В роли могущественного лоббиста ААК в этом деле выступил бывший министр финансов правительства Южно-Африканского Союза X. Хэлл. В юбилейном номере журнала «Оптима», посвящённом 50-летию «Англо-Америкен корпорейшн», тепло вспоминаются «заслуги» X. Хэлла перед корпорацией и перед... Южной Африкой. Семейное издание ААК не оговорилось, ставя знак равенства между этими двумя понятиями. Набрав силу, Эрнст Оппенгеймер, как свидетельствует та же «Оптима», любил говаривать: «То, что хорошо для «Англо-Америкен», хорошо и для Южной Африки».
Послушать главу ААК, то он только и руководствовался интересами страны, поведя решительное наступление на другие алмазодобывающие компании. Ареной развернувшихся сражений стала биржа. Агенты Оппенгеймера постепенно скупали акции других фирм. В 1926 году выяснилось, что ААК располагает солидным пакетом акций «Де Бирс». Её прежним владельцам пришлось потесниться и уступить один из директорских постов Эрнсту Оппенгеймеру. Тогдашний председатель правления компании пытался было воспротивиться этому вторжению, но потерпел поражение и вынужден был выйти в отставку. А ещё через пару лет глава ААК настолько приумножил собственную долю в делах «Де Бирс», что ему не составило большого труда привести свой статус в соответствие с фактическим положением вещей: в 1929 году он становится председателем правления «Де Бирс». Отныне золото «Англо-Америкен корпорейшн» и алмазы «Де Бирс» объединяются под эгидой Оппенгеймера.
Разразившийся вслед за этим мировой экономический кризис не обошёл стороной и владения новоявленного наследника Сесиля Родса: спрос на ювелирные и промышленные алмазы резко упал. Чтобы как-то ослабить воздействие ухудшившейся конъюнктуры, руководство ААК решило прекратить поставки алмазов на рынок. Но для этого необходимо было сосредоточить сбыт камней в одних руках, иначе говоря, установить контроль над действовавшим много лет в Лондоне «алмазным синдикатом». Оппенгеймер так и делает, реорганизуя его в новую компанию «Дайамонд корпорейшн», поставленную под полный контроль «Де Бирс». Она скупает алмазы у всех производящих компаний капиталистического мира, но не выбрасывает их на рынок в ожидании «лучших времён».
В середине 30-х годов, когда Запад начинает оправляться от последствий «великой депрессии», наступает «звёздный», а точнее «золотой час» Оппенгеймера. Выбрасывая алмазы на рынок небольшими порциями, он искусственно поддерживает спрос на них, монопольно диктует цены. И вообще удача сопутствует главе ААК. Курс акций золотодобывающих компаний Оппенгеймера растёт. Как страшный сон, вспоминает теперь Оппенгеймер времена кризиса, когда ему, по его словам, пришлось закладывать своё имение, чтобы заполучить вдруг срочно потребовавшийся свободный капитал.
Правда, биографы мультимиллионера, знающие его склонность сгущать краски и кокетничать по поводу своих действительных и мнимых трудностей, скептически относятся к этим «мрачным» воспоминаниям. Верно, что в годы кризиса какой-то период алмазные «провинции» его империи не приносили дохода. Но в те годы неплохо шли дела на золотых приисках, росли прибыли от рудников «медного пояса» Северной Родезии, которую ААК начала осваивать в середине двадцатых годов. Под контроль «Родезиен Англо-Америкен» («Роангло») переходят медедобывающие и медеплавильные компании, занятые добычей и рафинированием «красного металла». Рассматривая в те времена принесённый ему на подпись годовой отчёт о деятельности ААК, Эрнст Оппенгеймер приходит в восторг от успехов своих родезийских филиалов. «Само провидение указало Родсу путь в эти земли – уже за одно то, что он открыл Родезию для цивилизации, ему можно простить многие прегрешения, кстати, весьма типичные для той поры», – восклицает делец.
«Наследный принц» на троне
Случилось так, что именно во времена «великой депрессии» глава «Англо-Америкен корпорейшн» Гарри Фредерик Оппенгеймер начал делать свои первые шаги на стезе бизнеса. Позади остались годы пребывания в одном из колледжей аристократического Оксфорда, где «наследный принц» изучал политику, философию, экономику и был удостоен степени бакалавра гуманитарных наук. С той поры за ним укрепилась репутация знатока поэзии, музыки и прочих изящных искусств. Но однокашникам по Оксфорду запомнилось почему-то его другое увлечение – лошади и скачки. И сегодня свой досуг он проводит не в концертных залах и не за поэтическими сборниками, а в собственных конюшнях, где выращиваются скаковые лошади. Благо, что это хобби миллиардера приносит неплохой доход в семейный бюджет. Выигрыши на скачках иногда измеряются внушительными суммами, ещё более выгодная статья – продажа на аукционах именитых рысаков.
Старшему Оппенгеймеру, который «оксфордов» не кончал, в годы кризиса некогда было отвлекаться на столь аристократические и, с его точки зрения, бесполезные для алмазно-золотого дела занятия, как разведение лошадей. Юному Гарри тоже пришлось на время забыть о светских развлечениях и окунуться в дебри сложных бухгалтерских расчётов в конторах многочисленных отцовских фирм. Прозу жизни «ценитель поэзии» познавал на примере разбойничьих акций «Англо-Америкен корпорейшн», которая, подобно спруту, протягивала хищные щупальца во всё новые районы Африканского континента.
