— Знаешь, Сухарик, я хотел бы, чтобы всё было так, как ты сказал. И ничего больше. Потому что бывают приключения, которых лучше бы вовсе не было.
Когда мы пришли домой, Юнатан выставил на кухонный стол всё, что было в корзине: хлеб, бутыль молока, горшочек мёда и несколько лепёшек.
— Так это София нам приносит еду? — удивился я. — А я-то даже и не подумал, откуда она у тебя берётся.
— Да, иногда она приносит еду, — ответил Юнатан.
— Совсем бесплатно?
— Да, можно сказать, бесплатно. Здесь, в Долине Вишен, всё бесплатно. Мы всем делимся друг с другом и помогаем друг другу, когда это нужно.
— А ты даёшь что-нибудь Софии? Юнатан снова засмеялся.
— Ясное дело. Например, лошадиный навоз для её клумб с розами. И ухаживаю за её клумбами тоже совсем бесплатно.
А потом он добавил так тихо, еле слышно:
— Между прочим, я оказываю ей ещё кое-какие услуги.
И тут я увидел, как он вынул из корзины что-то белое. Это была всего лишь небольшая, свёрнутая в трубку бумага. Он развернул её, прочитал, что на ней было написано, и нахмурился, словно ему это не понравилось. Но он ничего не сказал мне, а я не захотел его расспрашивать. Я решил, что он сам скажет мне всё, когда захочет.
В одном углу кухни у нас стоял старинный буфет. В первый вечер в Рюттаргордене Юнатан рассказал мне кое-что про него. Он сказал, что в буфете есть потайной ящик, который никто не сможет ни найти, ни открыть, если не знает секрета. Я, конечно, тут же хотел посмотреть на него, но Юнатан сказал:
— В другой раз. А сейчас пора спать.
В тот раз я уснул и позабыл про это, а теперь вспомнил. Потому что Юнатан подошёл к буфету, и я услышал несколько тихих, будто щёлкающих звуков. Что он делал, было нетрудно догадаться. Он спрятал бумажный свёрток в ящик. Потом он запер буфет и положил ключ в старую ступку, стоявшую высоко на кухонной полке.
Потом мы пошли купаться, и я нырнул с моста. Подумать только, что я не побоялся и нырнул! Затем Юнатан смастерил мне удочку, такую же, как у него, и мы наловили рыбы. Правда, немного, но чтобы нам хватило на обед. Я поймал одного большого окуня, а Юнатан двух.
Дома мы сварили рыбу на очаге в горшке, подвешенном на чугунной цепи над огнём. После обеда Юнатан сказал:
— А теперь, Сухарик, давай посмотрим, умеешь ли ты стрелять в цель. Это может пригодиться.
Он повёл меня в конюшню, и там, в отсеке для упряжи, висели два лука. Я понял, что это Юнатан сделал их, потому что в городе он часто мастерил луки и стрелы для ребят у нас во дворе. Но оба этих лука были больше и красивее тех, настоящее оружие.
Мы повесили на дверь конюшни мишень и стреляли в цель до вечера.
Вообще-то, странный у меня брат. У него всё получается гораздо лучше, чем у меня, но он делает вид, что всё это ерунда. Он никогда не хвастается, у него всё это выходит как бы само собой. Иногда мне даже кажется, он хочет, чтобы у меня что-то получилось лучше, чем у него. Когда я один раз тоже попал в яблочко, он так обрадовался, будто получил от меня подарок.
Начало смеркаться, и Юнатан сказал, что пора отправляться в «Золотой петух». Мы свистнули Грима и Фьялара. Они паслись свободно на лугу перед Рюттаргорденом, но на наш свист тут же примчались галопом к калитке. Мы оседлали их и не торопясь поехали в деревню.
И тут я вдруг испугался и оробел. Я ведь не привык разговаривать с людьми, тем более с теми, кто живёт в Нангияле, и сказал об этом Юнатану.
— Чего ты боишься? — спросил он. — Никто здесь тебя не обидит.
— Я знаю, что не обидит. А вдруг они станут надо мной смеяться?
Я сам понял, что несу чепуху. С чего бы им надо мной смеяться? Но я вечно что-нибудь выдумываю.
— Знаешь, я, пожалуй, буду теперь звать тебя Карлом, — сказал Юнатан, — это больше подходит к фамилии Львиное Сердце. Скажи я им, что ты Сухарик Львиное Сердце, они, поди, и в самом деле станут смеяться. Ведь ты сам чуть не лопнул со смеху, когда я так тебя назвал, да и я тоже хохотал.
Ну конечно, мне хотелось, чтобы меня звали Карлом. Это имя куда лучше подходило к моей новой фамилии.
— Карл Львиное Сердце! — громко сказал я, чтобы послушать, как это звучит. — Вот скачут Карл и Юнатан Львиное Сердце!
Я решил, что это звучит здорово.
— Хотя для меня ты всё равно прежний Сухарик, — сказал Юнатан, — ты сам это знаешь, братишка Карл!
Вскоре мы въехали в деревню. Наши лошади гулко ударяли копытами по камням мостовой. Найти постоялый двор было нетрудно. Мы издалека услыхали смех и голоса людей. И вывеска с большим позолоченным петухом была видна издалека. Это был самый настоящий старинный трактир, о каких я читал в книжках. В маленьких окнах так приветливо светился огонь. Мне ужасно захотелось войти туда. Ведь до сих пор я в трактирах никогда не бывал.
