то молодая вдовушка начала свою кампанію несравненно благоразумнѣе, чѣмъ можно было ожидать отъ нея.
Описавъ характеръ и приключенія Лиззи Грейстовъ, ставшей черезъ замужество леди Эстасъ, потомъ овдовѣвшей и сдѣлавшейся матерью, мы считаемъ необходимымъ заняться нѣсколько наружностью и привычками Лиззи. Еще въ началѣ нашего разсказа мы сказали, что она была очень мила и такъ очаровала сера Флоріана, что онъ находилъ ее вполнѣ прелестной. Она была небольшого роста, но казалась выше, потому-что ея формы были совершенно симметричны. Ея ноги и руки могли служить моделью для скульптора. Ея станъ былъ гибокъ, строенъ, вся ея фигура дышала нѣжностью, въ походкѣ была легкость и плавность. Но многіе находили ее слишкомъ подвижной; они видѣли что-то змѣиное въ гибкости ея стана и въ поворотахъ ея корпуса. Ея лицо было выразительно и на немъ отражались ея душевныя движенія. Нѣтъ сомнѣнія, она могла-бы сдѣлаться хорошей актрисой, еслибъ судьба бросила ее на этотъ путь и ей пришлось-бы поступить на сцену для зарабатыванія себѣ насущнаго хлѣба. И ея голосъ вполнѣ годился для сцены. Онъ былъ силенъ и въ то-же время гибокъ и способенъ измѣняться на разные тоны сообразно съ чувствами, какія слѣдовало изобразить имъ. Онъ звучалъ иногда точно шелестъ вѣтра и наполнялъ сердце слушателя нѣжностію; мы знаемъ, какъ умѣла Лиззи разнѣживать сера Флоріана, когда садилась подлѣ него и читала ему стихотворенія. Но когда супругъ отваживался выговаривать ей, она умѣла возвышать свой голосъ до высшей степени негодующаго гнѣва, приличнаго развѣ только леди Макбетъ. И Лиззи никогда не ошибалась -- скорѣе по инстинкту, потому-что ея опытъ въ этомъ отношеніи былъ слишкомъ недостаточенъ,-- какой тонъ голоса болѣе подходитъ къ данному случаю. Ея лицо было овальное, хотя нѣсколько длинное, съ самомъ маленькимъ, но блестящимъ румянцемъ, который, впрочемъ, почти всегда отсутствовалъ, съ тѣми оттѣнками нѣжной, прозрачной бѣлизны и мягкой прекрасной смуглоты, которыя составляютъ то, что обыкновенно зовется хорошимъ цвѣтомъ лица; и только тогда, когда она притворялась сердитой,-- что случалось съ ней нерѣдко,-- на ея щекахъ появлялись розовыя полосы, показывавшія, что въ ея венахъ переливается кровь. Ея волоса были почти чернаго цвѣта, но болѣе нѣжнаго цвѣта и лучшаго глянца, чѣмъ чисто-черные волоса; они были роскошны и Лиззи заплетала ихъ въ косу, изъ-подъ которой спускались къ ней на плечи длинные, прекрасные локоны. Форма ея головы была чрезвычайно хороша, и при ея роскошныхъ волосахъ ей не было надобности носить шиньонъ или какія-нибудь другія, по большей части, безобразныя приколки къ собственнымъ волосамъ, получаемая изъ лавки парикмахера. За то съ какой ѣдкостью говорила она, когда заходила рѣчь о прическахъ многихъ знакомыхъ ей женщинъ. У нея былъ закругленный и не очень длинный подбородокъ; длинный подбородокъ, какъ извѣстно, иногда портитъ симметрію лица, у Лиззи-же подбородокъ былъ очень красивъ, но въ немъ не было ямочки, придающей лицу нѣжную женственность. Ея ротъ былъ, можетъ быть, нѣсколько неправиленъ, потому-что былъ слишкомъ малъ или, лучше сказать, ея губы были слишкомъ тонки. У нея было бѣлые, маленькіе и красивые зубы, но, можетъ быть, она ихъ. слишкомъ часто скалила; маленькій, изящный носъ, немного приподнятый и придававшій ея лицу нѣсколько надменное выраженіе. Ея глаза, которые, какъ она сама думала, дѣлали ея красоту особенно поразительной,-- были блестящіе свѣтло-голубые. О, это были большіе, длинные, прекрасные, но очень опасные глаза! Эту опасность легко видѣлъ тотъ, кто умѣлъ читать въ нихъ. Бѣдный сэръ Флоріанъ не обладалъ этимъ искуствомъ. Но правду сказать, прелесть лица Лиззи мало зависѣла отъ ея глазъ. Это сознавали очень многіе ея знакомые, даже изъ числа тѣхъ, которые не умѣли читать въ ея глазахъ, дѣйствительно, очень выразительныхъ, очень быстрыхъ, приковывавшихъ къ себѣ вниманіе каждаго, но лишенныхъ необходимой нѣжности. Какъ мало можно найти женщинъ, мало даже и мужчинъ, которымъ извѣстно, что самыя нѣжащія, пріятныя, ласкающія и правдивыя женскія глаза бываютъ непремѣнно зелёнаго цвѣта! Въ глазахъ Лиззи не было нѣжности, еще менѣе искренности. Но выше всякаго сравненія были ея чудныя густыя брови: такія брови встрѣчаются очень рѣдко!
