Я достал из кармана брелок. Повертел.
Щёлк. Щелк. Щелк.
В офисе послышался стук упавшей чашки.
— Осторожней, Лариса! — крикнул кто-то, и снова тишина.
Я убрал брелок обратно.
До меня нет никому дела, особенно сейчас. А ведь я видел Шрека и Юленьку вместе. Вот была бы почва для сплетен, особенно родственникам Шрека. А потом я вспомнил, что я всего лишь замерщик окон.
С лицом простого парня, который ничего не делает… и при этом, возможно, делает всё.
ГЛАВА 2 «ПАЙКА»
Москва шумела. Гудела, как кастрюля с кипящим супом, в котором бурлили офисы, пробки, скандалы, кофе навынос, миллионы невысказанных «пошёл ты» и три сотни оттенков помады, от «молчаливой розы» до «красной смородины».
А в самом центре этого веретена из стекла, бетона и истерик, на последнем этаже бизнес-центра с претенциозным названием «Aurora Prime», по лакированному полу носилась женщина, от которой у некоторых людей начиналась аллергия на собственную несостоятельность. Её звали Пайка. И сегодня она потеряла всё.
— Найдите! Найдите, или я вас всех закопаю! — кричала она так, что у начальника службы безопасности в кармане от ужаса зазвенел телефон. Никто не звонил. Он просто звенел.
Каблук с хрустом врезался в стол. Пластик треснул. Каблук остался цел. Пайка была как кость — ничего не брало.
Охрана металась, как тараканы в старой коммуналке, когда кто-то включает свет. Привлекли полицию, позвонили хакерам, даже какому-то старцу в Грузию, которого кто-то однажды видел рядом с магическим рынком под Тбилиси. Брелока нигде не было.
Он исчез. Просто исчез.
Не ключ от домика в Мытищах, не флешка с компроматом, не губная помада от Dior. Нет. Это был тот самый чёрный, глянцевый, плотный, гладкий, как отполированная чума, брелок с красной кнопкой. Одинокая точка, торжественная и угрожающая, как точка в конце судьбы.
С первого взгляда он выглядел глупо. Как сувенир с AliExpress. Но она знала: это было оружие. Или инструмент. Или подарок. Или проклятие.
Пайка закрыла глаза и в памяти всплыли моменты, как много лет назад он просто появился.
Ей было десять. Египет. Красное море. Гостиница, где всё пахло антисептиком и влажными полотенцами. Отец загорал в шляпе и белых носках, мать пряталась под зонтом, а Пайка — тогда ещё с веснушками и тонкими заплетёнными косичками — плавала с маской, воображая себя русалкой. Ну или хотя бы одной из сестер Ариэль. Она нырнула. И там, на дне, нашла кувшин.
Старый. Пузатый. Как будто вывалился из кадра приключенческого фильма.
Она вытащила его, разбила о коралл, и из черепка выпал он. Брелок. Молчаливый. Без надписей. Без шурупов. Без намёка на логику.
И она — не задумываясь, не давая себе объяснений, — сунула его в рюкзак между влажным полотенцем и недоеденным «Сникерсом». И забыла.
Вспомнила уже в выпускном классе. Вечер. Комод. Пыль. Брелок.
Он выглядел точно так же, как тогда — холодный, сухой, как будто только из воды. Она держала его в руках, не зная, зачем. Просто ощущала: это не игрушка.
А потом — такси.
Водитель с блестящим лбом и перегаром, с мерзкой ухмылкой и рукой, тянущейся к колену. От страха Пайка сжала брелок в руках — и нажав на кнопку сказала:
— Сдохни, тварь! — выдохнула она сквозь слёзы.
Машина вильнула, как марионетка, которой перерезали нити. Врезалась в дерево. Пластик. Стекло. Крики. Полиция. Папин ремень. Мамина икона.
А брелок? Как ни в чём не бывало — в её кармане. Чёрный. Спокойный. Непоколебимый.
С тех пор — началось.
Сначала — случайный костюм. Она сидела вечером, уставшая, на сайте модной одежды, увидела идеальный комбинезон и прошептала:
— Вот бы мне такой сейчас...
Случайно нажала на кнопку.
Через секунду костюм лежал у неё на кресле. С вешалкой. С биркой. С мечтой.
Потом был айфон. Потом — билеты в Париж. Потом — серьги, которых ещё не было в продаже. Появлялись. Просто так.
Она боялась. Но продолжала. Как человек, нашедший лампу с джинном, который не задаёт дурацких вопросов, а просто кивает и делает.
Когда мама однажды спросила:
— Доча, ты где деньги берёшь на всё это?
Пайка посмотрела в пол и тихо ответила:
— Мужик у меня появился. Богатый.
Мама перекрестилась. Папа скрипнул зубами. Но поверили. Потому что проще поверить в мужика, чем в магию.
А потом — ЕГЭ.
— Хочу поступить в МГУ. «На бюджет», —прошептала она перед сном, нажимая кнопку трижды, на всякий случай.
Через неделю пришло письмо. Поздравляем. Вы — студентка. Вышка. Бюджет. Официально.
И тогда всё изменилось.
Сначала она просто училась. На филфаке. Потом — по приколу — записала песню. На диктофон. Без студии, без битов. Просто голос, гитара и злость. Выложила в TikTok.
И трек взорвал страну.
И как-то сразу - миллионы прослушиваний, предложения, эфиры, ротации. Радио за радио. Диджеи дрались за эксклюзив. Её треки летели в чарты, как искры из сломанной розетки.
