ажаться окруженные группы пограничников, целые заставы, гарнизоны отдельных пограничных дотов, армейские части. В районе Бреста несколько дней шла неравная и упорная борьба на разных участках границы, прежде чем врагу удалось подавить эти очаги сопротивления.
Но и после этого здесь, на берегу Западного Буга, оставался пункт, где борьба еще шла с невиданным ожесточением, и горсточка советских воинов, стиснутая в огненном кольце, окруженная вдесятеро превосходящими ее силами противника, с необыкновенной решимостью и стойкостью, которых не мог не признать даже враг, отстаивала первые пяди нашей родной земли.
Они дрались, когда немецкие танки уже входили в Минск, они гордо отклоняли предложения противника о капитуляции, когда фронт отодвинулся к Березине. Это кажется невероятным, но и месяц спустя после начала войны, когда авангарды германских войск были уже за Смоленском, последние группы наших воинов, мучимых голодом и жаждой, истекающих кровью, все еще не сложили оружия, продолжая свою удивительную, беспримерную борьбу.
Этими легендарными героями, вписавшими в историю Великой Отечественной войны одну из ее первых и самых славных страниц, были бойцы и командиры небольшого советского гарнизона, находившегося 22 июня 1941 года в стенах старой русской крепости, стоящей близ города Бреста на самой границе СССР.
СТАРАЯ КРЕПОСТЬ
Еще в древние времена, в том месте, где в Западный Буг впадает один из его притоков — небольшая речка Мухавец, на пологих холмах, покрытых густыми зарослями береста, возникло славянское поселение — Берестье. Впоследствии это поселение превратилось в довольно значительный и укрепленный город, который, оказавшись сначала под властью Литвы, а потом — Польши, стал называться Брестом, или Брест-Литовском.
Город-крепость, постоянный объект борьбы между тремя сильными государствами — русским, польским и литовским, на стыке которых он находился, — такова историческая судьба Бреста на протяжении столетий. За это время не раз появлялись под его стенами войска чужеземных завоевателей, не однажды город подвергался грабежу и разрушениям, а его жители — истреблению.
В самом конце XVIII века эти земли снова вошли в состав России. После войны 1812 года царское правительство решило превратить Брест в один из главных опорных пунктов русской армии в западных областях страны. Так, сто с лишним лет тому назад у слияния Мухавца с Бугом возникла нынешняя Брестская крепость.
Русские военные инженеры, умело используя преимущества местности, создали здесь действительно неприступные по тем временам укрепления. Массивный земляной вал десятиметровой высоты оградил со всех сторон крепостную территорию, протянувшись в длину на шесть с половиной километров. В толще этого вала были устроены многочисленные складские помещения, которые могли вместить запасы, необходимые для целой армии. Там, где земляной вал не пролегал по берегу реки, у подножия его были прорыты широкие рвы, заполненные водой из Бута и Мухавца. Эти рвы в сочетании с естественными рукавами рек образовали как бы четыре острова — четыре укрепления, составляющие вместе Брестскую крепость.
Мухавец, который течет прямо на запад, недалеко от впадения в Буг разделяется на два рукава. Омываемый с севера и юга этими двумя протоками, а с юго-запада самим Бугом, в центре крепостной территории лежит небольшой возвышенный островок. Этот остров и стал центральным ядром Брестской цитадели.
В отличие от трех других частей крепости он не был обнесен земляным валом. Зато по всей его внешней окружности тянулось одно непрерывное двухэтажное строение из темнокрасного кирпича — здание крепостных казарм, образующее сплошное кольцо, или, как тогда говорили, «рондо».
Пятьсот казематов казарменного здания могли вместить гарнизон численностью в двенадцать тысяч человек со всеми запасами, нужными для жизни и боя этих войск на длительное время. Кроме того, под казармами находились обширные подвалы, а еще ниже подвалов, как бы во втором глубинном этаже, протянулась во все стороны сеть подземных ходов.
Толстые, полутораметровые стены казарм успешно могли противостоять снарядам любого калибра. Надежно защищенные этими стенами, стрелки имели возможность почти безнаказанно обстреливать наступающего неприятеля через узкие прорези бойниц. Здесь и там на внешней стене казарм полукругом выдавались вперед полубашни с такими же бойницами для флангового обстрела атакующего противника. Двое ворот — Тереспольские и Холмские — в южной части кольцевого здания и большие, трехарочные ворота в северной его части глубокими туннелями соединяли внутренний двор казарм с мостами, ведущими к трем другим укрепленным секторам крепости.
Эти три укрепления прикрывали со всех сторон центральную часть цитадели. Два из них, так называемые Западный и Южный острова, защищали ее с юга. Самое же обширное укрепление, занимавшее почти половину всей крепостной площади, ограждало Центральный остров с севера, охватывая его словно большой подковой, концы которой упирались в Буг и Мухавец.