Мы говорили уже, что Лиззи обладала довольно значительнымъ запасомъ знаній. Прибавимъ къ этому, что она въ самомъ дѣлѣ училась очень многому. Она говорила по-французски, понимала по-итальянски и читала по-нѣмецки. Она играла хорошо на арфѣ и недурно на фортепьяно. Она пѣла очень удовлетворительно, со вкусомъ, смысломъ и выразительностію. Она любила поэзію, и вообще она читала очень много книгъ по разнымъ предметамъ, прилежно занималась и усвоила себѣ многое изъ прочитаннаго, хотя читала и занималась безъ всякой системы, безпорядочно; ей хотѣлось знать больше, но какъ и что знать -- ей было все равно. Она ничего не забывала, ко всему прислушивалась, живо схватывала всякую идею и желала блистать въ свѣтѣ не только, какъ красавица, но и какъ женщина умная. Она хотѣла возбуждать удивленіе, а верхушки наукъ, ею схваченныя, выставляли ее передъ невѣждами, какъ женщину съ большими познаніями. Въ это время было не мало мужчинъ, которые объявляли, что леди Лиззи Эстасъ самая умная и самая красивая женщина въ Англіи. Что касается ея независимой матеріальной обстановки, то леди Лиззи была, можетъ быть, одной изъ богатѣйшихъ молодыхъ женщинъ въ Великобританіи.
ГЛАВА III.Люси Моррисъ.
Хотя первыя двѣ главы этой исторіи посвящены описанію нравственныхъ качествъ и матеріальнаго положенія леди Эстасъ, однакожъ, историкъ проситъ своихъ читателей не выводить отсюда заключенія, что эта пышная аристократическая Бекки Шарпъ въ послѣдующемъ изложеніи будетъ возведена имъ въ санъ героини. Историкъ, впрочемъ, этими словами не думаетъ утверждать, что его исторія непремѣнно должна имѣть героиню. Почему-же нельзя обойтись безъ героини, если въ ней не оказывается особенной надобности? Но, во всякомъ случаѣ, если-бы даже потребовалась героиня, то ею, конечно, не будетъ леди Эстасъ. Однакожъ, даже и неудостоенная этого отличія, она все-таки займетъ видное мѣсто въ дальнѣйшемъ повѣствованіи. Она такъ много дѣлала усилій, чтобы выставиться на показъ, она такъ много заставляла страдать другихъ и страдала сама, что по необходимости ей придется безпрерывно появляться въ послѣдующихъ главахъ этого разсказа.
Саму миссъ Люси Моррисъ авторъ не осмѣлится рекомендовать, какъ героиню. Героиня выступитъ впослѣдствіи, въ то время, какъ читатель, привыкшій до всего доходить собственнымъ умомъ, приспособится къ теченію мысли въ этомъ разсказѣ и самъ легко узнаетъ истинную героиню. Что касается бѣдной маленькой Люси Моррисъ, она была уже гувернанткой въ домѣ леди Фаунъ въ то время, когда прекрасная молодая вдова леди Эстасъ устроилась въ своей, квартирѣ въ Маунт-Стритѣ.
