— Мало заказали, — замечает Ремезов. — Ваш растущий организм недополучит калорий.
— Считать чужие калории невежливо.
— Виноват, опростоволосился… — кивает он. И просит официанта: — Принесите для девушки филе дорадо и безе с черносливом на десерт. И коктейль.
— Какой изволите?
— Хм… — Ремезов трет лоб, припоминая. — Названия не знаю, поэтому опишу, а вы угадайте. Слой синий, слой лимонный, сверху фрукты. Киви и апельсин. Очень сладкий и очень липкий, плохо отмывается с одежды.
— Я передам бармену, — невозмутимо кивает официант и ускользает балетной походкой.
— Зачем вы сделали за меня заказ? Я не просила и ничего этого не буду, — говорю строгим голосом.
— Вы хотели коктейль, а я вышиб его у вас из рук. Возмещаю утрату. И вам надо хорошенько поесть. Когда девушка сыта, у нее развязывается язык. А я вас позвал сюда именно за этим — разговаривать и развлекать меня.
Оказавшись в ресторане, Ремезов переменился. На бизнес-выставке он предстал эдаким надменным гусаром-балагуром. А сейчас посерьезнел, собрался. Бархат из голоса исчез, появились жесткие нотки. Лицо сосредоточенное, как будто Ремезов рассчитывает в уме процентную ставку. И взгляд мрачно-демонический.
Наш заказ приносят моментально. Наверное, у них на кухне скатерть-самобранка.
Молча едим. Чувствую себя натянуто. Накалываю кусочки рыбы на вилку и долго рассматриваю — лишь бы не глядеть на Ремезова. Жду, когда он приступит к разговору и не знаю, что от него ожидать. От напряжения у меня даже пресс болит.
Кормят тут между прочим, вкусно. Хотя зря я ем заказанное Ремезовым блюдо. Теперь уже точно не получится настаивать на раздельном счете. Да и ладно. Он потребовал, чтобы я пошла с ним в ресторан. Значит, пусть платит. Это по правилам.
Коктейль мне принесли именно тот, что я так и не попробовала на бизнес-презентации! Безалкогольный, ароматный, свежий. Магия, да и только.
Постепенно обретаю почву под ногами.
Наевшись, Ремезов добреет. Устраивает в ладони низкий пузатый бокал, на дне которого плещется что-то темно-вишневое, откидывается на спинку и изучает меня немигающими черными глазами из-под насупленных бровей.
— Ну-с, приступим, — объявляет он тоном палача. — Задавать вопросы буду я, вы отвечаете, меня с толку не сбиваете. Договорились?
Пожимаю плечами.
— Чем вы занимаетесь, Татьяна? Кто вы вообще?
Вот так вопрос! Кто я вообще? Да это самый сложный вопрос на свете!
Докладываю как на собеседовании. Ух, как я не люблю такие допросы.
— Татьяна Павловна Берестова. Двадцать шесть лет, не замужем. Пока. Отучилась на специалиста в области межкультурной коммуникации, но по специальности не работаю.
— И где служите?
— Нигде не служу. В офис не хожу, беру заказы из интернета. Мне так нравится.
— Почему?
— Потому что я не командный игрок. Я — вольная птица, в офисной клетке сидеть не могу, чирикать под указку начальства тоже, — заканчиваю дерзко.
— Хм… — удивляется Ремезов. — И никогда не пробовали? Может, вам бы понравилось. Большинство людей обожают клетки и начальников. Самому по себе в мире страшно и неуютно. Своей головой приходится думать, да и обвинить некого, коли облажаешься. Деньги, опять же, платят.
— Может и проще. Но мне так не нравится. Не в деньгах счастье. На жизнь мне хватает.
— А какая у вас цель в жизни?
— Никакой! — объявляю с удовольствием. — И это мой принцип. Только существуя без цели, ты лучше узнаешь жизнь и наслаждаешься ее красотой. Я делаю все, что мне захочется, все, что взбредет в голову.
У Ремезова шокированный, но заинтересованный вид. Он морщит лоб, усмехается, отпивает из бокала. Задумывается.
— Вы хиппи? Философ? Или просто безответственная лентяйка?
— Нет, нет и нет.
— Ну и как, получается наслаждаться жизнью?
— Вполне!
— А Эдуард разделяет ваши принципы? Он исполнительный, трудолюбивый юноша.
— Противоположности притягиваются. Партнерам вовсе не обязательно разделять принципы друг друга.
— С этим можно поспорить.
— Не надо спорить. У вас своя правда, у меня своя. Поверьте, я уважаю чужие стремления. Глубоко восхищаюсь тем что вы делаете. Вы построили успешную компанию. Вы даете рабочие места. Вы твердо идете к намеченной цели.
Это я сообразила, что надо бы к нему подольститься, так как разговор плавно сворачивает на Эдика.
— Вы великий человек, Родион Романович! — заканчиваю по наитию, вспомнив портреты Ремезова в наряде Наполеона на стенах офиса.
Ничего, лестью эго не испортишь.
Глава 4
Ремезов поперхнулся коньяком. Долго кашлял в салфетку.
— Попейте! — пододвигаю ему стакан с водой. — Постучать ваc по спине?
Он отрицательно мотает головой, глубоко дышит и, обретя голос, заявляет:
— Великий человек, говорите? Польщен вашей оценкой.
Показалось, что он смеется надо мной. Хотя лицо его серьезно. Но в глазах черти прыгают.
Точно — смеется.
