— Бедная вы, фру Лейон! Ведь именно Юнатан был у вас такой замечательный!
Мы живём рядом с нашим бывшим домом. Точно в такой же квартире, только на первом этаже. Общество призрения бедных дало нам старую мебель, и эти мамины тётеньки тоже дали кое-что. Я лежу почти на таком же кухонном диванчике, какой был у меня раньше. Всё у нас почти такое же, как раньше. И всё, всё совсем не такое! Ведь с нами нет больше Юнатана. Никто больше не сидит со мной по вечерам, никто мне ничего не рассказывает. Мне до того одиноко, что даже грудь болит. Я могу только лежать и шептать слова, которые Юнатан сказал перед смертью. Тогда, когда мы прыгнули и упали на землю. Он лежал вниз лицом, но потом кто-то повернул его, и я увидел его лицо. Из уголка рта у него текла кровь, и говорить он не мог. И всё же он попробовал улыбнуться и с трудом сказал: «Не плачь, Сухарик, мы увидимся в Нангияле!»
Больше он ничего не сказал. Он закрыл глаза, и люди унесли его. И больше я его не видел.
Мне не хочется вспоминать, что было потом. Но забыть, как мне было страшно и больно, никак нельзя. Я лежал на диванчике и думал о Юнатане, пока голова у меня не начинала раскалываться. Сильнее тосковать, чем я тосковал по нему, просто невозможно. И ещё мне было страшно. Мне пришло в голову, что, может быть, и нет никакой Нангиялы! А вдруг Юнатан просто выдумал её, ведь он умел придумывать разные удивительные истории! И я стал плакать.
Но потом Юнатан пришёл и утешил меня. Да, он пришёл, и как это было прекрасно! Всё стало снова хорошо, почти как раньше. Он понял там, в Нангияле, как мне плохо без него, и решил меня утешить. Потому он и пришёл ко мне, и теперь я больше не горюю, а просто жду.
Он пришёл ко мне вечером, совсем скоро. Я был дома один, лежал и плакал о нём, и был до того растерянный, больной и несчастный, что словами не расскажешь. Окно кухни было открыто, ведь вечера теперь стоят тёплые, весенние. Я слышал, как за окном воркуют голуби. Их у нас целая стая на заднем дворе, и весной они вечно воркуют.
И тут это случилось.
Я лежал и плакал, уткнувшись лицом в подушку, и вдруг услыхал, что где-то совсем рядом воркует голубь. Я взглянул и увидел, что на окне сидит голубка и смотрит на меня добрыми глазами. Белоснежная голубка, запомните, а вовсе не серая, как голуби у нас на дворе! Белоснежная голубка! Никому не понять, что я почувствовал, увидев её! Ведь это было прямо как в песне: «Я прилечу к тебе голубкой белоснежной». И мне показалось, что я снова слышу, как Юнатан поёт: «…и прилетай ко мне, Сухарик милый!». Но вместо этого он сам прилетел ко мне.
Я хотел что-то сказать, но не смог, а просто лежал и слушал, как воркует голубка. А за этим воркованием, нет, в самом этом ворковании я слышал голос Юнатана. Хотя он теперь был какой-то другой. Какой-то шёпот раздавался по всей кухне. Это было похоже на историю с привидениями, и можно было бы даже испугаться, но я не испугался, а обрадовался до того, что готов был прыгать до потолка. Ведь то, что я услышал, было просто замечательно.
Так вот, всё, что брат рассказывал про Нангиялу, было правдой! Юнатан хотел, чтобы я поскорее оказался там, потому что там очень хорошо. Подумать только, когда он туда пришёл, его уже ждал дом, в Нангияле у него теперь собственный отдельный дом. Это старая усадьба, рассказал он, называется она Рюттаргорден, то есть «Усадьба всадника», и находится в Долине Вишен. Правда, красивое название? И подумать только, первое, что он увидел в Рюттаргордене, — зелёную дощечку, а на дощечке надпись: «Братья Львиное Сердце».
— Это значит, что мы будем там жить вдвоём, — сказал Юнатан.
Надо же! Когда я явлюсь в Нангиялу, меня тоже будут звать Львиное Сердце! Я этому очень рад, ведь мне хочется, чтобы у меня была такая же фамилия, как у Юнатана, хотя я и не такой храбрый, как он.
— Только приходи поскорее, — попросил он. — Если не найдёшь меня дома в Рюттаргордене, значит, я сижу на речке с удочкой.
Потом стало тихо, и голубка улетела. Поднялась над крышей и полетела назад в Нангиялу.
А я лежу на своём диванчике и хочу скорее улететь. Я надеюсь, что дорогу туда найти не трудно. Ведь Юнатан сказал, что это очень просто. На всякий случай я записал адрес:
Братья Львиное Сердце
Рюттаргорден
Долина Вишен
Нангияла.
Вот уже два месяца, как я живу один, без Юнатана. Два длинных, страшных месяца. Но теперь я уже скоро попаду в Нангиялу. Скоро, скоро я полечу туда. Может, даже сегодня ночью. Я напишу записку, положу её на кухонный стол, и мама найдёт её, когда проснётся утром.
А в записке я напишу:
Не плачь мама! Мы увидимся в Нангияле!
Глава 3
И вот это случилось. Такого чуда со мной никогда ещё не было. Я вдруг оказался у калитки и прочитал на зелёной дощечке: «Братья Львиное Сердце».
Как я туда попал? Как прилетел в Нангиялу? Как нашёл дорогу, никого не спрашивая? Я и сам не знаю. Знаю лишь, что я вдруг очутился у калитки и увидел надпись на дощечке.
