на из главных причин наших греховных преткновений. Человек, согрешая, тыкается носом в то, за что раньше или сейчас дерзал осуждать падающих и претыкающихся людей.
Духовный разум велит помнить о том, что каждый из нас может согрешить любым грехом. Любым грехом! Даже если человек уже старенький, все равно его
может догнать какой-нибудь «молодежный» грех. Жизнь дает много примеров, когда люди, убеленные сединой, даже стоящие одной ногой в могиле, вдруг совершают грехи, за которые юноша хотел бы провалиться под землю. Любым грехом может согрешить любой человек. Знание этой правды и сердечное согласие с этим удерживают человека от высокомерия и от того, чтобы тыкать пальцем в чужие беззакония.
Подмечено народом: за что кого осудишь, в том и побудешь.
Когда собирался Первый Вселенский Собор, нашлись епископы и священники, которые понесли царю Константину, председателю Собора, доносы, полные жалоб и осуждений. Иногда справедливых, а иногда и клеветнических. Царь просил не носить ему все это. Он рвал эти доносы, не читая, и говорил: «Если я увижу согрешающего человека, если увижу епископа или священника, лежащего с женщиной, я покрою его плащом своим и отвернусь в другую сторону». Вот образец души, не ищущей лакомства в знании о чужих грехах!
Так же поступили братья — Сим и Иафет — по отношению к обнажившемуся во сне отцу. Ной напился сладкого вина, его сморило, и он лежал в шатре, неблагообразно раскинувшись. Хам увидел это зрелище и повел себя неподобающим образом: он позвал других. Вот яркий пример осуждения, радостной насмешки над чужим позором. А другие сыновья поступили иначе: они подошли спиной к отцу, покрыв свои плечи одеждой, и укрыли его. И человек, который, видя чужой грех, тычет в него пальцем и всех зовет посмотреть, точь-в-точь копирует поведение Хама. Ведь хамство — это не только когда с тобой не поздоровались при встрече, хамство — это смех над чужими грехами, огласка чужих слабостей и немощей.
Мало ли в прошлом человека таких событий и фактов, огласки которых он трепещет и боится? Да полным-полно! Если составить досье на каждого — то самое досье, которое пишут ангелы, — и раскрыть его перед глазами всей вселенной, то какой же стыд будет! Зачем же мне интересоваться чужими грехами?! То, что мы замечаем в ближних, живет и в нас, мы от этого сами тайно страдаем. Проверьте себя.
Если человек сребролюбец, то ему кажется, что весь мир ворует. Если человек развратен, то он уверен, что весь мир развратен и что все утопает в похоти. Если человек горд и хочет власти, ему кажется, что все борются за власть, все подсиживают его, все вокруг него мечтают залезть в его кресло, весь мир представляет собой для него арену борьбы за первенство. Каждый видит мир через цветное стеклышко своих страстей и грехов. У каждого в глазу стоят свои «линзы», и сквозь эти «линзы» человек смотрит на мир. Например, кто-то любит машины — и он замечает каждую новую модель. А кому-то машины до лампочки — и хоть бы телеги ездили по улицам, он не обратил бы на это внимания, потому что у него нет этого в сердце, у него и глаз не реагирует на это. Что внутри, то и снаружи. И человек снаружи замечает лишь то, что у него уже есть внутри.
В Евангелии от Луки Господь говорит о бревне и глазу, то есть намеренно сдвигает ближе друг к другу несопоставимые вещи: бревна и глаза. Глаз — это очень тонкий орган, одно из доказательств бытия Божия. Глаз — свидетельство того, что человек сотворен
Великим Художником, а не произошел в результате эволюции. Можно открыть любой популярный учебник анатомии и прочитать, насколько сложно устроен глаз. Самые упертые атеисты, рассматривая человеческий глаз, начинали понимать, что эволюция — это басня. Мы — чудо, вышедшее из рук Божиих. И Евангелие про глаз говорит несколько раз. Например, говорит, что «светильник тела есть око. Если око темно, то и все тело темно будет; если око светло, то все тело светло будет» (см.: Лк. 11, 34). И еще говорит: «Что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь?» (Лк. 6, 41). Повторю, что бревно и глаз несопоставимые вещи.
Осуждение — одна из главных причин наших греховных преткновений Человек, согрешая, тыкается носом в то, за что раньше или сейчас дерзал осуждать падающих и претыкающихся людей
Человек, осуждающий другого, замечающий соринки в чужих глазах, есть человек крайне бесчувственный к своим личным грехам. У него целое бревно в глазу! Нечто невозможное по степени греха творится с ним! Что-то невыносимое есть у него на совести! Однако он этого не чувствует, а считает себя вправе смотреть туда, куда его не просят.
Будем учиться накладывать пластырь на рану, а не мимо нее, к больному месту, а не к здоровому. Заповедь о неосуждении в информационном обществе имеет особую актуальность. Мы, например, часто осуждаем тех, кого вообще не знаем. Пресса и телевидение постоянно рассказывают нам про чужие грехи. Рассказывают, чтобы мы посмеялись, осудили, пафосно пофыркали у экрана. Атмосферой осуждения полна вся современная пресса, в особенности так называемая желтая пресса. Отстранитесь на шаг от современности, присмотритесь. Разве это не сумасшедший дом?
