Решено было провести вечером последние приготовления, .а рано утром выйти в путь.
Глава одиннадцатая
БИЗАНЬ НА ГИТОВЫ!
Ленька никогда в жизни не страдал от бессонницы. Только один раз, когда он занял первое место в школе по бегу на стометровку, он долго не мог уснуть, все переживал, вспоминал подробности, радовался. А когда утром проснулся, то первая мысль была: «Я быстрее всех бегаю!» А на сердце было так весело, что хоть песни пой.
Такое же чудесное настроение было у Леньки и в это утро. Выспался он отлично. И кто только придумал разные там кровати, раскладушки, кушетки, когда вот такое сено - лучшая постель: мягкая, удобная, без простыней и пододеяльников, которые вечно путаются в ногах и мешают лежать по-человечески.
Стряхнув с себя прилипшие сухие травинки, Ленька выбежал на берег, напевая на собственный мотив:
- Шалтай-болтай, зюйд-вест
и каменные пули…
Багряное солнце только-только выкатилось из-за сопок и было еще не ярким, будто не совсем проснувшимся. Одинокую березку насквозь просвечивали солнечные лучи, она превратилась в какой-то сказочный факел, который будто освещал все удивительное разноцветье ложбины, песчаный берег и покрытую белесым туманом воду. Было безветренно, тихо, но клубы тумана торопливо скользили по воде, словно хотели убежать от солнечного света. Скоро туман исчез, и солнце постелило через пролив светлую ковровую дорожку.
Раньше Ленька никогда не обращал внимания на то, красива ли вокруг него природа или нет. Все разговоры взрослых о погоде, описания закатов и восходов в книгах он считал совершенно напрасными, лишними. Но вот сейчас он вдруг понял чудесную красоту утра и все любовался необыкновенными переливами нежных красок. И он подумал, что вся эта красота идет от моря и что без него жить на свете было бы худо…
У самого берега играла рыба, сверкая серебром. Ленька подошел к воде, потрогал ее рукой. Она была теплой-теплой, потянуло искупаться, но было жалко терять на это время.
Пора! Ленька вернулся на сеновал. Котька лежал с широко раскрытыми глазами, уставившись в дощатую со щелями крышу. Он даже не заметил, что товарищ вернулся. Должно быть Котька представляет себе, что творится сейчас дома, после побега. Мать, наверное, плачет, звонит в милицию, отец успокаивает ее. Впрочем, может совсем и не об этом думает Котька, а просто делит клад, который они сегодня найдут. Во всяком случае, он по-прежнему таращит свои синие глаза и не замечает на себе постороннего взгляда.
Леньке даже неловко стало, словно он подслушал чужой разговор. Сделав вид, что он ничего не заметил, закричал:
- Подъем, братва! Бизань на гитовы!
Витька вскочил и некоторое время ошалело смотрел на Леньку, будто в первый раз его видел. А Котька поднялся быстро, с удовольствием повторив команду:
- Бизань на гитовы!
Неизвестно, слышала ли эту команду Ирина, но она тоже проснулась и вышла из домика.
- Накопаем червей. Я местечко знаю хорошее… - предложила она.
Ленька не мог не отметить про себя предусмотрительность и догадливость Ирины, но признать это вслух было сверх его сил и он нарочито грубо, ворчливо ответил:
- Месте-е-ечко… Где их, червей, нет…
Сказал, однако безропотно пошел за Ириной, неся в руках лопату и консервную банку. Место, указанное ею, было в самом деле замечательное, и потребовалось всего несколько минут на то, чтобы вдоволь заготовить рыбьей приманки. Если бы на каждого червя удалось поймать по одной рыбке, то улов не унести бы всем четверым.
Николай Ильич вышел проводить ребят. На всякий случай дал большой кусок брезента, чтобы укрыться от дождя,, посоветовал идти не только на веслах, но иногда и вести лодку бечевой: чтобы двое сидели, а двое шли по берегу и тащили судно на буксире.
Всем хотелось грести. Это казалось делом простым и неутомительным: занес весла назад - рраз! - рванул на себя.
Особенно тянуло к веслам Котьку. Он первый забрале» в лодку и уселся в центре. Витьке тоже никогда в жизни не приходилось грести и не терпелось испробовать свои силы.
- Лень, ты не хочешь грести? - заискивающе спросил он, видно, не думая считаться с желанием Котьки.
- А что же мне делать! - жестоко объявил Боцман. - Мне надо грести, потому что вы не умеете.
Котька безропотно опустил весла й встал с сиденья. С Витькой он бы еще поскандалил, но слово Боцмана - закон для него.
Путешествие начиналось не особенно весело, поскольку у каждого были причины для недовольства. Однако всех успокоила рассудительная Ирина. Она сказала:
- Сначала будет трудно выгребать, и надо двоим сесть за весла. А ты Леня, возьми кормовик… Или давай я его возьму, если ты не можешь…
Даже через загар проступила краска на щеках Боцмана Это ведь оскорбление: чтобы он, Боцман, да не умел работать кормовым веслом!
Просто он забыл, что кому-нибудь надо управлять судном.
- «Не можешь…» - передразнил он Ирину. - Проходи на бак…
Николай Ильич пожелал «ни клева, ни улова» и сильна оттолкнул лодку от берега. Она скользнула по воде и остановилась, мягко раскачиваясь на своих собственных волнах. Ленька, не мешкая, в несколько забористых гребков развернул ее, скомандовал:
- Весла на воду!