В своё время, когда Гарри Оппенгеймер достиг совершеннолетия, он получил от родителя в подарок не часы, не скаковую лошадь и даже не автомобиль, а 10 тысяч акций «Англо-Америкен». Теперь глава ААК давал сыну уроки обращения с ними, он лично натаскивал его, посвящая во все фирменные секреты умножения капитала, каковых знал предостаточно. Попутно внушал ему принципы, которыми, по его мнению, должен руководствоваться любой бизнесмен, рассчитывающий на серьёзный успех. Трезвый анализ обстановки, быстрота и решительность в действиях, умение абстрагироваться от «эмоциональных факторов» – так формулировались Эрнстом Оппенгеймером слагаемые успеха. А ещё рекомендовал своему отпрыску развивать в себе интуицию, способность в критические моменты принимать молниеносные решения. «Если умный думает слишком долго, – поучал он, – дурак успеет додуматься до того же самого».
Ветераны «Англо-Америкен корпорейшн», которым довелось работать с обоими Оппенгеймерами, не расходятся в оценках, вспоминая, что «наследный принц» довольно быстро овладевал искусством бизнеса. Отец и сын с каким-то неистовством продолжали спекуляции на бирже, вели изыскательские работы в поисках новых месторождений. Биографы называют их гениями по части добывания колоссальных средств, которые были необходимы для осуществления бесчисленных проектов по расширению масштабов империи ААК.
Вторая мировая война почти не нарушила привычный ритм работы огромной машины ААК. Инцидентов, подобных тем, что заставили Эрнста Оппенгеймера четверть века назад покинуть Кимберли, больше не повторялось. Слишком велики были богатство и могущество оппенгеймеровской империи, чтобы кто-то мог позволить себе напомнить отцу и сыну, общение с которыми почитали за честь министры и премьер-министры доминиона Южно-Африканский Союз, об их немецком происхождении.
Тем не менее, демонстрируя «патриотические» чувства, старший Оппенгеймер отдал часть своего поместья под госпиталь, а его «наследный принц» отправился в армию, чтобы утвердить фамильную репутацию на поле брани. В летописи танкового полка не сохранилось упоминаний о ратных подвигах будущего «бриллиантового» Гарри. Его сослуживцы тех лет рассказывают, что полным лишений и опасностей боевым будням в песках Северной Африки, где разворачивались сражения, он предпочитал тыловые хлопоты в Каире. И, по собственному признанию, в те годы он хорошо освоил... игру в поло: вряд ли таким же «успехом» могли похвалиться многие офицеры союзных войск, которым пришлось участвовать в нелёгких кампаниях в Северной Африке.
Впрочем, не желая искушать судьбу – на войне ведь всякое случается, – Эрнст Оппенгеймер поторопился вернуть сына поближе к дому. Тем более что обеспечение безопасности «наследного принца» становилось проблемой государственной важности. Премьер-министр Южно-Африканского Союза Я. X. Смэтс лично увещевал главу ААК, чтобы тот поскорее убедил своего отпрыска не затягивать пребывание в действующей армии.
«Премьер-министра очень волновало, что любая неприятность с Гарри может пагубно отразиться на Эрнсте Оппенгеймере и на судьбе всего его предприятия», – пишет биограф семейства А. Хокингс.
А тут как раз подвернулся удобный случай, позволяющий «бриллиантовому» Гарри, как говорится, не теряя лица, отправиться в самый что ни на есть глубокий тыл. Командира 2-й бронетанковой дивизии генерала де Вилльерса, в которой служил Оппенгеймер-младший, переводили в Кейптаун. В свой новый штаб он из всей дивизии прихватил лишь одного офицера. Нетрудно догадаться, что им был наш герой. С июня 1942 года о войне ему напоминали лишь сводки с театра военных действий, да ещё мундир, в котором он не без удовольствия красовался на приёмах. Когда война окончилась и де Вилльерс вышел в отставку, Оппенгеймеры не забыли оказанной услуги: генерала сделали членом правления алмазной монополии «Де Бирс».
После 1945 года Оппенгеймеры с удвоенной энергией ринулись в бой за расширение своих владений. В числе памятных дат в летописях «Англо-Америкен корпорейшн» особо чтится 16 апреля 1946 года – день, когда на участке в 5 милях от Оденсдаала бурильщики проникли в основную жилу. Через несколько часов информационные агентства разнесли по всему миру сообщение о том, что в Южной Африке открыто новое Эльдорадо. Работы велись по совместной заявке двух компаний, акции которых сразу же резко подскочили вверх.
Спекулятивный ажиотаж, тщательно направляемый чьей-то умелой рукой, превратился в настоящую «золотую лихорадку». Люди скупали акции, пренебрегая, как писали позднее экономические обозреватели, одной из основных заповедей горнорудного дела: нужны годы и многомиллионные капиталовложения, прежде чем новые разработки дадут выход продукции и принесут прибыль. А пока что выяснилось: за обеими компаниями, добравшимися до золотой жилы, скрываются капиталы ААК. Через несколько лет золотые прииски Оранжевого Свободного государства стали одной из самых доходных отраслей оппенгеймеровской империи.