на миленький девичий носик. И закрыла ими свои обворожительные как у цыганки черные как ночь глаза, но, смотрела в мою сторону и это точно.
Ее дивные полные торчащие из-под короткого халатика стройные девичьи как уголь черные от плотного и ровного загара в домашних тапочках ножки, смотрели, тоже в мою сторону. И она, выгнувшись, чуть назад, выпятила в мою сторону свой под тем халатиком. Наверное, такой же обворожительный черный загоревший животик. И полную топорщащуюся из-под той одежды девичью трепетную грудь.
— «Какая красивая крутозадая сучка» — как то сразу оценил, про себя ее, я — «И этот красивый до черноты загар, на, ее девичьих соблазнительных ножках и ручках. И это личико, наверное, не целованное еще никем.
Смотрит все время на меня. Просто, прожигает взглядом! Бестия!».
Я оценил девицу, сразу. И особенно ее девичьи ножки. И, похоже, мой взгляд прожженного морской солью морского русского волка, потерпевшего неудачу в океане не остался без внимания.
Она смотрела все время и довольно нагло на меня. Не отрываясь, словно, караулила каждое мое движение или взгляд, как стражник. А, я думал — «Кто они эти ребята подобравшие меня в океане? Муж с женой в свадебном странствии. Или, брат с сестрой. Или, просто, знакомые, хотя вряд ли?».
Джейн Морган, так она назвалась.
Халатик приподымало в полах морским ветром. И я видел ее белые купальника тонкие, очень узкие, едва закрывающие девичий волосатый с промежностью лобок плавки, натянутые туго на крутые оголенные шаловливым ветром девичьи, блестящие от черного крепкого плотного загара ляжки и бедра. Тонким пояском, передавившим их глубоко, и поджав низ милого девичьего, такого же черного от загара животика. Выше я не видел, не давал туго затянутый на талии шелковый халатика тоненький пояс. Ее длинные до пояса вьющиеся змеями черные смоляные чернотой волосы развивались по ветру и захлестывались на ее лицо. И она все время поправляла их своими маленькими девичьими красивыми пальчиками. Не снимая свои зеркальные очки, сейчас одной своей рукой и все смотрела, только на меня. На прибившегося волею рока к ним чужестранца.