В ответ на это он мне опять затянул свою унылую привычную песнь: «Ле Пен сволочь, а французы шовинисты». «Ну, - думаю, - упрямая западноевропейская башка, нудный же ты мужичонка», - и снова меняю тему, говоря ему так: «Ну хорошо, вы там у нас Единая Европа и всё такое прочее; это, в конце концов, ваши проблемы, что вам делать с «лицами арабской национальности» - у нас подобного добра и у самих много, ну вас к лешему, разбирайтесь сами. Давай лучше на вопрос международных отношений посмотрим под другим углом зрения: вот как вы там, на Западе,считаете - Россия она кто: она Европа или не Европа?» И тут уж он, бедняга, едва не задохнулся от восторга: «Ну да, естественно, naturalmente, Россия - великая страна, как же, слышали! Достоевский! Чайковский!! Матрёшки!!! Огромные просторы, необыкновенная стойкость народа, всегда дававшего отпор оккупантам!» Тут я наконец вздохнула с облегчением и поняла, что вот теперь-то уж пришла пора воспользоваться моментом, чтобы закосить под кукушку, хвалящую петуха, и, приосанившись, в свою очередь, сама начала восторгаться испанцами (и, надо сказать, совершенно искренне). «Полно, Мартин, - говорю, - полно, голубчик, умерь своё восхищение: не мы одни, русские, в Европе такие уникальные, брось прибедняться-то, потому что вот и у вас имела место Реконкиста, которая была, прямо скажем, и подольше, и потяжельше нашего пресловутого «монголо-татарского ига». И вот, имея такой-то опыт борьбы с «лицами арабской национальности», вы теперь прямо-таки и не знаете, как бороться с вашими новыми «маврами»? Да вот и Наполеону, кстати сказать, по мордасам когда-то надавали не одни только русские, и, покуда вся Европа безмолвно лежала под Бонапартом, только Испания и Россия…»
«Вот-вот, Россия, - продолжил он тем временем свою песнь, мужественно не расслышав моего искреннего комплимента и проигнорировав моё восхищение его предками, которые умели показывать оккупантам, почём раки зимой, - мы вас, русских, всегда боялись: вы для нас всегда были как македонцы для греков - и не вполне варварами, но и не вполне цивилизованными людьми. Вот и сейчас, - говорит он, - в наших газетах пишут, что вы так и остались оголтелыми милитаристами и по-прежнему куёте своё мощное оружие, чтобы завоевать бедную и беззащитную старушку Европу». - «Окстись, дружище, - отвечаю, - протри глаза-то: какой, к лешему, милитаризм? Да ваши европейские инспекторы у нас ещё с горбачёвских времён все военные базы вдоль и поперёк обшарили, с удовлетворением убедившись, что, как говорилось в нашем старом фильме, «всё уже украдено до нас». Где же он, наш пресловутый милитаризм, в чём он выражается?» - «Ну как же, - в ужасе кричит Мартин, - вот у нас в газетах пишут, что у вас уже собираются вводить в школах курс начальной военной подготовки, где юноши, какой кошмар, вместо того, чтобы штудировать основы маркетинга, снова будут учиться разбирать-собирать автомат Калашникова.» - «Это кто ж и когда ж ещё научится, - говорю. - Но даже если кто и научится, так не «калашом» же единым, ты же понимаешь, будет решаться исход глобальных сражений, которые станут битвой технологий».
«Да уж, - говорит он, - на этого вашего Путина только посмотришь и сразу зуб на зуб не попадает: сразу видно, что он за ястреб, куды там до него Бушу! Не зря же он, ваш Путин, в КГБ воспитывался! Мы его, бедные, так боимся, так боимся, что просто страх!» - «Ну, во-первых, - говорю, - Путин - он столько же наш, сколько и ваш: нам тут его сверху поставили, как управдома, так что теперь у нас жильцы сами по себе, а он сам по себе! И причём, что характерно, всё больше, заметь, в вашей же европейской тусовке он и околачивается. А особенно когда увидишь его в одной компании с вашим Аснаром да с английским Блэром, да с примкнувшим к ним Берлускони, этим «крёстным отцом», так сразу и становится понятно, что всех их на одной и той же фабрике, голубчиков, и заготовили: даже вот и пиджачки на них в одном и том же ателье и одной и той же рукой пошиты. Нет, давай лучше не будем про правителей, которым нет дела ни до Вани, ни до Хуана, ни до Джона, ни до Джованни соответственно; давай лучше снова вернёмся к вопросу о России и Европе и рассмотрим его, этот вопрос, с точки зрения столь любимого тобою «демократического принципа». Вот ты говоришь, что Россия, благо, в ней давно уже ассимилированы вами Чайковский и Достоевский, - это Европа. Хорошо, допустим, Россия, как вы заявляете, и впрямь Европа, но только как же тогда согласовать всё это с визовым режимом? Почему простой, извиняюсь за выражение, россиянин может приехать к вам только в унизительном качестве «руссо туристо», а потом ровно через месяц (в отличие от других) он получает под зад коленом от Объединенной Европы? Мол, Достоевский, Чайковский, матрёшки, Спиваков, Ростропович и Гусинский - это всё хорошо, это нам подходит, а вот Иван Иванович - это плохо, портянками на всю Европу от него, видишь ли, воняет… Нет уж, любезный, давай смотреть на это дело по-демократически, то есть объективно, и давай выбирать что-то одно - или мы дикое мужичьё, племя людоедов и, следовательно, вы никого, слышите, никого из нас к себе не впускаете и боитесь нас так, что даже и теперешний, кургузый двуглавый паспорт у вас станет вызывать такую же панику, какую когда-то, во времена Маяковского, у вас вызывал наш серпастый-молоткастый. Но вот если уж мы, как вы там утверждаете на ваших форумах-саммитах, действительно европейцы - то вот тогда, будьте любезны, реально уравнивайте нас в правах со всеми остальными «еврочленами». Ну так и где она тут у вас, эта ваша хвалёная демократия?»
