«Беги. Ты следующая» – гласила написанная изящным наклонным почерком записка, подложенная под салфетку.
Магией я разорвала бумагу на тонкие волокна, а после измельчила в едва различимые пылинки и тщательно спрятала их среди другого мусора в ванной комнате.
Кто же мог положить мне это послание? Поднос с едой всегда приносила одна и та же горничная, не выказывающая никакого участия к моей судьбе. Этот завтрак, вероятно, собирала кухарка, но с чего бы молодой девушке, кокетничавшей во дворе с извозчиком, интересоваться леди Кастанелло? Конечно, и дворецкий, и экономка были в это время недалеко от кухни и могли проследить за подносом, равно как и подсунуть записку под салфетку. Но зачем? А если предположить, что у кого-то из слуг лорда имеется второй наниматель на стороне, то любой попадал под подозрение.
Но, как бы то ни было, этот таинственный человек, вероятно, пытался мне помочь. Я просто не могла думать иначе, ведь текст записки подтверждал мои собственные неутешительные выводы.
Надо бежать! Бежать прочь из этого пустого дома, от мужа, внушавшего мне безотчетный ужас, и чем скорее, тем лучше.
Каблучки дробно стучали по натоптанной смерзшейся земле. Громкий стук сердца отдавался в ушах. Холод сковывал руки и щеки, тонкое платье не согревало. Каждый шаг приближал меня к таинственной сторожке, где ночью я видела лорда Кастанелло, но там, за ней, чуть в стороне, лежал путь к свободе.
Час назад через окно своей комнаты я увидела, как на задний двор приехала повозка с продуктами. Слуги сновали туда-сюда с коробками, экономка болтала с торговцем. Дождавшись, когда закончится разгрузка, женщина расплатилась и скрылась в доме. Торговец сел на козлы и щелкнул поводьями.
Я следила за ним, пока он не скрылся из виду. Обнаружить ворота, которыми пользовалась прислуга, мне не удалось, но теперь я была абсолютно уверена, что они есть. Оставалось только надеяться, что там не стоит охрана.
По крайней мере, попробовать стоило. Главные ворота, как я уже выяснила, большую часть времени оставались закрытыми, и около входа вполне могли находиться вооруженные охранники.
Я прокралась в коридор и притаилась за портьерой. Далеко внизу зазвонил колокольчик: слугам подали обед на кухне. И вот тогда-то я поняла – это мой шанс. Если мне удастся выбраться из дома незамеченной, если ворота для прислуги окажутся открытыми, я сумею уйти. И никто не хватится меня как минимум до ужина.
Вслушиваясь в каждый шорох, я спустилась вниз. Темной тенью проскользнула по гостиной и столовой. Из кухни, едва различимой через щелочку приоткрытой двери, раздавались голоса и смех слуг. Стараясь почти не дышать, я одним прыжком преодолела опасное место и оказалась на улице.
Как и ожидала, во дворе никого не было. Подхватив юбку, я бросилась вперед.
Темнеющая дорога, утоптанная множеством ног, колес и копыт, вела прочь со двора, и я бежала, поскальзываясь на мерзлой земле, пока за следующим поворотом, скрытым от меня густым кустарником, не показалась злополучная сторожка.
Тут решимость меня оставила.
Шаг за шагом я подходила ближе к невысокому строению из грубого темного камня. Мне было страшно, безумно страшно, но я утешала себя, что сейчас день, что лорда Кастанелло нет в поместье, что все, кто мог бы увидеть меня здесь – одну, с намерениями, которые исключают всякую двусмысленность, обедают на кухне, и им нет никакого дела до супруги хозяина дома. Никто не должен меня поймать.
«Не останавливайся, Фаринта, только не останавливайся!»
Усилием воли я заставила себя сделать следующий шаг. А затем еще и еще.
Дорога вновь вильнула в сторону, и я наконец увидела невысокую калитку, ворота и змеящуюся среди деревьев неширокую грунтовую дорогу. Против воли у меня вырвался разочарованный стон. Заперто!
Не позволяя себе раньше времени впасть в отчаяние, я все же дошла до калитки и попробовала подергать навесной замок, а после – протиснуться сквозь прутья решетки, довольно широкие для девушки моего хрупкого сложения. И тогда поняла, что не учла еще одного, вероятно, решающего факта.
Браслет. Браслет, полученный мной в ратуше от главы городского совета при заключении брака с лордом Кастанелло.
Я смутно помнила события того дня. Кажется, лорд Ранье обещал, что в случае, если я нарушу какой-то из пунктов брачного контракта, скрепленного магическими чернилами, костер покажется мне приемлемой альтернативой. К моему счастью, я так и не узнала, каково это – быть сожженной. Зато сейчас я в полной мере ощутила, что произойдет, если я решу покинуть территорию поместья лорда Кастанелло без его разрешения.
Просунула ладонь сквозь прутья решетки, и ее ожгло болью, столь сильной, словно я схватилась за раскаленное железо. Из глаз брызнули слезы, и я села прямо на снег, сжавшись в комочек и прижимая к себе поврежденную руку. Браслет ощутимо пульсировал, кристаллы, украшавшие его, слабо светились.
