— Но куда мы ни направимся, это будет мое решение, усек?
[...]
— Так-то.
Небо перед глазами Никиты ярко голубого цвета, редкие перья облаков лениво ползут по своим делам. Почему он это наблюдает? Да потому что больше нихрена не видно! Во-первых, мешают борта корзины, а во-вторых, шея по-прежнему отказывается поворачиваться в этом тесном коконе, в который Аза его крепко-накрепко замотала, как вакууматор — общипанную тушку курицы на пластиковом поддоне. И сейчас несет его, точно набор полуфабрикатов по супермаркету.
[Аза, возьми меня на руки.]
— Еще чего.
[Но мне ничего не видно!]
— Я тебе расскажу. Тут очень мило — кошечки, собачки, уточки, цыплята...
[Цыплята? Тут есть желтые цыплята?!]
До слуха Никиты доносятся разнообразные звуки наружной жизни, но в этой какофонии отличить одно от другого ему не удается.
— Да, и цыпленок говорит «пи-пи».
[Слушай, я не в детском саду. Покажи мне цыпленка!]
— А что мне за это будет? — сверху вниз, Аза скосила издевательский взгляд на Никиту.
[Ну, я...]
Блин, думай, думай, думай... Что может предложить могущественный бог-младенец Справочнику?
[Я постараюсь не будить тебя в пять утра.]
— Ради этого ты готов терпеть собственную вонь?
Никита задумался.
[...]
Ярко-желтые крошечные пушистые цыплята с черными бусинками глазок.
[Да.]
— По рукам.
Так как руки Никиты плотно связаны по швам, Аза, чтобы скрепить договор, просто приложила палец к его лбу.
Корзина Никиты стала крениться, как корабль на трехбалльной волне.
[Только не урони меня!]
— Я бы с радостью.
Взору Никиты открылась просторная улица с вымощенной дорогой и снующими по своим делам жителями деревни. Его взгляд тут же принялся перебрасывать фокус с одного объекта на другой в поисках цыпленка. Так, лохматый пес; двое фехтующих палками мальчишек лет десяти; кошка на заборе; бабка с ведром... А вот и цыплята. Аза не обманула — желтые пятнышки тесной группкой беспорядочно путаются под лапами мамы-курицы за плетеной сетчатой оградой.
[Цыплята!]
— Все, доволен?
[Подожди-подожди...]
А? Что это? Его взгляд остановился на девочке лет пяти, которая сидит, обняв свои ноги, и наблюдает, как другие девочки играют на поляне, заливаясь веселым хохотом. Выглядит девочка при этом довольно грустно. Но не это заставило Никиту заинтересоваться ею, а ее уши. Уши же ее находятся не по бокам головы, как это должно быть у нормального человека, а торчат сверху двумя маленькими белоснежными, как и ее волосы, кисточками. И глаза — они будто отражают солнечный свет двумя янтарными самоцветами.
[Что хрень?]
— Зверолюдинка, — ответила Аза. — А точнее — снежная совушка.
[Чего? Да ну нах...Нихрена себе! И много таких бывает?]
— Хватает.
[А человек-цыпленок есть?]
— Только один с куриными мозгами — это ты.
Но Никита не обратил никакого внимания на колкость Азы, настолько потрясла его девочка-сова.
[Покажи мне ее поближе.]
— Я тебе не колесо обозрения.
[Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Дополнительное спокойное утро.]
— Ааа, ладно, пошли.
Вскоре Никита оказался прямо напротив удивленного лица совушки. Он принялся пристально ее осматривать.
[Какая красивая.]
— Здравствуйте, — смутилась девочка.
— Привет, — бросила Аза, смотря куда-то вбок. — Мой... плод захотел на тебя посмотреть... Ты не против?
[Плод?]
Овощ еще бы сказала.
— Н-нет, конечно... — девочка спрятала лицо за коленями, и оттуда выглядывали только золотые глаза и белоснежные ушки. — К-красивый, — неуверенно сделала она комплимент Никите.
[Кому ты чешешь?.. Но человечку с пушистыми ушками позволяю.]
— Мда, — согласилась Аза, бросив на Никиту сомнительный взгляд.
[Развяжи меня, хочу потрогать ее ушки!]
— Ни за что!
— А? — испугалась девочка, которой мысли Никиты не были доступны.
— Вспомнила, что забыла купить еще овощей, — выкрутилась Аза.
[Неделя! Целая неделя здорового восьмичасового сна!]
Лицо Азы было искажено от внутренней борьбы.
[Две недели.]
— Ну хорошо! — под недоуменным взглядом девочки, она резко опустила корзину на землю рядом с ней.
Тргд...
Мир перед глазами Никиты содрогнулся.
— Он... хочет потрогать твои ушки, — выдавила Аза испуганной совушке. — Позволишь?
— Я... мне... — выпустив из объятий свои колени, девочка отодвинулась.
[Умоляю!]
— Только потрогать, — мягко настояла Аза. — Быстро-пребыстро.
— Ме, — подключился Никита.
— Ну... хорошо.
[Вха-ха-ха!]
Он что, смеется, как Аза?
Получив согласие девочки, Аза стала освобождать Никиту от пут.
[Эй, спрячь мое достоинство!]
Никита полностью голый лежит перед девочкой-совой, отражая лучи солнца своими колоколами, но Аза лишь мстительно скривила рот в злорадной насмешке.