Я позвал Юнатана. Кричал много раз, но никто не отозвался. Потом вспомнил, что он, наверное, удит рыбу.
Я побежал по узенькой тропинке вниз к реке. Бежал и бежал и наконец увидел Юнатана. Он сидел на мосту, и волосы у него так и сияли на солнце. Что я почувствовал, снова увидев его, я не сумею рассказать, даже если очень захочу.
Юнатан не сразу заметил меня. Я попытался крикнуть: «Юнатан!» Наверное, я при этом плакал, потому что вместо крика у меня получился какой-то странный звук. И всё же Юнатан услышал. Он поднял голову и увидел меня. Сначала он вроде бы не узнал меня. Но, потом он вскрикнул, отшвырнул удочку, бросился мне навстречу и крепко обнял, как будто хотел увериться, что я и в самом деле пришёл. Потом я немного всплакнул. Плакать-то мне было не с чего. Просто я так долго тосковал по нему.
А Юнатан только засмеялся. И мы стояли на крутом берегу, обнимали друг друга и радовались тому, что мы снова вместе, — так радовались, что не расскажешь.
И Юнатан сказал:
— Ну вот, Сухарик Львиное Сердце, ты наконец пришёл!
«Сухарик Львиное Сердце» — звучало смешно, и мы оба сперва фыркнули, а потом стали так хохотать, будто смешнее никогда ничего не слышали. Нам просто хотелось смеяться, потому что внутри у нас всё так и бурлило от радости. Мы хохотали, потом начали бороться и продолжали смеяться. Смеясь, мы упали на траву, покатились по склону и досмеялись до того, что свалились в реку. Я думал, что мы сейчас утонем, а мы поплыли. Я никогда не умел плавать, а мне так хотелось научиться. Но сейчас я поплыл без труда. И плавал просто отлично.
— Юнатан, я плыву! — закричал я. — Я умею плавать!
— Ясное дело, умеешь, — ответил Юнатан. И тут я вспомнил ещё кое о чём.
— Юнатан, а ты заметил, что я больше не кашляю?
— Понятно, не кашляешь. Ведь ты теперь в Нангияле.
Я наплавался вволю, потом залез на мост и стоял там, а с моей промокшей одежды текла вода. Мои брюки прилипли к ногам, и я увидел, что со мной случилось чудо. Хотите верьте, хотите нет, но ноги у меня теперь стали такие же прямые, как у Юнатана.
Тогда мне пришло в голову: а вдруг я к тому же стал красивый? Я спросил у Юнатана, не кажется ли ему, что я стал красивее.
— Погляди в зеркало, — ответил он.
Вода в реке была спокойная и гладкая, как зеркало. Я лёг на живот, подвинулся к краю моста, но особой красоты в себе не заметил. Юнатан улёгся на мосту рядом со мной. Мы лежали долго, а из воды смотрели на нас братья Львиное Сердце. Юнатан был красивый: золотые волосы, синие глаза, нежное лицо, а я всё такой же курносый, волосы косматые, одно слово — рыло.
— Нет, я красивее не стал, — огорчился я.
Но Юнатан сказал, что я стал намного лучше.
— И такой здоровый на вид! — добавил он.
Всё ещё лёжа на мосту, я ощупал себя. И понял, что я здоров, что всё тело моё радуется этому здоровью. Для чего же мне тогда быть красивым? Всё тело моё было до того счастливо, что казалось, будто всё в нём смеялось.
Так мы лежали, грелись на солнышке и смотрели на рыб, которые то заплывали под мост, то выплывали из-под моста. Но потом Юнатан захотел идти домой, и я тоже, ведь мне не терпелось взглянуть на Рюттаргорден, мой новый дом.
Юнатан шёл впереди по тропинке, которая вела в нашу усадьбу, а я поспевал за ним, ведь ноги у меня теперь были хоть куда. Я всё время пялил глаза на свои ноги и радовался, как легко мне теперь ходить. Когда мы поднимались по холму, я ненароком обернулся и увидел наконец Долину Вишен. Ах, что это была за долина, — вся залитая белым вишнёвым цветом. Белые цветы и зелёная-презелёная трава! И через всё это бело-зелёное серебряной лентой протекала речка. Почему же я не заметил этого раньше? Неужто я видел только Юнатана? Но сейчас я замер на тропинке, любуясь этой красотой, и сказал Юнатану:
— Это самая красивая долина на земле!
— Да, самая красивая, хоть и не на земле, — ответил Юнатан.
И тут я вспомнил, что нахожусь в Нангияле.
Долину Вишен окружали высокие горы, они тоже были красивые. С горных склонов в долину стекали ручьи, с обрывов падали, звеня, водопады, всё кругом бурлило и пело, была весна.
Воздух здесь был тоже какой-то особенный, такой чистый и приятный, что его хотелось пить.
«Вот бы пару кило такого воздуха к нам в город!» — подумал я, вспомнив, как мне не хватало воздуха, когда я лежал на кухонном диванчике. Мне тогда казалось, будто воздуха нет совсем.
Но здесь его было много, и я вдыхал его глубоко, всей грудью, словно не мог надышаться. Юнатан засмеялся и сказал:
— Оставь и мне его хоть чуть-чуть!
Тропинка была белая от цветов вишни, и в воздухе кружились белые лепестки, осыпая нас, застревая у нас в волосах. Мне всегда нравились узенькие зелёные тропинки, усыпанные белыми цветами вишни.
А в конце тропинки стояла усадьба Рюттаргорден с зелёной дощечкой на калитке.
— «Братья Львиное Сердце», — прочёл я вслух Юнатану. — Подумать только, и здесь мы будем жить!