– Знаешь, откуда появились урки? Урками становятся эльфы после отсидки. Те, чьи матери курили во время беременности, кого в детстве били пьяные родители. Сегодня ты выходишь на волю, Цурюк Хаим. А ну, кто твой папочка?
– Сарумян, оу йе! – Животный восторг урки не знал пределов.
– Снимите с него ошейник,– приказал Сарумян охранникам.– И постройте но плацу личный состав колонии.
На бетонном плацу, обнесенном высоченным забором, по которому в три ряда шла колючая проволока и сновали туда-сюда лагерные шныри, перед Сарумяном и столь внезапно «поднявшимся» Цурюком Хаимом выстроилась разношерстная уголовная публика.
Сарумян поднял вверх правую ладонь и толкнул короткую речь:
– Ну что, гопнички? Тунеядцы, хулиганы, наркоманы, алкоголики. На свободу с чистой совестью!
Ворота тюрьмы со скрипом открылись, и охранники принялись по одному подгонять заметно повеселевших урок к Сарумяну, который помечал каждого из них, оставляя на лбу белый отпечаток собственной ладони. Когда последний из урок скрылся за воротами и плац опустел, Сарумян взял Цурюка Хаима за пуговицу лагерного бушлата и предельно угрюмо проговорил:
– Запомнил сам – скажи другому, что честный труд – дорого к дому! Карапузов брать живьём. С остальными делай что хочешь, только ментам на глаза не попадайся.
Никаких методических различий не наблюдалось в другом лагере и на сей раз – во дворе виллы Электродрели, обнесенном забором, увитым ядовитым плющом, стоял сводный отряд. Хахаль хозяйки дома обходил строй, придирчиво осматривая обмундирование:
– Я смотрю, вы совсем не по сезону оделись. Дам вам тёплые маскхалаты и по паре зимних кальсон с начёсом. И ещё НЗ.
С этими словами муж Электродрели залез в карман, достал кулёк и протянул его Лагавасу. Заинтересовавшийся Гек напряг лоб, повернулся к задней шеренге и спросил Чука:
– Что такое НЗ?
– Да х. з.
Впрочем, все их вопросы решил Лагавас, сразу же развернувший кулек и громко прокомментировавший:
– Вот это круто. Сухари на дорожку.
Он протянул кулек Фёдору и скомандовал:
– Поделите между собой. Просто так не грызите – пломбы выпадут. Надо в воде размочить.
Карапузы моментом распихали сухари по всем карманом, и только ушлый Мерин Гек засунул их себе в рот и мигом проглотил.
Чук пихнул его в спину:
– А ты уже всё сожрал? Ну и как НЗ?
– Да я х. з….
Хахаль Электродрели, больше не имевший иллюзий по поводу интеллекта карапузов, решил сделать ставку на других персонажей и повел Агронома в сторону от остальных.
– Мы вас только до реки проводим, а дальше – сами. На восточном берегу урки мордовские ураганят. А на западном видели каких-то уродов. У них на морде белая пятерня нарисована. Вроде как для куража бандитского. Нормальные урки днём на малинах прячутся. В эти борзые, уже и днём по улице разгуливают!
Дойдя до укромного местечка, он доверительно наклонился к Агроному:
– Кстати, интересуюсь. Кроме колечка, ничего больше нет? Медь, лом цветных металлов? За долю малую возьму контрабас на реализацию.
– Прости, братан, сейчас нет ничего. Если хочешь – могу карапузов по дешевке предложить – сдашь их в цирк, зоопарк или, на худой конец, в Кунсткамеру.
Бойфренд Электродрели скуксился, наморщив носик:
– Не, этого добра не надо, к тому же они у тебя нетоварного вида – я на одной эпиляции разорюсь!
Их окликнули – Электродрель пришла проводить отряд. Она принялась по очереди подходить к каждому бойцу, одаривая всех подарками из большой клеенчатой сумки в клетку. Первым такой чести удостоился эльф.
– Тебе Лагавас, я дарю мега-лук. Не простой, а композитный и с оптическим прицелом!
Она не успела двинуться дальше и на один шаг, как за своей порцией халявы подбежали, толкаясь и отчаянно ругаясь между собой, Чук и Гек. Она пошарила в сумке:
– Пацанам – финские ножи с кровостоками!
Гек схватил финку и от избытка чувств грохнулся в обморок. Хозяйка наклонилась к нему и ласково потрепала по щеке:
– Ты что, малыш, побледнел? Это только в первый раз тошнит.– Она заглянула в сумку и пальцем поманила к себе самого толстого карапуза:
– А для тебя, Сеня Ганджубас, веревка и кусок мыла. Чисто на всякий случай!
Сеня принял подарки, помялся немного, подыскивая слова, и пробормотал:
– Спасибо, конечно. А что, даже простых заточек больше не осталось?
Ответа не последовало. Уже потерявшая к нему всякий интерес Электродрель обхаживала Гиви:
– А что хочет красавец мужчина с орлиным носом?
– Нэчэго! Заходы к мэнэ в гости, я тэбэ сам что хо-чэшь подарю. Дай только поцелую такую красавицу. Страсть как блондинок лублу.– Кажется, Гиви слишком уж обнаглел. Электродрель отстранилась от него и пошла дальше. Разобиженный Гиви отвернулся и пошел в лодку.
Усевшись на носу спиной к берегу, он принялся напевать:
Поцелуй мэня,
Патом я тэба.
Патом вмэстэ ми расцелуемся.