Ядро крепости было защищено отовсюду. Прежде чем приблизиться к крепостным казармам, осаждающий противник должен был овладеть по меньшей мере одним из трех внешних укреплений цитадели. А каждое из этих укреплений, окруженное валом и водой, со своими бастионами и равелинами, с прочными укрытиями для солдат и орудий, со складами боеприпасов и снаряжения, размещенными в глубине валов, представляло собой как бы отдельную крепость.
В 1842 году строительство было закончено, и над Брестской крепостью был торжественно поднят военный флаг России. Можно было смело сказать тогда, что над Западным Бугом встала поистине грозная твердыня — одна из самых современных и мощных крепостей. Вопрос заключался лишь в том, надолго ли она останется такой.
В войнах прошлого, когда борьбу вели сравнительно небольшие армии, крепости играли очень важную роль. Крепость с сильным гарнизоном могла остановить наступление целой армии противника, и неприятель, опасаясь действий этого гарнизона в своем тылу, не решался пройти мимо крепости, а вынужден был предпринимать долгую и трудную осаду или блокировать цитадель, выделив для этого значительную часть своих войск. Случалось, что порой вся война сводилась к борьбе за овладение теми или иными крепостями.
Фортификация — наука об укреплении местности в военных целях и, в частности, наука о строительстве крепостей — развивалась в постоянном и тесном взаимодействии с прогрессом военной техники вообще. Особенно же сильное влияние на крепостное строительство оказывало развитие артиллерии, и не будет большим преувеличением сказать, что, в известном смысле, пушки не только разрушали, но и создавали крепости.
Артиллерия властно диктовала инженерам свои требования. От калибра снарядов, от их пробивной силы зависели толщина стен крепости и другие особенности ее укреплений. Дальнобойность орудий во многом определяла размеры крепостной территории, и чем дальше летели снаряды, тем дальше вперед приходилось выносить внешние укрепления крепости, чтобы надежно обезопасить от неприятельского огня центральное ядро цитадели. Словом, с момента появления первых пушек история крепостей, по существу, стала историей их борьбы с артиллерией.
В середине прошлого века новая Брестская крепость вполне отвечала требованиям военной техники того времени. Но уже несколько лет спустя Крымская война и оборона Севастополя наглядно показали, что эта техника двинулась дальше и что ни одна из существующих крепостей не может считаться достаточно современной. А вскоре после этого произошла подлинная революция в артиллерии, тотчас же повлиявшая на судьбу крепостей.
Наряду с прежними гладкоствольными пушками появились первые орудия с нарезами в канале ствола. Это резко увеличило как дальнобойность артиллерии, так и точность ее огня. Теперь любая крепость оказывалась уязвимой на всю глубину своей территории: противник, подойдя к ее внешним валам, легко мог обстреливать центр цитадели.
Военные инженеры принялись искать выход. И они вскоре нашли его в создании так называемых фортовых крепостей. Существующие крепости обносились поясом фортов — отдельных укреплений, снабженных артиллерией и гарнизоном и вынесенных на несколько километров за пределы внешнего крепостного вала. Таким образом, вокруг крепости создавалось новое оборонительное кольцо, державшее противника в отдалении от цитадели и тем самым защищавшее ее центр от артиллерийского огня.
Между тем нарезная артиллерия все больше совершенствовалась, и дальнобойность орудий росла. Наступило время, когда это кольцо фортов оказалось недостаточным, — центр крепости вновь был под угрозой обстрела.
Не оставалось ничего другого, как снова выдвинуть вперед оборонительные позиции крепости. Вынесенный еще на несколько километров вперед, в дополнение к первому, возникает второй пояс таких же фортов. Впрочем, было ясно, что и его хватит ненадолго: с появлением еще более дальнобойных пушек та же проблема о неизбежностью встала бы опять.
Но к этому времени возникло другое обстоятельство, которое и решило окончательно судьбу крепостей.
Эпоха империализма вывела на театр военных действий огромные многомиллионные массы войск, с которыми ни в какое сравнение не могла идти ни одна из армий прошлого, даже так называемая «Великая армия» Наполеона, которую французский полководец двинул в 1812 году на Москву. И как только появились эти новые большие армии, крепости окончательно утратили свою стратегическую роль. Они уже не могли служить сколько-нибудь значительными препятствиями для наступающих войск такой численности. Армии, вторгшиеся в страну, просто проходили мимо крепостей, попутно блокируя их небольшой частью своих сил и нисколько не задерживая своего наступления. Наоборот, крепости оказывались теперь невыгодными для обороняющейся стороны: необходимость содержать крепостные гарнизоны отвлекала часть войск от маневренной борьбы на решающих участках фронта, способствовала ненужному дроблению сил. А если добавить к этому неизмеримо возросшую огневую мощь артиллерии и появление такого нового и сильного средства борьбы, как авиация, станет ясно, что судьба крепостей была бесповоротно решена — они отжили свой век.