[Ты хоть раз видела разделочную доску в бюстгальтере?]
Красное ухо Азы, которое только и было доступно взору Никиты, очень подробно рассказало, что с ним сейчас будет. Ему пиздец.
— Да я тебя!
Аза занесла зеркало над головой, в намерении навсегда оставить красное отражение Никиты на задней его части.
— О, мы играем!
Месть Азы прервали вошедшие в комнату трое грудастых кормушек. У двоих из них в руках уже было по конверту со сладко спящим младенцем.
— Лови зайчика! — не растерялась девчонка, и навела на Никиту солнечный луч размером с него.
Никиту ослепил нестерпимо яркий свет.
— Мы тебя накормим, гномичек ты наш, — тут же принялось кудахтать подкрепление.
— Спаточки уложим.
— А ты не беспокойся, маманя, твой кроха в надежных руках.
[Все, теперь мне точно конец.]
— Ну ладно, я пошла, — бросила Аза Никите, а затем, глянув на вошедших теток, быстро нагнулась, и «чмокнула» его в щечку плотно сжатыми губами. — Не скучай.
[Блять.]
Победившая в этой дуэли Аза, гордо покинула комнату. Ну, настолько, насколько ей это позволил ее прислужливый внешний вид.
— Ути-пути-пути...
— Крошечка!
— Белопузик!
Живот Никиты принялись щекотать быстрые пальцы, а щеки оказались в слюнях.
— Гху...
— Он смеется! — умилилась одна из сиделок.
[Это был мой смех?]
— Гху! — ответила вторая маман, и выражение ее лица было потрясающе глупым.
— Ми-ми-ми!..
[Ладно, дамы, заканчиваем с прелюдией, и сразу переходим к буферам. Чем быстрее это наступит, тем быстрее закончится.]
— Меееееееее!..
Чпок!
Дзыыы!..
Дзыы!..
Дз…
Глоть-глоть-глоть...
— Мамка-то его похоже из знатных, — умиленно наблюдая за тем, как Никита ест, поделилась одна из женщин.
— Наверное, с простолюдином спуталась, — предположила вторая. — Вот семья и отказалась от нее.
[Началось...]
Многое Никита узнал, чего узнавать не следовало: кто — кого, кто — с кем, кто — от кого, и ничего интересного. Никто ни про магию не заикнулся, ни про Богов, ни про окружающий мир вообще. Весь мир молоковозок оказался в шкафах местных жителей в виде обглоданных скелетов. Плюс пара-ройка рецептов и онлайн-уроков по уходу за ребенком.
Когда вернулась Аза, его уши были полностью забиты пробками из сплетен. Надо же, он ей обрадовался. Даже не сказав спасибо, Аза рухнула лицом вниз на свою кровать. Мамки нехотя вернули Никиту обратно в колыбель, и пригрозили скоро вернуться.
[Тишина… оказывается тебя и потрогать можно.]
Настолько плотным оказалось безмолвие, когда дверь за сплетницами закрылась.
— Господи, как я устала, — глухо пожаловалась Аза в матрас.
[Аза.]
— Ну, а?
[Тебя не было два часа.]
— И что с того?
[Всего лишь два часа...]
— И?
[Обычный рабочий день длится восемь часов.]
— Что? — от удивления Аза даже голову подняла и уставилась на Никиту. — А жить когда?
[Эмм... Что значит жить?]
— Это, как ты, валяться и нихрена не делать!
[Тогда после смерти.]
— Вот черт! — Аза перевернулась на спину, и принялась подробно себя жалеть. — Жила себе в Перекрестке Судеб, не тужила. Гуляла, когда хотела, спала, когда хотела — на уютной твердой полочке! И надо ж было тебе завалиться! Ну почему не другой Бог? Почему ты? Почему я выбрала именно тебя?
[Не знаю.]
— И я не знаю. Поэтому решила, что это мой последний шанс выбраться из той скучной тюрьмы. Но нет, это был последний мой шанс остаться там! И я его профукала. Что мне теперь делать? До конца своей жизни мыть посуду и твою задницу?
[Я вырасту и смогу сам.]
— А посуда — нет! Уаааа...
Аза свесила голову и руку с кровати, уставившись в пол.
(...)
[Аза?]
— У.
[Так это ты меня выбрала?]
— Да, я.
[Палочка, значит, выбирает волшебника...]
— Ты меня палочкой назвал? Это ты о чем? — глаза Азы сузились в подозрении.
[Да так...]
Никита поспешил поднять мысли девчонки выше пояса.
[...из одной книжки.]
Некоторое время Аза недоверчиво смотрела на Никиту, а потом снова уткнулась взглядом в пол.
[Аза.]
— А, а, а, и еще раз а?!
[Почему ты меня выбрала?]
— А больше и некого было, — Аза водила пальцем по полу. — Времена нынче такие — дохрена религиозных и ноль верующих.
(...)
[И все же?..]
— Чо ты прицепился? Если ожидаешь каких-то серьезных причин, то их не было. Просто показался забавным.
[Забавным значит...]
— Да, забавным. Кто еще отлетает от одного вздоха женщины на... волшебную палочку.
Вспышка!
Лицо Ксю.
Выстрел.
Плюх!
[Уже успела Гарри Поттера полистать?]
— И посмотреть… Насколько хватило твоей памяти.
[Вот, значит, как это работает…]
[Аза.]
— Ну вот же блин!
[Теперь я не кажусь тебе забавным?]
— Фрагментально.
[Ок.]