Но сначала мы въехали во двор и привязали Грима и Фьялара рядом с другими лошадьми, которых там было много. Правду сказал Юнатан, что в Нангияле без лошади не обойтись. Мне думается, жители Долины Вишен все до одного приехали в тот вечер в «Золотой петух» верхом. В трактире было не протолкнуться, когда мы вошли туда. Мужчины, женщины и ребятишки — вся деревня от мала до велика собралась здесь. Люди сидели и весело болтали, хотя маленькие дети уже спали на коленях у родителей.
Как все обрадовались, когда мы вошли!
— Юнатан! — послышались крики. — Юнатан пришёл!
Сам хозяин постоялого двора, рослый, румяный, довольно красивый человек, заорал, перекрывая шум:
— А вот и Юнатан! Да нет, он не один! Да это братья Львиное Сердце! Оба два!
Он схватил меня и поставил на стол, чтобы все меня видели, и я стоял там, чувствуя, что краснею.
Но Юнатан сказал:
— Это мой любимый брат, Карл Львиное Сердце, который наконец-то явился сюда! Примите его ласково, так же, как приняли меня.
— Да уж будь спокоен, — ответил хозяин и снова поднял меня. Но, прежде чем поставить меня на пол, он на секунду прижал меня к себе, и я почувствовал, какой он сильный.
— Мы с тобой, — сказал он, — будем добрыми друзьями, такими же, как с Юнатаном. Меня зовут Юсси. Хотя все называют меня Золотым Петухом. К Золотому Петуху ты можешь прийти в любую минуту, не забывай этого, Карл Львиное Сердце!
София сидела одна за столом, и мы с Юнатаном уселись рядом с ней. Мне кажется, она нам обрадовалась. Она ласково улыбнулась, спросила, понравилась ли мне моя лошадь, а Юнатана попросила прийти как-нибудь и помочь ей в саду. Потом она замолчала, и мы поняли, что она чем-то опечалена. Я заметил и ещё кое-что. Все сидевшие в трактире смотрели на Софию с почтением, а когда кто-нибудь поднимался и уходил, он кланялся ей, как будто она была важная персона, а я этого никак не мог понять. На ней было простое платье, на голове платок. Она сидела, положив загорелые руки на колени, как простая крестьянка. «Что же в ней такого особенного?» — думал я.
Мне было весело на постоялом дворе. Мы пели разные песни. Одни из них были мне знакомы, другие я слышал в первый раз, и все здесь вроде бы от души веселились. Но так ли это было на самом деле? Иногда мне казалось, будто их что-то печалило так же, как Софию. Как будто они время от времени о чём-то задумывались, чего-то боялись. Но ведь Юнатан говорил, что жизнь в Долине Вишен лёгкая и простая, чего же им тогда бояться? Правда, нельзя было сказать, что вид у них был всё время унылый, ведь они пели, смеялись и вроде бы все были добры друг к другу. Но мне казалось, что больше всех им нравился Юнатан, так же, как это было у нас дома. И София, по-моему, им тоже нравилась.
Когда же мы с Юнатаном собрались домой и вышли во двор, чтобы отвязать лошадей, я спросил брата:
— Послушай, Юнатан, а что же такого особенного в Софии?
И тут где-то рядом с нами сердитый голос сказал:
— Вот именно! Что в ней особенного, я никак не могу понять!
На дворе было темно, и я не мог разглядеть говорившего. Но вот он встал в полосу света, падавшего из окна, и я узнал его. Это был рыжеволосый кудрявый человек с небольшой рыжей бородкой, сидевший в трактире почти рядом с нами. Я обратил тогда внимание на то, что лицо у него было злое и что он не пел вместе со всеми.
— Кто он такой? — спросил я Юнатана, когда мы выехали за ворота.
— Его зовут Хуберт, — ответил брат, — и он прекрасно знает, что в Софии особенного.
Мы поскакали домой. Был прохладный звёздный вечер. Я никогда не видел сразу так много звёзд, и таких ярких, и попробовал угадать, которая из них планета Земля. Но Юнатан сказал:
— Ох, Земля… Она движется где-то далеко-далеко в космосе, её отсюда не видно.
Я подумал, что это всё же печально.
Глава 5
А потом наступил день, когда я узнал, что же такого особенного в Софии.
Однажды утром Юнатан сказал:
— Сегодня мы поедем к королеве голубей.
— Красивое прозвище, — ответил я. — А кто она, эта королева?
— София. Это я в шутку называю её королевой голубей.
И вскоре я понял, в чём дело.
До Тюльпанной усадьбы, где жила София, было довольно далеко. Её дом стоял на краю Долины Вишен, у подножия высокого горного хребта.
Мы прискакали туда ранним утром. София в саду кормила голубей. Голуби были белоснежные. Увидев их, я вспомнил её, ту белую голубку, которая ворковала у меня на подоконнике. Это было, поди, тысячу лет назад.
— Ты помнишь? — шепнул я Юнатану. — Одна из этих голубок одолжила тебе своё оперенье, когда ты прилетал ко мне, верно?
— Да, — ответил Юнатан. — А как бы я мог иначе прилететь к тебе? Только голуби Софии могут летать по небу в любую даль.
Голуби окружали Софию белым облаком, обмахивая её крыльями. «Так и должна выглядеть королева голубей», — подумал я.
Но вот София заметила нас. Она ласково поздоровалась с нами, хотя вид у неё был невесёлый, даже очень печальный. Она тут же сказала Юнатану со слезами в голосе:
— Вчера вечером я нашла Виоланту мёртвой, со стрелой в груди. Возле Волчьего ущелья. Теперь уж её не пошлёшь с весточкой.