И вот, красное от смущения лицо девочки прямо напротив его. Она что, посмотрела на его пипку?
[Вот черт!]
Никита попытался дотянуться до ушей девочки, только вот длина рук не позволила этого сделать. Но он не оставил попыток дотянуться. Девочка, увидев его затруднения, приблизила голову.
[Еще, еще, еще...]
И вот они, ушки!
Дзы...
Дз...
Он не смог их сжать, лишь дотронулся до них кулачками, но они оказались очень приятными. Горячее дыхание совушки обдало тело Никиты теплом.
Так, если подумать… нижняя часть головы девочки находится как раз напротив...
Дз!..
— Все хватит!
Мир перед глазами Никиты резко съехал в сторону, как будто кто-то, предположительно по имени Аза, сдвинул кадр в диаскопе. Лицо совушки пропало из угла его обзора.
[Блин!]
— П-простите... — донеслось им вдогонку, когда они с Азой уже направились в обратную сторону.
[Ну зачем ты так!]
Никита был возмущен поступком Азы.
[Это некультурно.]
— А культурно, значит, представлять всякие пошлости?
[Это вышло само-собой! Ничего подобного я не хотел!]
И Никита ни разу не врал.
— Хотел не хотел, а результат был бы налицо, будь ты в своей прошлой шкуре.
[Это нечестно.]
***
Пять утра.
— Меееееее!..
— Нет...
— Меееееее!
— У нас же договор...
[Экстренная ситуация.]
— Не экстренная, а экскрементная...
Почти плачущая, Аза выросла над кроваткой Никиты. Под глазами темные круги; волосы, как старая метла; веки с трудом держатся открытыми.
— Пойдем.
Она на автомате взяла Никиту и, отчаянно зевая, отправилась вниз.
— Ты мне мстишь, — сказала она, подогревая воду в ведре.
Никита наблюдает за ней, с удобством расположившись на соседнем столе.
[Нет.]
— Мстишь-мстишь...
[Неа.]
—Да-да.
Она уже не кривит лицо и не гэкает от рвотных порывов, когда моет его. Азу теперь даже не смущают никакие его места. Скорее всего, из-за того, что сил на это у нее больше не оставалось, так как данный конфуз почти всегда происходит в подобное время. Никита тоже прекратил дергаться от прикосновений ее рук. Возможно, потому что Аза единственная из всех его опекунов, которая никаких теплых чувств к нему не испытывает.
— Слушай, ты скоро уже научишься сам это делать? — бултыхая рукой в воде, посетовала Аза. — Или ты будешь расти вечно?
Буль-буль...
Течения воды, искусственно созданные ладонью Азы, приятно защекотали Никиту.
— Гху...
— Ты еще и ржешь с меня, вот мелкий...
[Прости, щекотно...]
Ловкие руки Азы быстро обрабатывают его тело. С каждым разом для того, чтобы вынуть из воды полностью чистого младенца, времени ей для этого требуется все меньше и меньше. И вот, он уже лежит на одеяле, а Аза промакивает его пушистым полотенцем.
[Ай!]
— Что?
[Можешь там полегче?.. Пожалуйста.]
Аза слишком сильно придавливала полотенце чуть ниже его пупка.
— Ээээ...
Мягкая ткань стала осторожней прикасаться к его телу.
— Что ж вы все такие нежные? Вот я — сразу появилась в твердой обложке.
[Я полагаю, обложка появилась раньше тебя.]
— Не оговаривайся.
[Откуда ты выкопала это слово?]
— Из темнейших твоих закоулков.
Никита вспомнил приют, и постарался сразу же его забыть.
[Аза...]
— У.
[Обещаешь мне больше не напоминать об этом?..]
Аза серьезно посмотрела на Никиту. Она прекрасно понимает его чувства.
— Хорошо, обещаю, — выдохнула она, и добавила, — даже несмотря на то, что ты свое обещание не выполнил.
[Прости, я не смог.]
— Да знаю я...
После раннего мытья, Аза снова уложила Никиту в кровать, и сама упала на свою собственную.
[Хочу есть.]
Никита прям ощутил, как скрипят веки Азы, с трудом открываемые обратно.
— Ты издеваешься?..
[Нет.]
Повесив руки, Аза выползла за дверь. Где-то там, далеко внизу, в подвале находится вожделенная бутылочка маточного молока, каждый вечер оставляемая одной из кормушек. Вернувшись, она, чуть ли не с размаху, воткнула соску ему в рот.
Чпок!
[Холодное.]
— Закаляйся!
[Вот же черт.]
(...)
Зато в следующий раз гулять Никита отравился со своей свитой самых приближенных мам. И это ему очень понравилось. Теперь он находится на ручках, и видит все-все-все. А еще его не трясет, будто в кабриолете на проселочной дороге.
Итак, дефолтная фэнтези-деревня. Когда в прошлый раз он пролетал тут на скоростной Азе, то не успел ничего толком рассмотреть. Теперь же, все желтые цыплята перед ним, как на ладони, все — до последнего.
— Собачка — гав! — поделился его транспорт, заметив, что Никита смотрит на лохматого пса.
— Гав! — подтвердила собака.
— Кошечка — мяу, — подключилась вторая профессорша по зоологии, укачивая своего собственного мелкого.
— Уточка — кря...
[Кря сейчас скажет мой мозг, если вы не прекратите.]