[Аза.]
— Вууээээ! Ну что? Что? Что? Что?! — Аза резко села на кровати, и раздраженно уставилась на Никиту.— Что тебе вечно от меня надо?
[Я обделался.]
Наверное, следующий пронзительный звук Азы, похожий на предсмертный стон, услышал весь трактир.
Вечером, Никита удобно лежал в кроватке и впервые наблюдал звездное небо через свое новое окно. Вид был завораживающий. В его мыслях проскочили сожаления о навсегда утерянных пк-играх и аниме, но всего лишь на мгновение. Сияющее небо почти полностью захватило его разум. Его голубые глаза, отражающие свет звезд, переливались мириадами огоньков.
Аза сменила крестьянское платье на скин-ночнушку с мелкими изображениями единорогов.
[Гадость какая.]
— Я те дам, гадость!
[Хороший выбор.]
— Так-то. Все, дрыхни, молекула.
Свет в комнате потух.
Никита отлично выспался за этот день, и сна не было ни в одном глазу. Он хотел снова прикопаться к Азе, но боялся, что та не выдержит очередного его мысленного слова «Аза», и взорвется, как помидор в микроволновке. А так хотелось, чтобы она рассказала ему какую-нибудь историю перед сном, чтобы зумерская мессенджер-ломка, зудящая где-то на краю сознания, сошла полностью на нет.
— Ладно, я расскажу тебе историю, — уставший вздох Азы. Похоже, ей сложно заснуть под терзания Никиты. — Эту сказку я листала в одной книжке...
[Постой, книжка листала книжку?]
— Да.
[И как ощущения?]
— Не хочешь, как хочешь!
[Все-все-все, прости!]
— Ладно, — снисходительные интонации. — Это история об одном Справочнике, ставшем Богоподобным. Звали этот Справочник Кина. Однажды, в Перекрестке судеб, в библиотеке Справочников, жил один...
[Что значит Богоподобный?]
— Это значит живой, — раздраженно ответила Аза, резко прерванная Никитой.
[А ты что, не живая?]
— Настолько, что не ощущаю вкуса, холода или тепла.
[И все?]
В голове Никиты промелькнули многочисленные сцены роликов с порносайтов.
— Держи свои мысли у себя в пеленках.
[Кхм... Но тебе же хочется спать, и ты ешь… А еще ты теплая.]
— Я только имитирую, что ем, чтобы не вызвать подозрений. А насчет остального, не уверена... Ты будешь слушать сказку или нет.
[Да, конечно... Прости.]
— Кина была выдающимся Справочником. Однажды, наступил момент, когда ей выпал случай выбрать своего собственного Бога.
[Так Боги для Справочников — свои, собственные... Ясно.]
— Ее выбор пал, заткни-свои-мысли-мелочь, на прекрасного Бога Страсти Эякла...
[Пошла попса...]
Далее Никите в уши полилась розовая жижа, состоящая из запретных чувств, самопожертвований, и беспочвенно невыносимо сильной любви. Что-то в стиле «Шрека», только если бы Шрек с Фионой имели нежно-розовые оттенки кожи. Короче, блевотина феи. Тем не менее, свою работу стори отлично выполняла, по ходу дела, нокаутируя Никиту пушистыми помпонами.
Когда они оба с Азой почти отрубились, Никита гаснущим сознанием анализировал прячущуюся за словами сказки реальную подоплеку. Почему его опекунша выбрала именно эту сказку?
[Так ты мечтаешь стать Богоподобной?]
— Это все не правда, — слабым голосом ответила Аза, очевидно, одной ногой уже в объятиях Бога сна. — Но да, каждый Справочник этого бы хотел.
[Послушай, если ты поклянешься качественно, но без лишней… тщательности мыть меня, то, когда стану взрослым могущественным Богом, я возьму твою мечту на рассмотрение.]
— Склей веки, могущественный, — едва слышно усмехнулась Аза.
[Расскажешь мне завтра другую… более детскую сказку?]
— Посмотрим...
5. Безбожница
— Собирай пеленки, туфля-инфузория, мы идем гулять!
Уперев руки в бока, Аза возвышается над Никитой в триумфальной позе.
[Гулять?]
Никита опешил.
— Гулять!
[Огогогошеньки!]
Наконец он увидит деревню при дневном свете. Те фрагменты, которые до этого ему удавалось выцепить из проплывающих мимо окон, когда Аза носила его в «ванную» и обратно, совсем не приносили ему исследовательского удовлетворения. Сегодня он увидит полную картину.
— Ну что медлишь, запрыгивай в карету, шампиньон! — Аза подняла с пола большую корзину, наполовину набитую сеном. — Да я шучу, вха-вха-вха! Дайте вашу ручку, господин.
Беспомощно-недоуменное выражение мысленного лица Никиты расслаблялось. И он со снисхождением позволил слуге помочь ему переместиться в транспорт.
— Ну чо, погнали!
Прыг-прыг-прыг...
Тук-тук-тук!..
Ступеньки лестницы застучали под Никитой, нетерпеливо сотрясая мир.
Солнышко.
Никита зажмурился от яркого света, резко ударившего в глаза. Кажется, за время, проведенное в стенах «Хромой курицы», он стал Дракулой. Аза тоже, впервые с момента их появления здесь, оказалась на улице, и сейчас неуверенно оглядывается по сторонам, решая куда направиться.
[Куда бы мы не пошли, мы придем туда, где еще не были.]
— И то верно.
Надо же, просто взяла и согласилась.