Евангелие пытается донести человеку небесную истину: нельзя судить людей. Ты, человек, ничего не знаешь про другого. Ты можешь видеть грех, но не видеть покаяния.
«Лицемер! вынь прежде бревно из твоего глаза и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего», — говорит Господь (см.: Мф. 7,5). Если ты хочешь помочь человеку, а не просто мыть ему кости, ты должен сначала вытащить реальное бревно из собственного глаза. Тогда и чужую соринку сможешь аккуратно извлечь пинцетом. Отношения моего и твоего греха—это всегда отношения бревна и соринки. Всегда, по Евангелию, мой грех — это бревно, а твой грех — это соринка. Так же думай и ты.
Это как в бинокле — там есть увеличивающие стекла и уменьшающие. Чужие добрые дела рассматривай в увеличительное стекло — пусть они кажутся большими. На свои добрые дела переворачивай бинокль — пусть они видятся маленькими. Это правильный взгляд. С грехами все наоборот. Когда человек рассматривает свои грехи, пусть смотрит в бинокль как обычно: «Ух ты, да там действительно бревна!» На чужие — переворачивай его: глядь, а там песчинка.
В очередной раз Евангелие пытается донести человеку небесную истину: нельзя судить людей. Ты, человек, ничего не знаешь про другого. Ты можешь видеть грех, но не видеть покаяния. Ты можешь вообще запутаться, потому что подлинная святость ведь на святость не похожа. И настоящий смиренный человек никогда не скажет, что он смиренный. Настоящая святость так утаивается от взглядов и похвал, что ее легко или не заметить, или перепутать.
2. В западне зависти
Ненасытный — самый бедный человек
Гордость невозможна без зависти. Если гордость — болезнь, то зависть — ее симптом и побочное действие. Человек не всегда опознает в себе эту страсть. Тем не менее зависть мотивирует наши поступки, подвигает людей на самые разные дела и слова. Страсть — это моторчик наших действий.
Первое, что мы должны знать о зависти — она родилась в Ангельском мире. Вообще грех родился в Ангельском мире. Человек не выдумывал грех, поэтому, собственно, он и помилован будет на Страшном Суде при покаянии и вере. Не он изобрел грех, он стал жертвой не им изобретенного греха.
Падшие ангелы изобрели грех и зависть. Как пишет премудрый Соломон: «Завистью диавола смерть вошла в мир» (Прем. 2,24). Лукавый позавидовал славе Божией и восстал на Бога, но усугубил это падение завистью к человеку, который мог, возрастая, войти в великую близость к Богу всей человеческой семьей и восполнить число отпавших Ангелов. То есть занять место, которое навсегда потеряно гордыми духами.
Лукавый позавидовал успеху того, кто по природе ниже него, и совершил свое злое дело — коварную операцию по обману (сначала жены, потом ее мужа) ради лишения человека права пребывать в Раю и совершенствоваться. Вот первое действие зависти в нашей истории.
Когда же люди начали жить на земле, то именно зависть была мотивом первого убийства. Каин был первенцем. Он имел какие-то внутренние основания полагать, что Бог обязан слушать его молитву внимательнее
и принимать его жертвы с большей степенью благосклонности, чем у Авеля. Для Каина было большим ударом, когда молитва и жертва Авеля были приняты Богом. Неприятие Божьего суда родило в Каине целую внутреннюю бурю, закончившуюся кровопролитием. Вначале Каин опечалился и опустил лицо.
Страсти лечатся, и с ними нужно бороться. Когда Каин омрачил лицо свое и ходил, неся в сердце тяжелую мысль о ненависти к брату и желание его убить, Господь спросил его: «Почему ты помрачаешь лицо твое? Если делаешь доброе, то поднимаешь лицо. А если делаешь злое, то грех лежит у порога. Он зовет тебя к себе, но ты господствуй над ним». Слышите, друзья?
Мы должны помнить, что любая страсть побеждаема. Она побеждается человеком при помощи Божией.
У порога наших сердец лежат различные грехи, и можно господствовать над ними. Они зовут нас к себе, но мы в силе и во власти не бежать со всех ног к тому, что лежит у порога, а господствовать над искушением.
Мы должны помнить, что любая страсть побеждаема. Она побеждается человеком при помощи Божией. А романтическая литература, например, научила нас представлять одержимого страстью человека как существо, которое совсем не может, да и не хочет сопротивляться. Многие именно так и живут. Вот вам связь литературы и поведения!
Например, любовь: «Они увидели друг друга, и весь мир разлетелся в клочья! У него жена, у нее муж, у обоих дети. Но что такое дети, муж и жена? Ведь у них страсть! Ударило счастье, как гром загремел, и бесполезно бороться». Так у Шекспира, Чехова, Бунина и еще у очень многих. Не отдавая себе отчета в источниках своих поступков, мы часто смотрим на жизнь сквозь призму литературы и ее внука — кинематографа.