«Ну да, вы бедные, - огрызается Мартин, - нет у вас за душой ни евроцента - вот оттого-то мы вас и боимся - а вдруг вы к нам всей своей Россией попрёте? Так вы тогда нас одной своей живой массой задавите!» - «Брось врать-то, - говорю я ему, - все, кому надо, давно уже у вас. Я уж не говорю про легальных, которым вы лучшие свои земли продали, но вот и на русских-белорусских-молдавских и прочих постсоветских нелегалов у вас в европах вы сами же, и с большим удовольствием, глаза закрываете, потому что вам это выгодно - выгодно, чтобы они у вас нелегально работали. Ты-то вот сам, небось, за двести евриков в месяц на грязной и тяжёлой работе горбатиться не будешь, тогда как для какого-нибудь Тараса или Василя это же просто гигантские деньги: на них вся его деревня ещё долго кормиться будет и ещё за это Бога станет благодарить. А вот насчёт того, что русские бедные… Ну, это ещё как сказать: страна в целом, если смотреть на неё глобально, с точки зрения столь любимой вами макроэкономики, - это да, но вот граждане-то: они у нас самые разные. Как говорится, мухи - отдельно, котлеты - отдельно. Нет, наши граждане, они, конечно, не гусинские, о чём базар, но вот зато заметь: у нас в стране даже и при всех наших кризисах-раскризисах кривая покупки автомобилей, мобильных телефонов, недвижимости год от года уверенно ползёт вверх, меж тем как у вас в Европе с этим делом полный застой и невероятный кризис сбыта. Это мы только с виду такие неказистые, такие сермяжные, в лаптях да в пестряди, а загляни ты простому обывателю под матрас: боже ж ты мой, и чего там только не найдёшь!.. Корейко отдыхает! Нет, мы не бедные, мы, как говорил один классический персонаж, «просто в бедности живём»! Так что о нашей пресловутой нищете давай лучше не будем (ну да, на хлебушек у нас, может, и вправду нет, а вот зато на оплату интернет-трафика по безлимитному тарифу всегда найдётся!). Да вот чего далеко ходить: пока я у вас в Испании на унизительных условиях «руссо туристо» гостила, за мной упорно ходил один португальский студент и на манер Кисы Воробьянинова всё протягивал свою потёртую шляпу: подайте, мол, бедной жертве объединённой Европы! А когда я в ваш книжный магазин зашла и набрала книг ваших классических авторов на солидную сумму, так мне потом на прощание весь персонал этого магазина в ножки кланялся и слёзно умолял: заходите, мол, ещё. Так что выходит, дорогой Мартин, дело отнюдь не в бедности! А вот если вы и впрямь считаете, что русские - они народ неблагонадёжный, так что ж, следите за каждым из нас персонально. Я тебя умоляю: установите за нами строжайший полицейский надзор, это ваше святое право, проверяйте у нас паспорта на каждом углу, пожалуйста, никто и не пикнет, но не давайте русскому пинка под зад через месяц после его въезда в Объединенную Европу только за то, что он русский».
На это мой Мартин почему-то ничего не ответил, но, верный уже избранной им методе, опять внезапно перешёл на другую тему: он воодушевлённо стал нахваливать американцев, которые по части демократических свобод куда как перегнали их, европейцев, в частности ещё и потому, что в Америке, под сенью статуи Свободы никогда не будет существовать таких условий, чтобы могла вырасти такая сволочь, как Ле Пен. (Дался же он ему, право слово, будто других политиков во всём свете не сыщешь!) «Американцы, - сказал Мартин, - своей практичностью напоминают мне римлян, которые смотрели на вещи просто, с прагматической точки зрения, и потому строили акведуки, а не пирамиды, не бессмысленные китайские стены, эти памятники варварству и мегаломании». - «Акведуки, - говорю, - прекрасная вещь, кто бы спорил, но только вот если в Египте строили пирамиды, а в Китае - китайскую стену, то это отнюдь не означает того, что египтяне или китайцы были тупицами, которые мучались дурью и просто не знали, чем себя занять. Есть цивилизации Запада - и есть цивилизации Востока, и они разные, и ты без труда в этом убедишься, если применишь свой демократический принцип хотя бы к культурам (о политике я уж и не говорю!). Если у тебя есть время и желание, выучи китайский, займись египтологией, а если ни того, ни другого у тебя нет, так и сиди себе спокойно на руинах Европы и не осуждай кого не знаешь: вот ведь китайцы, являя собой образец терпимости и невозмутимости, не критикуют же вас, европейцев, за то, что ваши предки строили готические соборы. А вот, кстати сказать, почему же пирамиды, например, кажутся тебе проявлением мегаломании, а готические соборы, которые по высоте не особо ниже пирамид (а где-то будут даже и повыше) - нет? Не является ли это проявлением