Стоило мне вновь оказаться внутри границ владений лорда Кастанелло, как боль ушла. Исчезла, словно ее и не было, не оставив ни одного ожога или иного видимого повреждения. Я на секунду прикрыла глаза, успокаивая сердце и восстанавливая дыхание. Ко мне постепенно возвращалась способность мыслить здраво.
«Это всего лишь боль, – сказала я себе. – Естественная реакция организма. В аптеку часто приходили клиентки, жалующиеся на то или иное недомогание. Все просто. Узнать симптомы, выяснить причину, а дальше послать за лекарем или прописать подходящее снадобье, уменьшающее эту боль».
В моем случае внутренние повреждения, воспаления, ожоги и другие серьезные причины, требующие вмешательства врача, можно исключить. А значит, эту боль я смогу подавить. Должна суметь.
Собравшись с силами, я вновь потянулась к решетке. Решиться просунуть пальцы между прутьями, зная, что за этим последует, было невероятно трудно. Стиснув зубы и приказав себе не закрывать глаза и не отворачиваться, я закатала рукав платья и одним резким движением выпрямила многострадальную руку.
В первое мгновение я едва смогла подавить желание остановить себя, бросить эксперименты и вернуться обратно, в относительную безопасность поместья. Но я подавила предательскую слабость и, сжав пальцы в кулак, продолжила удерживать руку за границами ограды.
Энергия, заключенная в браслете, мелкими змейками бежала по коже, растворяясь и не достигая предплечья, которое оставалось на территории поместья. Стараясь сосредоточиться на чем угодно, кроме болевых ощущений, я сконцентрировала внимание, стараясь получить как можно больше информации о работе браслета. Я видела, как мелко подрагивают мышцы руки, как побелели костяшки сжатых до судороги пальцев. Я считала удары сердца до тех пор, пока боль не стала совершенно нестерпимой. На семнадцатом ударе перед глазами потемнело.
Пришла в себя через несколько секунд и обнаружила, что лежу на дороге, совершенно обессилевшая. Рука ныла. Но теперь я знала достаточно, чтобы хотя бы попытаться сопротивляться и справиться с последствиями нарушения пунктов брачного договора.
Что угодно, лишь бы не стать следующим телом, завернутым в темный плащ.
Поднявшись на ноги и отряхнув платье, я побрела обратно. Я чувствовала себя ужасно измученной. Настолько, что чуть было не пропустила момент, когда задняя дверь дома открылась и во дворе показался мужчина, направившийся к поленнице дров. Видимо, обед прислуги подходил к концу. Не помня себя от страха, я бросилась к первому попавшемуся укрытию и притаилась, надеясь, что человек уйдет и я смогу беспрепятственно вернуться в дом. И лишь через пару ударов сердца сообразила, что спряталась я в тени той самой таинственной и зловещей сторожки, откуда лорд Кастанелло вышел вчера ночью в окровавленной рубашке.
Я даже сейчас могла различить дорожку бурых следов на снегу, ведущих от запертой двери в сторону дома. Протянув руку, коснулась одного такого пятна и поднесла пальцы к глазам. Опыта, полученного на службе у господина Кауфмана, хватало, чтобы убедиться однозначно – это кровь.
Меня захлестнула новая волна ужаса. Я отчаянно желала, чтобы мужчина поскорее ушел, но тот, как назло, вытаскивал поленья так медленно, словно собирался закончить работу не раньше ужина.
И в этот момент я услышала в глубине сторожки тихий, едва различимый стук.
Забыв про всякие предосторожности, я сорвалась с места и побежала. На мое счастье, мужчину окликнули с крыльца, и он, бросив свое занятие, вернулся в дом. Меня частично скрывал кустарник, и когда я, задыхаясь от бега по скользкой земле, вновь вылетела на территорию двора, там уже никого не было. Я юркнула внутрь дома, взлетела на второй этаж и, вбежав в свою комнату, без сил рухнула на кровать лицом вниз.
Я не знала, как долго так пролежала. Когда я немного пришла в себя, за окном уже смеркалось. На столике стоял поднос с обедом – видимо, горничная заходила в комнату, но решила, что я сплю. Есть не хотелось. Нужно было собрать волю в кулак и придумать более-менее подходящий план побега, но мысли ворочались с трудом. Я заставила себя сесть прямо и проглотить хотя бы пару кусочков, но замерла, так и не донеся вилку до рта.
В дверь кто-то постучал.
Это был необычный стук. Тихие удары с долгими паузами между ними, словно бы человек за дверью прислушивался, не откликнусь ли я на его зов. Горничная постучалась бы совсем иначе. Значит…
Дверная ручка дернулась и начала медленно поворачиваться.
Незнакомец в коридоре решил не дожидаться моего ответа.
– Милорд! – Стук каблуков по коридору и громкий отчаянный шепот неизвестной женщины взорвали тишину, заставив меня вздрогнуть и вжаться в спинку кровати. Так там, за дверью, был лорд Кастанелло? – Что вы делаете, милорд? Вам нельзя здесь находиться!
Каким-то краем сознания я удивилась тому, что незнакомая женщина считает себя вправе давать указания хозяину дома, но происходящее было настолько непонятным и пугающим, что мысль эта не задержалась надолго в голове, задавленная зарождающимся ужасом.