— Ме-е-е-е...
[Без рук!..]
— Отвали козел! Алтарь!
Кккрррбдщ!
Рука Бога, тянущаяся к лицу Никиты, резко отлетела назад, как будто плечистый регбист отбил ее металлической битой. Ему даже показалось, что он увидел торчащие из открытого перелома кости.
Вууууу-бамс!!!
Ударная волна, последовавшая сразу за этим, отправила хищного Бога обратно к звездам, как поломанную игрушку. Никита увидел, как остальные огоньки погони тут же принялись разворачиваться в обратную сторону.
— У-ху... у-ху... — согнувшись, Аза тяжело дышала, отчего Никита видел только звезды и улепетывающих богов. Лоб щипало, как после ожога.
— Мееее...
— Что? — Аза вытянула перед собой Никиту и уставилась на него. — Вот черт!
Одной рукой, она прижала ребенка к себе, а другую поднесла к его лбу.
— Хилинг.
Золотое свечение перед глазами. Тепло. Пульсация на лбу быстро выталкивает боль наружу. Облегчение...
[Исцеление?! Как?]
— В точности так же, как и куча Богов, летящих точно рой мух на... Фу, ты воняешь!
[Сорян...]
От нахлынувшего стыда, Никита хотел отвернуться куда-нибудь в сторону, но шея младенца была, как у паралитика. Поэтому, он виновато смотрел в искаженное от отвращения лицо Азы. Девчонка снова держала его на вытянутых руках, как обгадившегося щенка.
[А что-то типа хилинга, только чистинг есть?]
— Нету!
[Ладно...]
[Где мы?]
— Где-то в окрестностях какой-то Богами покинутой деревни.
[Прямее смысла и не подобрать…]
[А почему Боги прекратили погоню?]
— Я достигла покрова Убежища, плюс еще и Алтарь поставила.
[Что это значит?]
— Аааа... то, что я теперь застряла здесь с тобой навечно!
Аза потрясла Никиту, как упаковку с чипсами.
— А! а! а!..
— За что мне все это?
Кажется, на нее навалилось что-то типа депрессии.
— Дождалась бы другого Бога, — изумрудные глаза Азы были полны сожалений. — Более... божественного. И не младенца!.. Прости, Азора…
[А почему я младенец?]
— Да откуда мне знать, все Боги, как Боги, а ты — младенец!
«Не мужик — ребенок... Ты» — почему-то всплыли в памяти Никиты слова Ксю.
[Ксю...]
— Азора...
[Ксю...]
— Азора...
Никита с Азой с грустью смотрели друг на друга.
[Ксю...]
— Азора...
[Что теперь?]
— Что-что, надо жилье искать!
[И каким образом?]
— Придется импровизировать, — поджала губы Аза. — Скининг!
Вспышка, и перед Никитой стоит все та же Аза.
[?]
— Что? — выгнула красную бровь она.
[Что изменилось?]
— Я поменяла скин.
Никита оглядел Азу, насколько ему это позволил угол его обзора. Выглядела девчонка, мягко сказать, не очень. Вместо голубой мантии на ней повисло нечто вроде мешка с вырезанными для рук и головы дырками.
[Хреновая обложка...]
— Так надо!
[Хм, а мой подарочек не исчез...]
— Что? — Аза в панике посмотрела на свою грудь, где все так же красовалось уважительных размеров пятно.
[Есть такое заклинание, «клининг», советую выучить.]
— Ща уроню!
[Понял.]
(...)
[Аза?..]
— А.
[Мне холодно.]
Скривив лицо, Аза еще раз осмотрела Никиту, а затем неохотно прижала его к груди, как настоящего ребенка. Ему стало немного теплее.
[Аза?..]
— Ну.
[У тебя есть лишний скин?]
— Нет, скины не настоящие.
[Ясно.]
Мерно покачиваясь в такт шагов Азы, Никита почувствовал, что начинает отрубаться.
— Мя-а-а-а, — он зевнул.
— Чо раззевался?
[Да ничего, так...]
Перед глазами все плыло. Он так устал. Это был просто ужасно насыщенный день... Или ночь, хрен его разберешь. Что вообще происходит? Это правда? Не может быть. Он — Никита, грузчик без планов на жизнь. Ему тридцать просраных лет. ПК-игры и аниме. И дрочь по утрам. На этом все. Точно, кофе еще. С печеньками. Вот теперь точно все.
[В кроватку бы мягкую...]
— Подушку не взбить? — съязвила Аза.
[Ну, если ты не против...]
— Против!
[А чего предлагаешь?]
— Чтобы не взбить!
[Ладно.]
(...)
[Аза?]
— Да чего тебе, достал уже!
[Долго еще?]
— Вечность!
[Вот блин.]
Однако, несмотря на запугивания Справочника, деревня показалась довольно-таки скоро. Сначала, ушей Никиты достигли звуки какого-то фолк-музла, а затем до его носа добрался ужасно вкусный запах. Малыш внутри него мгновенно проснулся… То есть снаружи него.
[Еда.]
— Да щас ты, подожди! — раздраженно бросила Аза. — Будет тебе еда.
Уютная деревня — милые небольшие фэнтезийные жилища, разноцветные черепичные крыши, окна налитые золотом, искривленные фонари... И почтовые ящики на длинных ножках в виде миниатюрных домиков!
[Вау! Хочу провести свое детство здесь...]
— Как будто у тебя есть другой выбор...
[Правда?]
— Да, — ответила Аза, и голос ее был грустным.
[Чудесно!]
— Предел мечтаний.