Она стала певицей. Настоящей. Хит за хитом. Концерты. Афиши. Охрана. Сцены. Костюмы.
И — да — деньги.
Много денег.
Квартира в «Москва-Сити» с видом на облака. Дом в Барвихе. Дом на Кипре — для родителей. Там они пекли булочки и смотрели турецкие сериалы. Дом в Дубае. Дом в Новой Зеландии — потому что ей нравилось, как это звучит.
Частный самолёт. Телохранители. Менеджер. Шофёр. График расписан на два года вперёд.
На витринах её фото. На улицах — её песни. Она стала как воздух. Как Wi-Fi. Везде.
И всё благодаря брелоку.
Пайка никогда не говорила об этом. Не делилась. Не шутила. Это была её тайна. Страшная и сладкая.
Каждый раз, нажимая кнопку, она чувствовала себя не богиней — больше. Как будто управляла самим сценарием жизни. Не импровизировала — писала.
Но однажды он пропал.
Исчез. Без предупреждения. Без драмы. Просто нет — и всё.
Она перерыла сумку. Просмотрела записи. Села и вспомнила.
— Последний раз он был у меня, когда... Да. Машина. Потом — лофт на Патриках. Самокатчик. — Она закрыла глаза.
Мир качнулся. Как будто земля под ногами стала жидкой.
Она была без кнопки.
Как человек без оружия на поле битвы. Без пароля от аккаунта. Без страховки.
Без магии.
Она сидела у окна своего офиса. В кофте за три тысячи долларов. С лицом, на котором макияж держался хуже, чем самообладание.
Машины ехали. Люди шли. Все — без кнопки.
«Может, оно и к лучшему?»
Нет. Не может.
Её мир был устроен иначе. Она была устроена иначе.
Пайка допила кофе. Горький. Без вкуса. И поднялась.
— Найду. — сказала она вслух. Не кому-то. Себе.
Она всё ещё верила, что брелок жив. Где-то там. Может, в руках у самокатчика. Может, у бродяги. Может, просто снова лёг на дно — как в Египте.
Но теперь она не была той девочкой с веснушками. Не той школьницей. И не той, что только начинала петь.
Теперь она была Пайка.
Женщина, у которой забрали магию.
А значит — начнётся поиск.
ГЛАВА 3 «ЗНАКОМСТВО»
О чудесных свойствах волшебного брелка я узнал не в лаборатории Сколково, не в храме тибетских монахов и даже не от цыганки на автовокзале. Узнал, как и всё в этой жизни, случайно. Ну, то есть — как узнают, что у тебя аллергия на гречку: сначала жрёшь, потом опухаешь, потом сидишь с глазами, как у лягушки, и больше не экспериментируешь.
Проносив брелок в кармане около недели — рядом с мелочью, чеками из «Пятёрочки» и ключами от велосипеда, который давно украли — я мирно существовал среди корпоративного ада. А там кипела самая натуральная война: офисные интриги, подковерные войны, заговоры против Юленьки и слухи о том, что где-то кто-то уже делит её кресло. Я же держался особняком, как последний пацифист в окопе. Тихо приходил на работу, тихо её ненавидел, тихо пил растворимый кофе, который почему-то пах уксусом, и мечтал, чтобы всё это сгорело к чёртовой матери.
И ведь сгорело.
Но не сразу. Сначала отменили поездки в Москву — как будто кому-то там было дело до наших выездных совещаний по продажам пластиковых окон. Офис, впрочем, закрывать не стали. Просто всё повисло. Как недоеденный бутерброд в школьной столовке: вроде и не выбросили, но и есть никто не хочет. Подозреваю, что стул под Юленькой к тому моменту болтался на одном гвозде — и тот ржавел от страха.
И вот, в пятничное утро, когда я только начал подозревать, что корпоративный апокалипсис уже близко, у офиса с шипением остановился чёрный джип. Из него вышел учредитель — точнее, человек, представившийся учредителем. Я его впервые видел. Судя по лицу — или киллер, или нотариус. Его сопровождали двое охранников с лицами, как у тех, кто ест борщ без ложки. Уточню — чужой борщ.
Учредитель зашёл, пробыл в офисе меньше часа, а потом объявили, что новым генеральным будет... Светлана Алексеева. Да-да, та самая Светка из отдела продаж, у которой выражение лица всегда было как у вдовы, только вместо траура — маникюр и свежий «Шанель». Она первой пала на грудь Шрека, когда тот... ну, того. Умер.
Светка не просто вытерла слезу — она разыграла сцену из "Ромео и Джульетты", где Джульетта остаётся живой и срочно оформляет себе кабинет на девятом этаже.
А уже через три дня новая метла замела старым веником. Мне вручили уведомление о сокращении, да ещё и с кривой ухмылкой кадровички по фамилии Дятлова. Дятлова, к слову, была женщиной в теле и с лицом, как будто она пережила чуму, холеру и работу в налоговой одновременно.
Пара месяцев — вот и весь мой шанс найти новую работу. Хотя с моей удачей меня бы даже грузчиком не взяли — боялись бы, что я и склад сожгу.
В расстроенных чувствах — которые на самом деле были смесью обиды, злорадства и лёгкого поноса от офисного кофе — я вышел на улицу. Сел на лавочку у входа, достал брелок и стал крутить в руках. Игрушка, подумал я. Антистресс. Психотерапия бедного. Покрутил, пощёлкал, понажимал — и как-то даже отпустило. Терапевт не нужен — достаточно одной кнопки.