Лекарь вдруг остановился и, оглянувшись через плечо, впился взглядом во вдруг побледневшего Бати. Тот, последовав примеру учителя, попятился, но вдруг ощутил во рту странный металлический привкус и, охнув, уселся на стул. Ноги, в один миг став ватными, отказались слушаться хозяина.
– Ну, так что? – все еще грозно хмурясь, поинтересовался Сун.
– Клянусь здоровьем родителей, – пискнул Байк, сглатывая набежавшую слюну. – Не выдам ни при каких обстоятельствах.
– А все твои картины, не иначе. – Подойдя к висящей в самом углу работе неизвестного мастера, клирик остановился и окинул ее взглядом. – Снял бы ты ее от греха подальше. А если проверка из Мраморного Чертога заявится, взглянуть, как местный учитель тратит казенные денежки, и не ровен час наткнется на это художество?
– Не могу, – смущенно заламывая руки, признался бывший маг. – Это единственная память о них. Ты не представляешь, чего мне стоило найти человека, чтобы тот по памяти написал этот холст.
– Да. – Губы Суна сложились в одну узкую черту. – Давно это было, а все как наяву. Помнишь, как вы себя называли?
– Да кто такое забудет? Братство магов. Старый студенческий ритуал, и друзья на всю оставшуюся жизнь.
Отойдя от картины, лекарь уселся за стол рядом с Бати. Черты лица Суна вновь смягчились, из его голоса исчезли резкие холодные нотки:
– Ну так что, парень, будем тебя проверять?
– Будем, – немного отойдя от случившегося, произнес слабым голосом Фридрих. – Еще как будем!
– Ну, вот и славно, вот и хорошо, – узкие губы степняка изогнулись в приветливой улыбке. – А как закончим, так сразу и за обед. Запахи, что доносятся с кухни, сведут с ума любого гурмана, а голодного мага в особенности.
Глава 4
В день собеседования Фридрих проснулся раньше обычного и обнаружил своего приятеля сидящим на соседней кровати – он уставился в стену затуманенным взором.
– Уже проснулся? – удивленно поинтересовался он у любившего поваляться в постели Марвина.
– Я не ложился, – пояснил тот и, вяло поправив челку перевел взгляд на Бати. – Мысли дурные в голову лезут. Как закрою глаза, так сразу и накатывает.
– Что?
– А если не получится? – Марвин Байк шмыгнул носом и, сев по-турецки на постели, набросил на плечи тонкое шерстяное одеяло. – Знаешь, Фридрих, я родился и вырос в семье кузнеца. Дед мой, знатный мастер железных дел, известен далеко за пределами юга. Отец, как и его родитель, родился с молотом в руке. – Взгляд Марвина сместился на узкое грязное окошко под потолком, единственный источник света в крохотной комнате на чердаке, на которую у них с Байком хватило денег. – Но я хочу большего, понимаешь? Мне не нравится с утра до ночи махать молотом, исходя по́том, заливающим и щиплющим глаза. Мне не по нутру стоять за мехами и по окрику старших «поддавать» до кровавых мозолей. Ростом и статью я не вышел, и в армию меня вряд ли возьмут.
– И когда тебя отметил маг…
– …я возликовал. – Байк горячо закивал головой и, поправив сползшее с плеч одеяло, повернулся к другу. – Но если мне откажут, куда мне идти? Куда податься? Я же, кроме того, чтобы молотом махать да стоять на кузнечных мехах, ничего не умею!
– А школа? – удивился Фридрих и, свесив с кровати босые ноги, зябко поежился. – Ты же знаешь грамоту! Если магом стать не получится, поступишь в университет при городском магистрате Мраморного Чертога.
– Чудак ты человек! – Марвин с сожалением посмотрел на приятеля. – Чтобы туда поступить, надо ой как много знать. Отец мой, когда еще был маленький, рассказывал, будто раньше в школе учили не только грамоте и счету. Зубрили языки, преподавали каллиграфию и ораторское искусство. Стихосложение и танцы так вообще были двумя обязательными предметами. Давались они не всем… Но после каких-то событий, произошедших в столице, все это учить перестали. Однако знания нужны, и их спрашивают, требуют у каждого претендента, а получить их можно только наняв маэстро за звонкую монету. Только откуда в семье кузнеца лишние деньги? Читать-писать умеешь, и то хорошо. Живем мы безбедно, но того, что зарабатывают старшие, хватает лишь на сытный ужин, теплый дом, конюшню да обновки по весне. Все остальное идет в казну его величества Антуана II.
Зевнув и поднявшись с кровати, Бати босыми ногами прошлепал до койки приятеля и, присев на край, хлопнул того ладонью по плечу.
– Эй, Марвин? Что за уныние? Мы с тобой в столице, живы, здоровы и отмечены магами как одаренные. Что может быть лучше?
– Быть отмеченным не значит иметь дар или талант. – Байк в сомнении закусил губу. – Ты вообще представляешь себе, сколько народу из тех, что стояли с нами в одной очереди у ворот, намотав сопли на кулак, отправится восвояси и вернется к привычной, серой и обыденной жизни? Маги, они народ не простой. Университет получает деньги из королевской казны, а там за каждую медную монету строгий отчет. Если по поводу тебя возникнут хоть малейшие сомнения – прости-прощай Мраморный Чертог, здравствуй отчий дом и ненавистная кузня.