Аза направилась прямиком к звукам музыки. Ее источником оказался двухэтажный постоялый двор с изображенной на вывеске курицей на костыле. Перед дверью девчонка застыла и глубоко вдохнула воздух, словно собирается выйти на сцену. Громкие веселые голоса, доносящиеся с другой стороны дверей, походили на шумные звуки зала с ожидающими зрелищ зрителями. Только что аплодисментов не хватает.
Хлоп! Хлоп! Хлоп!
А вот и они.
Аза еще раз глубоко вдохнула, и выдохнула. Ее дыхание обдало Никиту теплым ветерком.
[У тебя получится!]
Кр-ииии...
Створка с трудом поддалась ее тонкой руке.
Там-там-тря-та-там!
Дэнс шел вовсю, когда Аза и Никита ввалились в зал. Все лица тут же обернулись в их сторону. Типичные крестьяне. Бородатые мужики, могущественные бабы, удивленные дети. Только, в отличие от представлений Никиты об антисанитарном средневековье, все присутствующие выглядели довольно ухоженными. Простая, но чистая и опрятная одежда. Блестящие волосы и белые лица сообщают о тесном знакомстве с мылом. Цивилизация.
Тряаааам...
Музыка заглохла.
А когда Аза громко и тяжело задышала, Никита даже испугался.
— Ребенок... — Аза без сил упала на колени, в глазах Никиты все затряслось. — Только спасите сына... — она еще тяжелее задышала, будто только-только вернулась после тридцатидневной прогулки по Сахаре. — ...умоляю.
[Во даешь!]
И тут началось.
— Воды!
— Еды!
— Одеяло!
— Лекаря!
[Президента!]
Набежали широкобедрые высокопрофессиональные мамки, и через секунду Никита уже удобно покоился окутанный мягким покрывалом в больших руках одной из них. «Обессиленную» Азу под руки проводили до ближайшего к камину стола. Еда и питье уже были в пути.
— Бедные вы, — приговаривала женщина, покачивая Никиту.
— Меееее, — решил поддержать спектакль Азы Никита.
— Бедняжечка, бедняжечка, ма! ма! ма!
Бзыы!
Бзыы!
Бзыы!
Женщина принялась слюнявить его лицо.
— Малюточка!
— Дай мне!
— Нет, мне!
— Мне дай!
Остальные тетки набежали, как саранча.
— Мееееее!
— Вы его испугали, дуры! — встала на защиту Никиты его носильщица. — И так, бедняжка, натерпелся.
[Истину глаголешь, мать.]
— Меееее!
— Он хочет кушать, неси его к мамке! — напали подруги на егошнюю тетку.
— Да-да-да, — спохватилась женщина.
Деревянный потолок таверны поплыл навстречу. Надо же мастерство! Никита даже не ощутил шагов своего маунта.
— Доставай сиську, мамка.
Никитина смотровая люлька стопанулась прямо напротив груди Азы. Он критически осмотрел два маленьких холмика. Вошедшая в роль изможденной путницы, Аза вытянула от удивления лицо.
— З-зачем? — заикнулась она.
— Как зачем, грудничка-то кормить!
— У м-меня нету... — кажется, Аза в затруднительном положении.
— Безмолочная? Боже ш ты мой!
— Да ты на нее глянь, она сама почти ребенок! — воскликнула стоящая справа от Никиты женщина.
[Теть, не ори мне на ухо!]
— Что ж тебя так сподобилось?..
[Чо она сказала?]
— Дайте ему баранью ногу, — выкрутилась Аза.
— Ё... ты когда родила-то?
— Сегодня.
— Господе же ш ты мой! Девки, кто при сиське?!
[Бляааать! Аза, сделай что-нибудь! Я не хочу сосать толстые снаряды с огромными сосками! Спасиии!]
— Меееее!!!
— Я!
— Я!
— И я!
— И у меня есть!
В воздух взмыл лес рук. Он словно оказался в университетской аудитории полной зубрил.
[Господи, я на молочной ферме?.. Аза! Аза! Аза! Аза!]
Но Аза сама была в шоке. А когда Никита перекочевал на очередные руки, она с интересом изучала столешницу.
[Азааааа!]
Чпок!
Дзыыы!
[Дышать носом, сдерживать глотательный рефлекс!]
Дзыыыы!
Глоть…
[Ммм... вкусно... Что?]
Глоть, глоть, глоть…
Дзы...
Дз...
Никита очень хотел есть. Он не хотел, но он хотел. Что за дивный эликсир? Перед его глазами возвышалась кожаная гора груди, в которую он всосался, и уже не мог остановится. Похоже, сегодня от его молочного комбайна останется один скелет.
Дз…
[Зачетная дурь...]
Просигналив еще пару раз, система безопасности Никиты бессильно повесила руки, и он принялся старательно сосать молоко.
— Что же с вами произошло?
— Ну, обычное дело... — Аза снова была на высоте в облезлом мешке бедной маман. — Сначала любовь... Неожиданно — беременность, и нет любви... Родным не нужна позорница, вот... А тот, кому сердце отдала, испарился... вот.
Хнык, хнык, хнык...
[Во дает!]
— Мерзавец, — прошипела одна из собравшихся матерей.
— Подонок бесхребетный, — подключилась следующая.
— Да сюда его, и я...
— Есть разучится!
[А есть-то тут причем?]
— А родные-то ничем не лучше!
[Отож.]
— Что ж вы теперь собираетесь делать, бедненькие вы?
Азу уже со всех сторон облепили мамки, и скоро своими поглаживания полностью лишат ее волос. Но, главное, до Никиты теперь не прикапываются.