Если во всем Ариарде предпочли забыть о подвигах сидонитов, то здесь, во Фририарде, до сих пор чтили память храмовников и ежегодно устраивали торжественные церемонии в честь павших воинов. Жрецы всех божеств возносили своим покровителям молитвы о защитниках Светлых земель.
— Ты недолюбливаешь Аларда Дария, потому что он посвятил всю свою жизнь борьбе с такими как ты? — нарушила затянувшееся молчание Кисара.
— Алард Дарий был не только безжалостным демоноборецем, — важно заявила Миаджи, подняв пальчик со слегка изогнутым острым ногтем, выкрашенным в красный цвет. — Если ты, по какой-то причине, вдруг забыла, то напомню, что на твоей родине этого сидонита называли не иначе как Халрим ал Шризан — Погибель Чернокнижия. Возможно и твои дальние родственники, в свое время, пострадали от рук этого мужчины.
— Это осталось в прошлом, — отмахнулась Кисара. — К тому же, некроманты и чернокнижники древности мало чем отличались от еретиков, обитающих за Стеной или в самой Бездне. Они были настолько коварны и кровожадны… Да что я тебе рассказываю? Будто ты сама не знаешь, какие зверства они творили.
— Знаю, — Миаджи легко соскользнула с перил, на которых сидела. — Веселое было времечко — песок великих пустынь окрасился в алый цвет, от крови, пролитой в воинах за юг. Столько народу погибло, ради присоединения Шахриата к Империи только для того, чтобы он потом вновь стал независим.
— Если бы не смерть последнего Императора, этого бы не случилось, — возразила Кисара.
— Ты же не будешь спорить, что Империя утратила все свое величие, когда на престол взошел этот самый последний наследник? Сопливый мальчишка, за которого правил его советник и мать. Исход Империи был предначертан с тех пор, как сидонитов обрекли на верную смерть.
— Я рада, что Фририард отделился и Шахриат последовал его примеру. — Не стала спорить Кисара и согласно кивнула.
— Но еще больше ты рада, что в этом королевстве до сих пор чтят память сидонитов и, в тоже время, нормально относятся ко всем, кто принимает местные законы. В частности к таким, как мы.
— Ты права, — Кисара вновь согласилась со своей собеседницей. По мере продолжения диалога лицо девушки утратило отстраненное выражение, став еще более привлекательным.
— А тебя не смущает тот факт, дорогая сестрица, — лилейным голоском начала Миаджи. — Что если бы ты встретилась с Клинком Возмездия, он бы, не задумываясь, убил бы тебя только за то, что ты можешь использовать темную магию?
— И две тысячи лет назад некоторые демонологии и некроманты благополучно служили Светлым землям. — Назидательным тоном произнесла южанка. — Но какая, теперь уже, разница, — поднявшееся было настроение Кисары, вновь испортилось. Она быстро поднялась на ноги и браслеты на запястьях девушки сердито звякнули от резкого движения.
— Умоляю, сестрица, хватит уже страдать от неразделенной любви к тому, кто убил бы тебя за то, что ты просто есть. — Страдальчески закатив глаза, Миаджи направилась следом за девушкой, скрывшейся за бархатной занавеской, отделяющей балкон от остальных помещений в то время, когда разделяющая их дверь оставалось открытой. — Я еще понимаю, что в детстве ты, как и многие другие девочки, мечтала о настоящем герое. Я даже не стала спорить, когда ты решила посетить Фририард, покинув отчий дом, только для того чтобы взглянуть на эту статую. Но Кисара, пора отделить детские мечты от реальности!
— Если ты о том, чтобы вернуться в Шахриат, то я — против! — В приятном голосе Кисары появились решительные нотки.
Девушка, словно таинственный оберег, погладила узкое кольцо на безымянном пальце левой руки — символ того, что южанка прошла все необходимые проверки и получило дозволение находиться в Светлых землях, несмотря на свой дар. Небольшое золотое солнце, украшавшее серебряный обруч кольца, как всегда, оказалось теплым.
— Стоит мне пересечь порог, как мать и тетя сразу же сосватают меня за какого-нибудь необразованного мужлана, относящегося к женщине, как к предмету мебели! — Бесшумно ступая босыми ногами по мягкому ковру, которыми были устланы все полы в жилище девушки, та приблизилась к круглому столу в центре овальной комнаты. Она взяла хрустальный графин с водой и продолжила:
— Я уже взрослая и сама зарабатываю себе на жизнь. Так что я вправе решать, как мне жить дальше! — Звякнув графином, Кисара налила себе стакан воды и жадно выпила ее, словно пытаясь затушить пламя разгорающегося в душе гнева и негодования. — Я не для того столько училась, чтобы стать служанкой для какого-то самца, навязанного мне в мужья!
— Родные хотят для тебя блага…
— Хватит! — Окончательно вспылив, Кисара громко ударила донышком опустевшего стакана по столу, едва не разбив хрупкий хрусталь.
Отвернувшись от преследующей ее девочки, Кисара пересекла комнату, петляя между горшков с цветами и растениями, некоторые из которых почти доставали до довольно высокого потолка. Скрывшись в другом помещении, чье пространство занимала огромная круглая кровать, почти скрытая под полупрозрачным балдахином, Кисара упала на нее, зарывшись в ворох подушек.