– Ох, не понимаю я тебя. Ну зачем, спрашивается, себя накручивать в самый ответственный день? – Пожав плечами, Фридрих встал с кровати и, скинув с плеч вытертое шерстяное одеяло, начал надевать штаны. – Давай лучше спустимся пораньше в обеденный зал. Перекусишь, в желудке станет тяжело, а на душе полегчает. Сытое брюхо и не такие дурные мысли разгоняло.
Быстро одевшись, друзья умылись холодной водой из бочки во внутреннем дворе и уже в приподнятом настроении принялись за обе щеки уписывать скромный, но сытный завтрак, запивая его из больших кружек яблочным компотом.
Как и предсказывал Фридрих, горячий завтрак, яичница с беконом и луком и пара кусков доброго ржаного хлеба, развеял ночные страхи и сомнения.
День и вправду был особенный. Яркое приветливое солнце на небосклоне припекало, говоря о том, что не за горами теплые летние дни, а щебет пригревшихся под ласковыми солнечными лучами птиц заряжал бодростью на весь день.
С Диком-некромантом, который навел шороха в «Жареном гусе» в первый день их знакомства, они больше не виделись. Но Фридрих обрадовался, когда через пять минут, после того как друзья приступили к трапезе, входная дверь скрипнула и на пороге появился весельчак и балагур Дик в форменном плаще, с недельной щетиной, грозившей в любую секунду превратиться в бороду, и озорным блеском в глазах.
– Здорово! – прогрохотал он с порога и, помахав завтракающим мальчишкам, направился к их столику. – Не возражаете?
– Конечно, Дик, присаживайся. – Фридрих с готовностью выдвинул свободный стул, и, присев, Дик, заказал себе завтрак. – Ты как? Парень с твоего курса приходил, говорил, что ты наказан…
– Дела давно минувших дней, – облокотившись на спинку стула, Дик усмехнулся и скрестил руки на груди. – Поработал в анатомическом театре магистра, заполнил горы документов и даже переписал пару его работ по прикладной некромантии. Бывало и хуже. Но, я смотрю, вы в приподнятом настроении? Так оно и должно быть.
– Слушай, Дик, – Фридрих отодвинул от себя тарелку и наклонился к уху молодого мага. – Вот ты так же проходил собеседование, как и мы? Что у нас спрашивать-то будут? Сложение и вычитание? Письмо?..
Тем временем перед молодым магом появилась большая, пышущая жаром и распространяющая сногсшибательные ароматы жареного картофеля и грибов чугунная сковорода, и, не дождавшись конца фразы, некромант с аппетитом принялся за еду.
– Да пустяки, – отмахнулся студент, отправив большую ложку грибов с картошкой в рот и потом отхлебнув из большой глиняной кружки пенистого кваса. – Конечно, выяснят, умеете ли вы читать манускрипты и рассчитывать заклинания. Без математики, чтения и письма в академии никуда. Но главное – испытание на пригодность.
Затаив дыхание, друзья подвинулись к давящемуся в спешке студенту.
– А что это за испытание? – осторожно поинтересовался у щурящегося от удовольствия некроманта Бати.
– Само важное… – отхлебнув кваса, Дик хитро усмехнулся и бросил косой взгляд на приятелей. – Есть в дальнем углу за вещевыми складами дощатый сарай с обветшалой крышей. Что там хранится, наверное, и великий магистр Серолицый не знает. Прошедший испытание по школьным наукам входит в сарай, а выйти должен через другие, задние двери, где его будут ждать маги. Задание у каждого свое. Кого ни спроси, что-то новое поручают, но главное, по ответам соискателя маги поймут, годен ли ты для университета или только зря отнимаешь их время.
– А что у тебя было, Дик? – воскликнул заинтригованный Фридрих.
– И что ты видел в сарае? – вторил ему Марвин, нервно елозя подошвами стареньких ботинок по дощатому полу – Что? Расскажи, жалко тебе, что ли?
– Не жалко, конечно, – Дик быстро справился с завтраком и теперь, сыто отдуваясь, сидел напротив друзей и смаковал квас маленькими глотками. – Вот только не поможет это вам. Задание у меня было простое – нарвать яблок. Я зашел в сарай, недоумевая, откуда там взяться хоть одному плодовому дереву. Отец мой держал сад, и жили мы с продажи фруктов, так что где искать яблоки, я знал отлично. Сарай, старый, сырой и мрачный, для этих целей подходил мало. Ступив на заваленные сеном прогнившие доски пола, я… я… – Дик замялся, будто силясь что-то припомнить, но вдруг отрицательно замотал головой. – Было страшно. Страшно не оттого, что было там внутри, а из-за того, что стремилось вырваться из меня наружу. Казалось, когда я переступил порог, то в глубине моего сознания что-то проснулось. Тогда, разумеется, я этого понять не мог и дошел до этих мыслей несколько лет спустя… Потом была череда дверей, маленьких и больших, с железными и деревянными ручками, и за каждой из них было новое, непонятное и непередаваемое на словах. До последней двери я добрался чуть живой и, кажется, постарел лет на пять. Время тянулось, как патока…
– А яблоки? – задал, как ему показалось, глупый вопрос Бати, но Дик не смутился. Взглянув на показавшееся дно кружки, он положил перед собой несколько медных монет и, сыто рыгнув, поднялся из-за стола.