— Мне сложно, но хочется вас понять. Как это: жить в свое удовольствие? Делать то что вздумается? Так взрослым не положено. Нельзя.
— Очень даже можно. У меня куча хобби. Хочу попробовать все на свете. Мне не бывает скучно.
— А как жить без цели? Это вообще нонсенс. Вы что, инфузория-туфелька, чтобы жить без цели?
— Да у меня целая куча целей! Просто нет глобальной. Ну, типа, получить Нобелевскую премию или купить однушку в ипотеку. Это же уныло — отдавать себя всю чему-то одному. А мои маленькие цели они как блестки. Сверкают, рассыпаны повсюду! И их очень легко достичь.
— Например?
— Ну… Купить сандалии со стразами. Забраться на крышу самого высокого здания в городе. Покормить тигра с руки. Выступить с песней в подземном переходе. Добраться электричками от Владивостока до Сан-Марино.
— О, боже… Как вы дожили до ваших лет здоровой и без судимостей с такими планами. Впрочем, что-то в этом есть. Вы подкинули мне богатую пищу к размышлению.
— Кушайте на здоровье, Родион Романович.
«И не подавитесь», добавляю мысленно. Но он умеет читать мысли.
— Дерзите, Татьяна, — говорит строго.
— Простите. У меня манера разговаривать такая. Я не хотела вас обидеть. Вы меня одергивайте, если что. Вам можно.
— Потому что я начальник вашего Эдика? И вы боитесь, что я на нем отыграюсь?
— Вы выше этого! Вы же джентльмен, сами сказали.
Он усмехается и качает головой. А я и правда не понимаю, чего это меня понесло в словесную перепалку. Надо быть собранной и учтивой, а я как будто постоянно проверяю с Ремезовым границу дозволенного.
— Все же мне кажется, что Эдуард не одобряет вашего образа жизни.
— Ничего подобного. Он меня поддерживает, и я его во всем поддерживаю. Мы дополняем друг друга.
— Но вам же хочется, чтобы он вместе с вами чудил и куролесил? Разделял ваши безумные увлечения?
— Для него работа на первом месте. Я его не ревную к работе.
— Да вы золото, а не девушка. Другие бы истерили. Допрашивали, где он пропадает допоздна, почему не уделяет вам внимания. Подозревали бы во всяком. С кем он там на работе засиживается, точно ли поглощен отчетами или какой-нибудь профурсеткой…
— Эдуард не такой, что вы! Конечно, порой мне грустно, что его рядом нет. Вот, мы сейчас с вами сидим в ресторане, вкусные блюда едим, а он в офисе, с вашим новым клиентом беседует.
— Ишь, какой молодец! — оживляется Ремезов. — Ну да, новый клиент — это важно. Значит, я причина вашего огорчения? Раз заставил Эдуарада этим заниматься и в офисе после работы запер?
— Ну да… То есть, нет. Я понимаю… надо, значит надо.
— Правильно понимаете.
Он нашей дуэли у меня голова кругом идет. Ремезов ни одного слова не скажет нормально, все с каким-то смыслом, с подвохом. Поди пойми его. Глаза у него то искрятся озорством, то становятся непроницаемыми, то вспыхивает в них насмешка.
— Родион Романович… а можно, я вас попрошу кое о чем?
— Валяйте. Я сегодня добрый. Наверное, одежда с чужого плеча на меня так действует.
— Можно вы Эдика в субботу отпустите? Один раз! Он потом отработает.
— В субботу? Эдуард работает в субботу?
— Да, у вас проект горит.
— Ах да, проект… Вечно у нас что-то в офисе горит. Хоть пожарную команду вызывай. И Эдуард, значит, в центре борьбы с огненной стихией… Да, хороший работник Эдуард, что и говорить. Ценный. И зачем он вам понадобился в субботу?
— Мы с ним договаривались на одно мероприятие пойти… развлекательное. Давно планировали… Отпустите его, пожалуйста! Ведь это же выходной … Нам хочется вместе побыть.
Ремезов молчит, усмехается в бороду. Обдумывает. Наверное, ему приятно, когда его умоляют. Может, заломить руки и поплакать? Нет, это уже перебор.
— Нет, — изрекает он величественно. — Не отпущу. Еще чего выдумали!
— Ладно, — отвечаю уныло. Не особо-то я надеялась. Шикарный костюм Фионы так и останется висеть в шкафу, а я проведу очередной одинокий вечер.
— Сделаем так, — говорит Ремезов, постукивая длинным пальцем по бокалу. — Эдуард будет трудиться в офисе на благо компании, а на ваше развлекательное мероприятие вы пойдете со мной.
— С какой это стати! — вырывается у меня.
От изумления роняю вилку, она гремит по полу, к ней хищной бесшумной птицей бросается официант.
— Выслушайте до конца, а потом вилками швыряйтесь. Вот что скажу: я вам завидую, Татьяна.
— Почему?!
— Меня заинтересовал ваш подход. Он инфантильный и безответственный. Но вот в чем дело… недавно я обнаружил, что разучился радоваться жизни. Новые победы и достижения не приносят удовольствия. Наверное, это кризис среднего возраста. И вы правы: мне скучно. Хочу попробовать что-то новое. В этом деле мне нужен наставник и проводник. Безбашенный и легкомысленный. Это вы, Татьяна.
Мотаю головой и закатываю глаза.
— Мы с вами заключим договор, — объясняет Ремезов с удовольствием. — Целый месяц вы будете меня развлекать. Мы будем ходить на свидания, выбор развлечений оставляю за вами. Все, что вам в голову взбредет.