— Ты не спрячешься от меня, — настойчивая Миаджи улеглась рядом. — Прости, — мягко произнесла она, видя, что ранила чувства девушки. — Я не хотела давить на тебя или обидеть. Хочешь жить во Фририарде? Почему бы и нет, мне здесь вполне нравится!
— Своевременное суждение, особенно если учесть, что мы живем здесь уже более шести лет. — Все еще сердито буркнула Кисара из-под подушек.
— Для таких, как я, время имеет несколько иное значение, вот почему я так переживаю за тебя. — Миаджи нежно обняла девушку за плечи. — Я не хочу, чтобы ты тратила всю жизнь, на мечты…
Кисара вдруг резко села на кровати и пристально посмотрела на собеседницу.
— Что-то не так? — невинно захлопала длиннющими ресницами Миаджи.
— Что-то ты слишком добра и учтива сегодня, — недоверчиво прищурившись, произнесла Кисара. — Весь ваш род только и умеет, что отравлять окружающим жизнь, а тут такая забота.
— О чем ты? — делано изумилась девочка. — Тебе просто показало… Ай!
Договорить Миаджи не успела, так как более крупная Кисара легко повалила ее на спину и, вцепившись пальцами в щеки, принялась растягивать их.
— От-ат-фусти! — Девочка тщетно попыталась оказать сопротивление, однако ее соперница, которой, видимо, надоела одна пытка, принялась щекотать ребенка.
— Что ты задумала, маленькая демоница, отвечай?! — С напускной суровостью спросила Кисара, продолжая щекотать до слез смеющуюся Миаджи.
— Не — хи-хи!.. Не!.. А-а-а, — девочка силилась что-то сказать и, наконец, у нее это получилось: — Не скажу! — почти выкрикнула она.
— Неправильный ответ! — Вынесла свой вердикт Кисара, продолжая истязать извивающуюся Миаджи. — Попробуй еще раз!
Вдруг в дверь постучали и запыхавшаяся Миаджи, освободившись от объятий той, кого она называла сестрой, устало растянулась на кровати, полностью лишившись сил. На лбу девочки появились маленькие рожки, а из-под помявшейся юбки выглянул черненький хвостик. Но это нисколько не смутило Кисару — девушка озадаченно смотрела в сторону двери.
Стук повторился.
— Кисара, девочка, для тебя есть работа, — добрый, пропитанный заботой женский голос донесся до слуха южанки.
— Входи, Гвинет! — отозвалась девушка, переведя взгляд на бессильно распростертую на подушках демоницу. — Твое поведение, как-то связано с предложением мастера гильдии?
— Скоро сама все узнаешь… — казалось, что Миаджи расстроилась. — Я знала, что у меня не получится тебя отговорить.
— Отговорить от чего?
Миаджи не успела ответить, так как в комнату вошла высокая женщина средних лет. В ее каштановых волосах, сложенных в высокую, замысловатую прическу, серебром блестела седина. С округлым добрым лицом и слегка сгорбленным носом, она немного походила на выточенную из дерева сову, венчавшую ее прямой посох, а длинный коричневый плащ, с нашитыми на него перьями, лишь усиливал это сходство.
— Развлекаетесь, девочки? — ласково поинтересовалась Гвинет, окидывая взглядом разбросанные по полу подушки.
— Пыталась выбить из сестрицы ненужные и несбыточные мечты, — встав с кровати, Миаджи с видом оскорбленной невинности принялась расправлять свое платье.
— Зачем же? — Удивилась вошедшая женщина. — Мечты — это прекрасно! Хотя… — в глазах Гвинет, на мгновение, промелькнула грусть. — Ты говоришь о…
— О Аларде Дарие. — Закончила Миаджи, гордо подбоченившись.
— Так что там за работа, мастер? — Игнорируя девочку, спросила Кисара.
— А? — Глава гильдии Крылья Удачи несколько раз моргнула. — А! — Новый звук прозвучал более уверенно, нежели его предшественник. — Тебе она понравится… Наверное, — озадаченно прислонив указательный палец к губам, Гвинет уставилась на картину, висевшую в центре дальней стены.
Встретившись взглядом с сияющими глазами изображенного на холсте храмовника, женщина почтительно склонила голову так, как это делали почти все жители Фририарда, при виде портрета или изваяния изображающего Верховного лорда Аларда Дария. Храмовника почитали здесь как святого героя, спасшего остров, в жестоких боях уничтожив открывшиеся на нем врата в Бездну, самолично сразив младшего принца демонов — Ларгризнона.
Выпрямившись, Гвинет еще несколько мгновений с благоговением смотрела на мужчину в ярко алых доспехах с золотой отделкой, на чьем белоснежном табарде красовалась красная шипованная латная перчатка, со сжатыми в кулак пальцами — символ Сидония Воздаятеля.
— Мастер, — нетерпеливо окликнула Гвинет Кисара.
— А? — По-птичьи склонив голову на бок и округлив глаза, переспросила женщина, став еще больше похожей на сову.
— Работа, — вежливо напомнила девушка.
— Точно! — щелкнув пальцами, Гвинет широко улыбнулась. — Работа опасная но, я уверена, тебе она понравится!
— Началось… — театрально закатив красные глазки, Миаджи рухнула на подушки, старательно имитируя глубокий обморок, однако никто не обратил на нее внимания.