Был полнейший штиль. Ни рябинки, ни единой складочки на воде. Лодка взяла курс на Лисью протоку.
- Отличная посудина! - похвалил лодку Ленька.
Глава двенадцатая
У КАЖДОГО ПРАВИЛА ЕСТЬ ИСКЛЮЧЕНИЯ
На первой же миле Витька с Котькой выяснили, что для работы на веслах одного желания мало. Проклятое весло то зарывается всей лопастью в воду, то скользит поверху, «печет блины», обдавая брызгами сидящего на корме Боцмана.
Ленька не сердится. Он понимает, что сразу из ребят моряков не сделаешь, гребля требует навыков. Помогая товарищам, он работает веслом то слева, то справа, а когда случается такое, что гребцы несколько взмахов сделают чисто, он держит кормовик в воде как руль.
Скоро Витька устал и начал раскаиваться в том, что добровольно взвалил на себя нелегкое бремя матросской службы. Он уже несколько раз недовольно подумал про Леньку: «Уселся, как барин! Подумаешь - правит… Знай себе держи весло по течению…»
Но Котька держался молодцом. Он очень старался, и у него с каждым взмахом получалось все лучше и лучше. Чтобы весло не вырывалось из рук, он решил поплевать на ладони и тут заметил, что они покрылись крупными белыми волдырями.
- Ой, Котька, ты же все руки стер! - воскликнула с жалостью Ира.
В ответ Котька презрительно хмыкнул: дескать, ему ли будущему моряку, обращать внимание на какие-то мозоли! Но это он только так храбрился, а на деле быстро согласился поменяться местами с Иринкой. Ленька тоже сменил Витьку, отдав ему кормовое весло.
Перебираясь на корму, Витька похвалился:
- Это что!.. Вот мы один раз с папкой ездили на лодке купаться и нас в пути штормяга застал… Штормяга - будь здоров, но мы запросто шли по волнам! Папка на веслах сидел, а я на руле.
Сказав это, Витька взялся за кормовик и сразу убедился, что работать им очень трудно не только в «штормягу», но и в полнейший штиль. Весло билось в руках, как живое, бросалось из стороны в сторону, норовило уйти под воду.
Всем было ясно, что от такого кормчего, как Витька, толку нет никакого и что он только для видимости макает весло в воду. Тем не менее лодка шла прямо и очень ходко. Ленька сразу заметил, что Ира гребет замечательно: сноровисто, сильно и в такт с ним. Вот только косичка ее иногда мешает, задевает за Ленькино ухо, а то бьет по щеке. Впрочем, косичка тоненькая, мягкая, так что и не больно совсем, а только так, щекотно немножко. Ленька подумал, что без Иры пришлось бы помучиться с Витькой и Котькой, которые ничего не умеют, и что Ира не похожа на других девчонок-дурех. Она даже красивая немножко, особенно если сбоку смотреть…
Ленькины размышления прервал Котька:
- Лень, а почему здесь буи какие-то не такие?..
- Да, не озерные, а морские буи, - охотно ответил Боцман. - Они прочно спаяны или склепаны, и во внутрь вода не может пройти. Потому они и не тонут и очень устойчивы на волнах. Все буи освещаются лампочками, которые с помощью часового механизма сами зажигаются ночью и тухнут днем.
Подплыли к бую поближе, чтобы получше рассмотреть его. Ленька рассказал все, что только знал о судоходной обстановке. И тут выяснилось, что эта девчонка Ирина неплохо разбирается в морских делах. Что огни на буях сами тухнут и зажигаются не из-за часового механизма, а из-за специального фотоэлектронного устройства - этого не знал сам Ленька, а она знала и рассказала, что утром, как только первый светлый луч упадет на фоточувствительную пластинку, автомат сразу же отключит батарею, а вечером, чуть потемнеет, лампочка загорится опять.
Иринкин рассказ был, конечно, интересным, но он вместе с тем, мог сильно подорвать Ленькин авторитет, если бы не Котька. Он ни с того, ни с сего перебил Ирину:
- А ты знаешь, что такое бом-кливер?
- Нет, - простодушно призналась Ира.
- Ах нет?! - торжествующе воскликнул Котька. - А раз нет - то сиди да помалкивай!
Ирине не понятна была Котькина злость, и она обиженно пожала худенькими плечами. Витька самодовольно усмехнулся, а Боцман подумал про себя, что девчонки вообще-то не пригодны к работе в море, но, наверное, есть исключения из правила.
Глава тринадцатая
«МОРСКОЙ ВОЛК» БЫЛ ПРАВ
Витька ввязался в это путешествие на Лисью протоку только из-за клада. Если бы не это, он бы лучше играл сейчас в футбол. Сами поиски клада он себе четко не представлял. Почему-то казалось, что раз у них есть таинственная записка, значит беспокоиться нечего, надо только прийти на протоку и взять готовенький клад.
Но получилось несколько иначе. Вернее, совсем даже не так. Протока - это, оказывается, мелкая и длинная речушка. По берегам ее, словно меховая оторочка на пальто, тянется густой и ровный, будто подстриженный заботливым садовником, кустарник. Изредка он отступает от воды, обнажая песчаный берег с сизыми мать-мачехиными листьями.