Леди Эстасъ и Люси Моррисъ знали другъ друга давно, съ дѣтства,-- такъ-какъ между фамиліями Грейстоковъ и Моррисовъ существовала давнишняя дружба. При жизни матери Лиззи, маленькая Люси была очень частой гостьей въ домѣ адмирала. Также часто она гостила и въ деканствѣ въ Бобсборо. Когда леди Эстасъ, въ ожиданіи рожденія наслѣдника, поселилась въ домѣ епископа, Люси Моррисъ пріѣхала къ Грейстокамъ, чтобы тамъ прожить, пока откроется выгодное мѣсто, представившееся ей по рекомендаціи жены декана. Уже четыре года прошло, какъ Люси, бывшая годомъ моложе Лиззи, осталась круглой сиротой, безъ всякаго состоянія, безъ копѣйки денегъ. Но ее не ожидала блестящая будущность, выпавшая на долю Лиззи Грейстокъ. У нея не было тетки графини, которая могла-бы пріютить ее въ своемъ лондонскомъ домѣ. Деканъ, жена декана и дочери декана любили Люси и были ея лучшими друзьями, но между ними не существовало кровной связи. Поживъ у нихъ нѣкоторое время, Люси, когда ей кончилось восемнадцать лѣтъ, пошла въ гувернантки. Молва о ея нравственныхъ достоинствахъ достигла ушей леди Фаунъ,-- (той самой леди Фаунъ, которая имѣла семь незамужнихъ дочерей, изъ коихъ старшимъ было: одной двадцать семь, а другой тридцать лѣтъ),-- и высоко почтенная леди Фаунъ наняла Люси Моррисъ учить англійскому, французскому и нѣмецкому языкамъ и немного музыкѣ двухъ самыхъ юныхъ миссъ Фаунъ.
Когда родился наслѣдникъ фамиліи Эстасъ, Люси все еще жила въ деканствѣ, гдѣ выдерживала родъ искуса для поступленія въ домъ леди Фаунъ. Получить мѣсто у леди Фаунъ было дѣло не легкое. Леди Фаунъ считалась чудомъ добродѣтели, благосклонности и стойкости. И всѣ эти хорошія качества проявлялись у нея въ высочайшей степени; ея добродѣтели были высшаго оригинальнаго характера, каждый, знавшій леди Фаунъ, долженъ былъ понимать, что ея сіятельство не подвержена никакимъ человѣческимъ слабостямъ, и что она твердо идетъ по своему пути. Когда леди Фаунъ услышала отъ жены декана о достоинствахъ миссъ Моррисъ, то прежде чѣмъ рѣшилась пригласить молодую дѣвушку въ свой домъ гувернанткой, она произвела самыя тщательныя изслѣдованія; и только увѣрившись въ дѣйствительно хорошихъ качествахъ молодой дѣвушки, заявила, что, пожалуй, возьметъ ее въ свой домъ, если окажется, что она до извѣстной степени можетъ преподавать музыку.
-- Значитъ, все кончено, сказала Люси декану съ своей милой улыбкой -- той улыбкой, которая заставила многихъ стариковъ и людей среднихъ лѣтъ влюбиться въ нее.
-- О, нѣтъ, еще можно надѣяться, отвѣтилъ деканъ.-- Въ вашемъ распоряженіи остаются четыре мѣсяца. Нашъ органистъ едвали не самый лучшій учитель музыки въ Англіи, онъ охотно станетъ учить васъ. Поучитесь у него хорошенько.
Люси прилежно занялась музыкой подъ руководствомъ рекомендованнаго ей органиста и чрезъ четыре мѣсяца дѣйствительно поступила гувернанткой въ домъ леди Фаунъ.
Пока Люси жила въ деканствѣ, между нею и Лиззи возобновилась старая дружба; впрочемъ, эта дружба была только наружная, такъ какъ Люси, умѣвшая хорошо читать по глазамъ, не довѣряла богатой вдовушкѣ. Когда Лиззи заговаривала о дняхъ ихъ дѣтства, твердила о своей любви въ поэзіи, брала для своихъ разговоровъ сюжеты романическіе, Люси чувствовала, что въ рѣчахъ ея подруги звучитъ фальшивая нота. Лиззи имѣла дурную привычку за-глаза ругать всѣхъ своихъ друзей. Люси вообще не любила злословія, но ей въ особенности было непріятно слушать, когда ругали при ней Грейстоковъ; она намекнула объ этомъ своей подругѣ.