Он сплюнул в воду, поглазел на расходящиеся круги и сокрушенно покачал головой:
– Вах, что за женщина – агонь-баба.– Он достал свой топор и принялся ожесточенно полировать его. Это с детство заменяло ему успокоительные медитации и на равных конкурировало с онанизмом.
Тем временем на берегу Электродрель прощалась с Агрономом:
– Проси, что хочешь, всё равно больше ничего не осталось. Хочешь, я тебя научу чему-нибудь или бесплатный совет дам?
Агроном подумал, поморщил лоб и наконец смущенно выдавил из себя:
– Мне бы научиться числа в уме складывать. И ещё читать, а то я только по складам умею. От меня образованные студентки шарахаются. Даже обидно, ей-богу.
Электродрель только улыбнулась ему в лицо:
– Это они кривляются, дуры крашеные. А сами мечтают завести себе папика с большим животом и таким же бумажником. Так что, побольше цинизма, девушкам это нравится.
Она уже сделала шаг в сторону, но потом неожиданно вернулась.
– Пока.– Взяв его за подбородок, она немного приподняла его лицо, словно разглядывая его на свету: – А ты душка, пупсик, видно, что твою бабушку любили аристократы. Не твое фото на одеколоне «Саша»???
Агроном смущенно опустил голову, уставившись на валявшийся под ногами бычок.
Электродрель двинулась дальше, подошла к Фёдору и, приобняв его за плечи, пожелала:
– Счастливого пути, дядя Фёдор! Я дарю тебе лампочку Ильича. Не забудь вкрутить ее в патрон и повернуть выключатель. Кутынгясский джяляб. Иди, Фёдор, засвети там всем по-взрослому.
Глава одиннадцатая.ФИНИТЯ, Б#Я…
Дан приказ: ему на запад,
ей – в другую сторону.
«Камасутра», невошедшее.
Отряд спускался вниз по течению на нескольких лодках. На носу одной из них все еще сидел донельзя разобиженный Гиви и досадовал по поводу собственной неудачи:
– Нэ лублу я эти правинциалные гастыницы. Очень пантов много! «В прошлом гаду у нас останавливался сам прэзидэнт». Так это от нэго остался пятна на простыне?
Лагавас, не переставая грести, откликнулся на причитания гнома:
– Зато всё очень дёшево.
Но Гиви слышал только себя и собственную обиду:
– И хозяйки обычна такой капризный. Можно так нэ разу и нэ отдохнуть.
Лагавас моментально возразил:
– Ну не знаю! Мне вот каждый вечер звонили в номер – предлагали расслабиться!
На соседней лодке, пригретые солнцем, дремали бойцы. Агроном, оставленный на веслах, наблюдал за рекой и лесом, пожевывая с голодухи травинку. Спустя четверть часа он заметил, как неподалеку от них вдоль берега туда и обратно плавает неизвестный. Он окатил Баралгина водой, и когда тот подскочил на своей скамейке, полный намерений начистить кому-нибудь табло, взглядом указал тому на плескавшейся неопознанный объект:
– Хорошо плывёт вот та группа в полосатых купальниках. Видать, спортсмены. Я в них и плевался, и камнями кидался, все одно – не обращают внимания.
Баралгин вытянул шею, выглядывая неизвестного, после чего обернулся к бомжу:
– Командир, ты очки надень, ваще страх потерял? Не узнаёшь? Это же Голый!
На третьей лодке греб Сеня, остальные торжественно несли сонную вахту.
Периодически карапуз бросал весла и принимался ожесточённо махать руками вокруг головы. Дремавший рядом Фёдор тоже изредка шлёпал себя ладонями по шее, лбу и щекам.
Совсем заскучавший Сеня решил, что Фёдор запросто скрасит ему досуг:
– Фёдор Михалыч, тебя комары не кусают?
Тот ответил, даже не поднимая головы:
– Нет, Сеня,– и снова погрузился в сладостную дрему.
– А мне уже всю башку истоптали. Скачут, как умалишённые. Странно только, что не пищат совсем,– с тем же успехом Сеня мог разговаривать с проплывающими мимо рыбинами – Фёдор не обращал на его слова никакого внимания. Выждав несколько секунд, он принялся тормошить друга:
– Слышь, Фёдор… – И для пущего эффекта окатил друга фонтаном брызг.
Тот открыл глаза, лениво потянулся, зевнул и, недоуменно оглядываясь по сторонам, сказал:
– Это не комары, это блохи.
– Гонишь! Блохи только на собаках живут. Тогда это скорее вши,– Сеня принялся чесаться с утроенной энергией.
– Помылся бы ты, Сеня. Не зря же тебе тётенька мыло подарило. Хозяйственное.– Фёдор опасливо отодвинулся подальше от Сени.
В соседней лодке Агроном уже почти оделся. Рядом натягивал штаны Баралгин. Просунув одну ногу в штанину, он вдруг притупил на мгновение, а потом посмотрел на бомжа и спросил:
– Слышь, зёма, я чего-то не пойму. Объясни мне, тупому. Ты с брунеткой шашни крутишь или с блондинкой?
– Я блондинок люблю и брюнеток. А шатенок я тоже люблю,– путаясь в рукавах свитера, ответил Агроном.
Баралгин ожидал похожего ответа и потому пошел в своих предположениях еще дольше:
– Типичный моральный разложенец. О ты, прости меня господи, часом не многосексуал? Ультрамарины, вперёд. Голубая кровь. Учти, зёма, наш Гондурас – это тебе не Сан-Франциско.